Куртизанка. Книга вторая (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 15

Элена чувствовала себя неуютно в этом доме среди людей, которых не только не знала, но и не понимала. До последнего она сомневалась, не стоит ли отсидеться у себя, но всё же любопытство взяло верх, и она решила посмотреть на бал.

Оркестр заиграл музыку. Первым в программе стоял полонез. Затем мазурка и вальс. И будто назло ему первый танец начал Эван – он вёл под руку свою племянницу, леди Кони. Элена, поджав губы, смотрела на них. Напряжение мешалось в её сердце с тревогой, потому что она прекрасно знала, чего даётся Эвану хотя бы подъём по лестнице. Будь у него возможность, он вообще не пускал бы его на этот бал – тем более, что и сам князь никакого интереса к этому мероприятию не питал.

Однако, его не собирался спрашивать никто.

Танец окончился, Эван поцеловал девушке руку. На секунду их с Эленой взгляды встретились, но тут же князь отвёл свой в сторону и двинулся к диванчикам, стоявшим у стен.

Элена ощутила ещё один болезненный укол и с трудом справилась с желанием стукнуть кулаком по стене. Не в первый раз её вчерашние любовники вот так вот легко о ней забывали, но никогда ещё это так не задевало. Умом она понимала, что Эван не может проявить свой интерес. Само собой разумелось, что девочка из Клуба в Манахате или студентка Академии искусств – она не была хорошей парой князю Аргайл. Но справиться с обидой Элена всё равно не могла.

Снова зазвучала музыка, джентльмены спешили к девушкам и дамам, которые обещали им этот танец, и только компания молодых людей, приехавших вместе с Конахтом, продолжала сидеть в сторонке, негромко смеясь и беседуя о своём. Конахт повернулся к одному из своих товарищей и произнёс негромко, но так что Элена отчётливо слышала:

— Уэлен, видишь эту молодую леди с кислой физиономией совсем недалеко от нас? Тебе не кажется, что она не может быть Аргайлом? Да и вообще, должно быть, не одна из нас?

Уэлен не успел ответить, потому что, обернувшись к Чезаре, стоявшему у неё за спиной, Элена так же негромко, но вполне отчётливо произнесла:

— Чезаре, ты не мог бы сообщить тому молодому господину, что сидит слева от нас, что в таком фраке ему стоило бы сразу отправиться к себе, чтобы не позорить дом Аргайл? Думаю, мы должны его предупредить, пока это не сделал кто-то другой.

Конахт напрягся и опять обратился к своему приятелю:

— Уэлен, та странная девушка из внешних земель говорит о нас?

— Полагаю, да, Конахт.

— Может, она захочет подойти и сказать нам что-то в глаза?

— Может быть и так, — Элена резко повернулась и, пристально посмотрев на него, двинулась вперёд. Смешки и голоса мгновенно стихли...

— Добрый вечер, — сказала она и протянула руку, чувствуя, что инициативы ждут от неё, — Мадлен Лучини.

— Конахт Аргайл, — юноша, не вставая, легонько сжал протянутую ладонь и указал Элен на один из диванчиков, — вы не похожи на кого-то из нашей семьи.

Мадлен едва заметно улыбнулась. Взгляд Конахта будто бы очерчивал небрежный нимб вокруг её головы – Элена знала такие взгляды очень хорошо. Это значило, что сейчас последует укол, и нужно было либо уйти из-под удара, либо ударить первой.

— Вы тоже не похожи на тех Аргайлов, которых я знала до сих пор. Значит ли это, что я должна соответственно оценивать вас?

Конахт тихонько хмыкнул.

— Может быть, я такой, какими Аргайлы станут через несколько лет? Время не стоит на месте.

— Абсолютно верно. Остаётся надеяться, что оно движется вперёд, а не назад.

Взгляд Конахта наконец-то сосредоточился на лице Элены, и в нём проскользнуло любопытство.

— Не хотите присесть?

— Предпочту постоять. Но с удовольствием развлеку вас, если вам так же, как и мне, скучен этот бал.

Конахт ответил что-то столь же бессмысленное. Элена продолжала держаться настороже, но, судя по всему, юноша уже не собирался атаковать. В его движениях сквозили лёгкость и грациозность, в беседе – отточенная гладкость. От взгляда Элены не ускользнули и некоторые особенности его костюма: будто бы случайно расстёгнутая пуговица и с деланной небрежностью повязанный платок. Конахт виртуозно скользил от темы к теме, не затрагивая толком ни одной.

Разговор продолжался, касаясь всего и ничего – Конахт высказал презрение к старомодным манерам провинции, затем к старомодным нарядам гостей, затем рассказал немного о школе, которую в этом году покидал. Говорить с ним было довольно-таки легко, потому что никаких вопросов он не задавал, будучи полностью убеждённым в том, что все должны слушать только его.

— Скажите, Мадлен, вы уже ездили с моим дядей охотиться на лис? — спрашивал Конахт.

— Пока что не довелось.

— Насколько я успел его узнать, он очень любит дичь, и лучшие кролики всегда достаются ему. А петушиные бои? Линдси всё ещё проводит их?

— Насколько я знаю, он переключился на травлю крыс.

— Крысы… фу. Уверен, на будущий год уже будут травить медведей и быков.

— Разве это не запрещено?

— В том весь смысл, — Конахт подмигнул.

Ещё несколько раз Элена встречалась взглядом с князем, но тот ни разу не задерживал взгляда на ней, пока продолжался бал.

Наконец, музыка смолка, и дворецкий сообщил, что в гостиной накрыт стол, и уставшие гости потянулись прочь. Конахт долгое время не вставал, и Элена тоже торопиться не стала.

Наконец и их компания стала перемещаться в соседнюю залу, где Элена увидела длинный, накрытый белой скатертью, стол, который украшали серебряные вазы, свечи и цветы. Перед каждым стулом стояли карточки с именами гостей. Её место снова оказалось в самом конце, и, по мере того, как она пробиралась туда, Элена видела, как презрение сменяет любопытство во взгляде юного Аргайла. Ей стало неуютно, и садиться она не стала – сделав вид, что просто двигается к выходу, выскользнула в дверь и отправилась бродить по комнатам – которые ещё хранили следы недавнего веселья, но были теперь безжизненны и пусты. Она прошла насквозь бильярдную, музыкальный и карточный зал, вышла на террасу, смотревшую на почти что облетевший парк. Лёгкий ветерок трепал её волосы и холодил кожу – приближалась зима, и всё вокруг непреклонно двигалось к своему концу. Оказавшись в одиночестве, совсем неподалёку от окон залов, где слышались смех и голоса, она ощутила это неожиданно хорошо.

— Элена.

Элена вздрогнула, обнаружив, что тёплые сильные ладони лежат на её плечах. Опустила на секунду веки и, глубоко вдохнув, снова открыла глаза. Накрыла своими пальцами одну из рук.

— Как ты себя чувствуешь? – не оборачиваясь, спросила она. – Зря ты танцевал.

— Всё хорошо, — Эван легко коснулся губами её виска, — я почти не кашляю с тех пор, как стал пить твой чай.

— Хорошо, — Элена улыбнулась и прижалась к другой его руке щекой. Зажмурилась, отгоняя подступившие к глазам слёзы. Казалось, Эван был рядом — и в то же время невыносимо далеко.

— Ты злишься? – спросил Эван, бережно обнимая её. Элена глубоко вдохнула и осторожно отвела его руки от себя.

— Нет. Я понимаю, ты не хочешь смущать гостей.

Эван молча уткнулся лбом ей в плечо.

— Я хочу быть с тобой.

Элена кивнула и сглотнула, говорить она не могла.

— Я увезу тебя от них ото всех, и мы будем только вдвоём. Куда бы ты хотела?

Элена какое-то время молчала, неуверенная в том, что голос послушается.

— Ты обещал, что мы съездим на море… — сказала она.

— Хорошо. Завтра же. Будь готова.

Той ночью Эван почти не спал: у него снова разнылась грудь. Пожалуй, это была единственная причина, по которой, встав, он долго вертел таблетки в руках и думал, не взять ли их с собой: последнюю пару недель он почти что их не принимал. Не то чтобы чай Элены сильно помогал, но и от таблеток проку было так мало, что не хотелось обнадёживать себя лишний раз. Он вообще не любил лекарств и, поколебавшись, засунул их в верхний ящик стола, а сам позвонил в колокольчик, вызывая слуг.

— Я уезжаю, — сказал он дворецкому, явившемуся на зов, — сообщите всем. Разбудите Мадлен. И пригласите моего валета: пусть поможет собрать чемодан.