На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 110

Что он видел? Что пережил? Кого смог так сильно обидеть, что Создатель послал ему такие испытания? Перед кем он так виноват, что должен терпеть такое? Почему всё, что дорого ему, что ценно его сердцу, он потерял?

Что даст ему Провидение в будущем, чтобы хоть как-то суметь возместить эти потери? И даст ли? Или будет он болтаться всю жизнь по турнирам, служить самодурам-баронам, а рядом будут только девчонки горничные? И так пройдёт вся его глупая, никчёмная жизнь? Ни для кого, и ни о ком... Так зачем тогда всё? Для чего?

Но барон этот был прав: при всей боли Эрвин не стал бы травить себя или выбрасываться в окно. Ему хватало ума понимать, что это не выход.

Кормилица и у него была умной женщиной, и она говорила, что Господь не даёт человеку испытаний больше и тяжелее, чем он может вынести. Если так, то Эрвин сумеет найти в себе силы, чтобы вынести всё это, что выпало на его долю. Он сможет, надо только нащупать хоть одну ступеньку, на которую он сможет наступить и подняться. А пока её не было, и дни шли за днями, и он проводил их в полном одиночестве. С вином, с треском камина, с пером и тушью, со своей виной и горем вместе.

Он не знал, какой день недели, какое время суток, что творится на улице и в самом замке, чем занят барон. Он словно добровольно заточил себя в тюрьму на неопределённый срок и ждал, когда он закончится, когда же сумеет он сам выпустить себя из заточения. Искал мира с самим собой, искал примирения. И пока ничего не находил. И ждал, ждал дни напролёт.

А потом появился барон и заставил обратить на себя внимание. Он аккуратно поставил на пол на нетвёрдые ноги маленького ребёнка и произнёс:

- Знакомься, это Эрвин, твой сын... Эрвин младший...

Сам Эрвин в это время стоял у камина и медленно сел на низенький стульчик, не сводя взгляда с ребёнка. О чём он? О чём говорит?

- Я взял твоих сопровождающих и сам поехал к бегинкам. Я видел настоятельницу и говорил с ней... Твоя Ллоис родила его в октябре, как раз на Покров... А потом заболела и умерла... Она сильно ждала тебя, ты обещал к ней вернуться, поэтому назвала его в честь тебя...

Эрвин слушал его, а сам не сводил взгляда с ребёнка. Барон сидел по привычке на подлокотнике кресла, а ребёнка держал за обе руки, и мальчик перетаптывался на месте на слабых ещё не ходящих ногах.

- Он ещё не ходит, но скоро пойдёт... Он похож на тебя, у него твоё обаяние,- улыбнулся,- его уже полюбили все женщины на кухне. Я нашёл ему няню и кормилицу... Он, оказывается, любит яблоки... Эрвин? Ну скажи хоть что-нибудь! Это твой ребёнок, твой сын! Не молчи, Бога ради!

Эрвин тряхнул головой, словно прогонял наваждение, прошептал сипло незнакомым голосом:

- Как... Как ты додумался до этого?

- Как я додумался?- переспросил, удивлённый вопросом.- Я просто поехал и всё узнал. Я бы умер от любопытства, если бы этого не сделал. Я просто доделал то, что не сделал ты. Знать, что где-то там любимая девушка родила тебе ребёнка, и просто ничего не сделать...

- Тебе-то это зачем? Ты же сам говорил про оравы бастардов тут... Что не хочешь этого... Вот именно, что тебе он никто...- Эрвин перебил его раздражённо. Происходящее своей действительностью просто ошеломило его. Как? Как это могло быть? Как это вообще могло получиться?

- Ты же сам этого не сделал бы. Ты даже не подумал. Настоятельница сказала, ты даже слушать не стал. А я всё выслушал...- Опять улыбнулся и посмотрел на ребёнка сверху вниз.- У неё не было других мужчин...- «И быть не могло...»- промелькнула мысль в голове Эрвина, а барон между тем продолжал:- Только ты. Она просила, если ты появишься и попросишь его, чтобы никто не мешал, не препятствовали. Я сказал, что я от тебя. Да и кто бы там мешал? Там такая разруха, они только вздохнули с облегчением: на лишний рот стало меньше... Ты посмотри, какой он худенький...- Сам посмотрел на ребёнка сверху и улыбнулся ему.- Да? Ничего, малыш, здесь мы тебя откормим, ты станешь хорошим крепким мальчиком, да?

Эрвин смотрел на него, и десятки мыслей роились в его голове. «У него у самого сын растёт в Дарнте, а он не знает... Что он сделает, если узнает? Поедет забирать?.. Как? Как это? Ребёнок... Сын... Сын... Мой сын... Ллоис родила мне сына... Теперь я отец... Господи, он даже похож на неё, у него её глаза и брови... Разве он похож на меня? Почему ему так кажется? Ни капельки! Эта печаль, эта грусть, знакомый излом тёмных бровей – от Ллоис! Всё от неё... Мой сын! Мой мальчик! Кто растил тебя этот год? Кто кормил? Кто грел тебя на своей груди в эти морозы? Как же так? Как это всё произошло?..»

- ...Я отдал им все деньги, какие у меня были, даже свои кольца...- неторопливо рассказывал барон, а сам аккуратно водил ребёнка за обе ладони в маленьком пространстве между своих коленей свободно расставленных ног.- Разруха у них там, конечно...- Покачал головой сокрушённо.- Я даже не знаю, кто там был... кто из баронов. Такого наделать. И зачем? Это же просто женщины! Даже не знаю, смогут ли они там выкарабкаться из этой ямы...- Помолчал, глядя на ребёнка, улыбался, но Эрвин не видел в этой улыбке радости. Вспоминалась разграбленная обитель бегинок, тут точно не до радости.

- Настоятельница всё рассказала мне...- Начал, но не договорил, и Эрвин, не дождавшись продолжения, сам спросил:

- О чём?

- О тебе... О твоей Ллоис... И вообще...

- Вообще?

- Да, как она нашла тебя раненого, как ухаживала за тобой, что ты ничего не помнил о себе, кроме имени... И что ушёл потом... Я знаю!

«Ничего ты не знаешь!»- чуть само собой не вырвалось у него, но только зубы бессильно скрипнули.

- Ну и что, ты нашёл своих?- Вскинул голову от ребёнка и посмотрел прямо.- Вспомнил, кто ты?

- Разве тебя это касается?- Эрвин чувствовал раздражение на любопытство барона.- Какое тебе дело? Может, ты только поэтому полетел к бегинкам, чтобы всё разнюхать обо мне? И этот ребёнок ни при чём?

Барон какое-то время молчал, глядел в лицо, чуть хмурясь, губы сжались в холодную линию.

- Дурак ты, Эрвин!

Снова занялся ребёнком, что-то говорил ему негромкое, ласковое, и мальчик слушал его, что-то отвечая на своём, на детском языке. И наблюдая за ними, Эрвин почувствовал невольный стыд. Что? Что он делает? Зачем он так с ним? Он же хотел как лучше, он столько сделал для него и делает до сих пор... Почему же он так не доверяет ему? Из-за отца? Из-за этого проклятого барона Элвуда между ними так и нет нормального доверия? Почему? Неужели яд барона так силён, что проник даже сюда, в Арвин? Ведь он его сын, и, несмотря на внешнее сходство, ничуть не похож на отца.

Он добрее, он честнее, он благороднее... Он – настоящий барон! Такой сеньор, которому и служить не зазорно. И нет в нём подлости и злодейства его отца! Потому и полюбила его эта баронесса... Только вот Эрвин всё ищет какого-то подвоха и не доверяет ему...

Этот ребёнок... Любой бы другой и половины не сделал бы для него, а он привёз его сюда, сам лично ездил, полностью обеспечил, какие могут быть обиды? А ведь этот ребёнок ему никто!

Пусть бы хотя бы знал, что Эрвин – граф, и этот ребёнок, хоть и бастард, но всё же потомок графского рода, этого он не знал! Если бы знал, можно было бы подумать, что пытается он выслужиться на будущее, льстит тому, у кого титул и положение выше, но нет! Он этого не знает! Никто не знает! Это просто помощь, бескорыстная помощь от всего сердца.

- Прости меня... Я такой дурак...- прошептал и подошёл к ребёнку, опустился на корточки перед бароном, заглянул в лицо ребёнка.

Точно! В нём было всё: черты его самого и черты Ллоис, печать сиротства и лишений, выпавших на его долю, голодное детство на руках сердобольных, но чужих людей. «Бедный, бедный мальчик! Бедный мой мальчик... Мой маленький сыночек...»

Он протянул ладони и взял ребёнка за грудь, обхватил пальцами, чувствуя крошечные детские рёбрышки. Боже! Какой он маленький, какой крошечный, какой хрупкий... И какой худой...

- Иди к папе...- прошептал Орвил и отпустил его руки, оставляя ребёнка теперь только в ладонях его отца, наблюдал за встречей отца и сына.