На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 39

В этом судебном бою ему предстояло биться чужим мечом. Это было оружие кузнеца Витара, как все мужчины в городе, он входил в ополчение и обязан был иметь своё оружие на случай обороны. Это был хороший меч, его ковал ещё дед Витара, семья кузнецов тщательно следила за ним, и Эрвин уже успел подержать его в руке за несколько дней до поединка. Сражаться им ему ещё не приходилось до этого вот момента, но он успел оценить его вес, длину, сбалансированную тяжесть холодного металла.

Это был хороший меч. Длинный, с двумя узкими долами и длинной рукоятью, им можно было сражаться, как одной, так и сразу двумя руками. При росте Эрвина и при длине его рук длинный меч мог давать преимущества, он не подпускал противника близко. Но это же могло и стать недостатком. Длинный меч требовал простора и быстрых маневренных действий, чтобы не подпустить противника за длину меча, где его преимущество могло дорого обойтись и стоить жизни.

Слушая судью, Эрвин отметил, что его противник ниже ростом и руки его короче, и меч выглядел короче почти на длину ладони. Но судьи перед поединком признали равенство шансов обеих сторон.

Эрвин сглотнул, понимая, что ему будет тяжелее. Да, всё складывается против него. И опыта не хватает, а боевого его так и вообще нет, и противник достался уверенный в себе, опытный, и меч – тяжелее и длиннее... Всё не так!

Ну и ладно! Пусть!

Он же сам вызвался на этот поединок! Сам убедил Иону, что так будет лучше! Это же Божий суд! По-другому не может быть! Это испытание! Это трудности! Кто сказал, что будет легко? Через всё это надо пройти и выдержать, чтобы правда восторжествовала.

А иначе как? Иона, вот, верит, что на этом поединке всё будет только так, как угодно Богу. По-другому и быть не может.

«И я... я тоже должен в это верить...»

Мысленно он читал молитву, призывая на помощь и Божьего Сына, и Богоматерь, и ангелов, и всех святых своих покровителей...

Звон колокольчика в руках судьи возвестил очень громко о начале поединка, и Эрвин постарался забыть обо всём: чему учили его когда-то с самого детства, всё, что понял вдруг о своём противнике и его преимуществах, об Ионе и её сиротах-мальчишках – всё-всё. Главное – то, что сейчас, что происходит здесь и сейчас. И всё.

Противник не нападал первым. Держа меч снизу, «плугом», обходил Эрвина по кругу, примериваясь. После нескольких шагов пошёл в первую атаку, нанося удары сверху, и как ещё умудрялся, будучи меньше ростом. Эрвин отбил их, беря на нижнюю, более крепкую, часть меча, почти у самой рукояти.

Сам пошёл в атаку, нанёс в ответ несколько ударов, проверяя противника. Тот легко справился с ними, отбил, не дрогнув. Хотя самому Эрвину показалось, что наёмник удивлённо изогнул брови, может, не ожидал от простого горожанина такой прыти.

Они обменивались ударами и парировали атаки друг друга, обходили каждый своего противника по кругу, словно проверяли друг друга, кто на что способен, входили в азарт. А сможешь ли ты выкрутиться из такого положения? А сумеешь ли разгадать ты вот такую атаку? А справишься ли с таким приёмом?

Всё, что предлагал ему Эрвин, наёмник Калема обходил, разгадывал, но и Эрвин удивлял его, отбивая от себя всё, что он ему предлагал, разгадывая все ловушки и хитрые приёмы. Для такого противника нужно было что-то новое, необычное, такое, какое он не знал.

Время шло, все вокруг молчали, а поединок всё никак не заканчивался. Уже и усталость подкрадывалась, входила в мышцы, в кости, всё труднее становилось двигаться, уходить от атак умелого противника. А тот, словно поняв вдруг, что до развязки совсем недалеко, наоборот стал наращивать темп и скорость ударов, двигался легко, будто и не устал совсем, будто всё, что было только что, не стоило для него усилий. И Эрвин, вдруг осознав это, дрогнул, растерялся на миг. «Как же так? Как это возможно? Я устал, как бродяга, а ты нет? Совсем – нет? Не может быть... Кто ты такой? Откуда? Из какого железа тебя выковали и в каком огне закалили? Чёрт тебя подери...»

Наёмник как угадал этот момент замешательства. Резко пошёл вперёд, быстрее и быстрее, заставляя отступать назад, уходить к краю круга и вдруг, уйдя за меч Эрвина, зашёл чуть справа и левой рукой сумел схватить молодого соперника за правое предплечье чуть выше запястья и в миг обрушил удар головкой рукояти меча в лицо.

Таким ударом он планировал победить противника, разбить ему лицо, выбить зубы, сломать нос, может, даже лишить чувств. Но в последний момент, скорее инстинктивно, чем читая маневр соперника, Эрвин успел дёрнуть головой вверх и влево. Удар пришёлся по щеке, но был таким неожиданным, что Эрвин, ошеломлённый болью, упал на колени. Он не услышал звона колокольчика в руках судьи, не видел, как посредники вскинули шесты, отгораживая противников друг от друга. В его голове всё шумело, перед глазами прыгали яркие круги. Рот наполнился кровью, казалось, были выбиты все зубы с правой стороны лица.

Эрвин медленно моргнул, вспоминая, где он и что с ним, и так же медленно сглотнул, проглатывая кровь и зубные осколки. Нельзя, чтобы кровь попала на землю, его признают проигравшим. Тыльной стороной ладони вытер губы и щеку, размазывая кровь по лицу. Да, от перенесённого удара правая половина лица налилась горячим отёком. Выступала кровь. Наёмник действовал неожиданно и, наверное, коварно даже. Нет, такой удар – рукоятью меча в лицо – не был для Эрвина откровением, он слышал про такое от своего учителя – мастера меча, но никогда не думал, что сам пострадает от подобного.

Судья спрашивал его о чём-то, и Эрвин заставил себя прислушаться. В толпе зрителей слышны были негромкие возгласы, все взгляды – обращены на него.

- Вы сможете продолжить бой, вы в состоянии продолжать?

- Да... Да, я смогу...- Он кивнул в ответ, отвечая, но не узнал своего голоса.

Поднялся на ноги, перехватывая поудобнее меч. Слава Богу, что он не выронил его, когда упал, судья признал бы его поражение.

В это время наёмник Калема с улыбкой наблюдал за Эрвином со стороны, он-то уже верил в свою победу и не думал, что Эрвин ещё сможет продолжить поединок.

громко объявил, что на счету Эрвина первый перерыв в поединке, ещё два и победу признают за ростовщиком. Слушая решение судьи, Эрвин ещё несколько раз успел проглотить тёплую кровь, заполнившую рот. Жалко зубы, но это меньшая из бед. Большой боли он ещё не испытывал, сказывался азарт, да обида за то, что попался так глупо. Ведь знал же, что он не так прост, что что-нибудь выкинет обязательно, а попался. Глупо и бестолково попался. Можно было бы попробовать отойти, избежать этого удара, ведь он пёр с таким напором и скоростью, что сразу было видно, что-то задумал. Но Эрвин испугался отходить назад: знал, где-то там, рядом, край круга, и всего один шаг за него лишит всех шансов на победу.

Выходит, проиграть он боялся больше, чем получить ранение в лицо...

Поединок продолжился. Снова противники обменялись ударами. Эрвин парировал меч наёмника, умело отражая его плоскостью своего меча, сам перешёл в атаку, ясно видел улыбку-ухмылку на лице противника. Он радовался. Конечно, он привык побеждать, этот умелый и опытный наёмник, Калем не стал бы нанимать кого попало с улицы.

Эрвин и так его порядком удивил, тем, что до сих пор сопротивляется, что не проиграл так быстро, как хотелось бы. Наверное, Калем расписал в ярких красках, что Иона бедная вдова и наёмника нанять ей не на что, защищать её интересы будет кузен, такая же бедная деревенщина.

Они обменивались ударами, то заставляя друг друга уступать, то давали возможность атаковать или проводить свои приёмы. Кружили, буквально сталкиваясь у самой кромки круга, и снова возвращались в круг от опасного края.

В один из таких моментов Эрвин, воспользовавшись длинной своего меча, сумел обойти оборону соперника и достал его в руку, точно по пальцам кисти чиркнул, что сжимали меч. Наёмник растерялся лишь на миг, а Эрвину хватило и этого мгновения. Он перешёл в быструю атаку. Перехватил меч прямо на середине лезвия, сжимая его левой рукой, и, используя приём полумеча, атаковал соперника в голову, прямо в лицо. Левой рукой он задавал направление, а правой нанёс удар. Всё именно так, как учил его мастер меча в детстве. Этот приём хорош, когда в руках именно длинный меч.