Ранний старт 3 (СИ) - "Генрих" - Страница 37

— А-а-х! — Кто-то внизу замечает мой манёвр, но сделать они ничего не успевают. Ещё одна ветка, вис, прыжок. Качусь по земле, сбрасывая инерцию. Ещё через две секунды я далеко.

Собственно, девушки уже устроились, разлеглись, вскакивать и куда-то мчаться за кем-то неуловимым, настроения нет даже у Ольги.

Вечером, перед закатом сидим у костра. Большинство уже перебесились и залегли по палаткам и шалашам. Мы набрались под вечер храбрости и прошлись несколько раз с небольшим бреднем. На уху хватило. Вот после ухи всех и срубило в сон. Кир прямо у костра закемарил. Папахен его в машину отнёс, там и уложил на задних сиденьях.

Взрослые сидели под водочку. Немного можно, завтра только ближе к вечеру уезжать, разойдётся.

— Наш самый счастливый и беззаботный год, — имею в виду десятый класс. Литвинов и пара парней с нами, неугомонная Иринка тоже.

— В будущем году ЕГЭ, хлопоты всякие, надо решать, куда поступать… — поясняю свою мысль.

— Хорошо тебе, ты уже всё решил, — тянет Ира почти с завистью.

— Во-первых, вам тоже никто не мешает. А во-вторых, решил я давно, ещё в пятом классе и с тех пор, в режиме постоянной гонки. Так что надо поправочку ввести. Это ВАШ беззаботный год, не мой.

— И зачем? — Роняет вопрос Литвинов. Хм-м, а Ирка-то рядом с ним сидит! Не теряет времени Миша и правильно делает. Хорошее вовремя хватать надо.

— Вершину занимает тот, кто рано стартует, — через паузу добавляю:

— Камилле Валиевой всего пятнадцать было, когда она в первый ряд пробилась. А почему? А потому что с трёх лет занимается. Часов по шесть в день.

— Это ж каторга какая-то! — Восклицает Ира. — Ни детства нормального, ни личной жизни.

— Какая тебе личная жизнь в пятнадцать лет? — Литвинов слегка дёргает её за локон.

— И детство нормальное, — добавляю я. — Силком ребёнка не заставишь столько заниматься. Значит, ей в удовольствие было.

На второй день тоже весело, но как-то не так. Чуточку устали. Но всё, что надо сделали. В бодрящую воду окунулись, в волейбол поиграли, пофотографировались, добили остатки продуктов.

Шалаши перед отъездом не разбираем. Сгодятся кому-нибудь. Надеюсь на благоразумие сограждан, да не учинять пожар в этих убежищах.

Перед отъездом отвожу Сергея Викторовича в сторонку. Едва не забыл про одну щекотливую тему.

— Сергей Викторович, вам прибавку к зарплате дают?

— Обещают начать выплаты с 1 сентября, — улыбается учитель. — За тебя и Сутыгина двадцать пять тысяч ежемесячно.

— Пять тысяч зажилили?

Учитель смеётся.

— Принцип частичного поглощения большей премией меньшей.

— Я вот что хочу сказать. Получилось так, что я кинул Анатолия Иваныча. В моих планах физика с математикой были паритетны. Но теперь не смогу уделить физике достаточно внимания. Поэтому…

Сергей Викторович спокойно ждёт. Оглядываюсь. Народ уже подтягивается к автобусам, но время есть.

— Если мне удастся победить на международной, то разовая премия, — это две-три сотни тысяч, — уйдёт Анатолию Иванычу. Вам — нет.

Учитель задумывается.

— Там есть часть, предназначенная учителям. И ей распоряжаться буду только я.

— Двести тысяч только за один год получу. Даже если мне летом её платить не будут. Ну, что ж, спасибо, что предупредил. Я и не знал, что там от международников что-то полагается, — Сергей Викторович воспринимает новость, как истинный философ. Не жалеет о том, чего не будет, ценит то, что получил. Вроде бы.

Мы идём к автобусу. Нахожу ещё один, утешительный для учителя момент.

— На следующем всеросе, скорее всего, тоже выиграю…

— Второй раз за тебя премировать не будут, — посмеивается математик.

— Прибавку к зарплате не дадут, но разово обязательно премируют, не смогут обойти.

Садимся в автобус. Размер премии учителям международника-победителя не две-три сотни тысяч. Такой размер у призёра. У победителя — полмиллиона. Но кому уйдёт вторая половина, никому не скажу.

31 мая, вечер.

Где-то далеко, в одной из столиц, в квартире улучшенной планировки, в комнате сидят две девочки. Одна рыжая, покрупнее, вторая тёмненькая и щупленькая.

— Симпатичный парень. Неплохо бы его себе уцарапать, — комментирует тёмненькая фотографии на экране.

— Ага, попробуй его зацепи, — говорит рыжая и что-то быстро набирает в поисковике ютуба. Швыряется в ряде заставок и, наконец выводит на экран и колонки короткий ролик (похожий на этот: https://youtu.be/ez95GyuIBTo).

Звучит заводная музыка, в такт которой на экране изгибается и крутится стройненькая девочка с идеальной фигуркой.

— Гляди, какая у него девчонка.

— Здорово! — Восхищается танцовщицей тёмненькая и маленькая.

— Худая сука! — Бурчит рыженькая, которой неплохо бы скинуть килограмм пять. Тоже комплимент она выдаёт, если разобраться…

1 июня, 10 утра.

Сквер Липки.

— Ну, и где работающий фонтан? Где, я вас спрашиваю⁈ — Бросаю в пространство риторический вопрос, полный благородного негодования.

— Вечером включат, — рассудительно отвечает Катя, — когда народ соберётся после работы.

— Ничо не знаю, — требовательность моя нарастает. — Обещали 1 июня, на день защиты детей, я — деть, почему моё счастливое детство не защищено фонтанами?

Под мои громкие разглагольствования продвигаемся к скамейке. Со мной все, кроме Кати это фрейлины, Зина и Сверчок, а также Варька-побегайка. Само собой, Димон. Нет только Кира, вследствие чего чувствую непривычную лёгкость бытия. Как тучный человек, каким-то чудом сбросивший двадцать-тридцать килограмм за сутки.

На скамейке сидит парень, наслаждается дымящейся сигареткой. Что за люди? На соседней лавочке сидит молодая девица, одна, достаточно завлекательной внешности, нет, надо в одиночку многоместную скамейку занимать. Ладно, нам не привыкать.

— Молодой человек, видите ту лавочку? Там сидит интересная дама, одна, поглядывает на вас и ждёт, когда вы подойдёте. Не испытывайте судьбу, бегите ей навстречу…

— Чево? — Таращится на нас парень.

— Дуй отсюда, пока в лоб не схлопотал! — Мне что-то быстро надоедает корчить из себя дипломата. Парень обыкновенный, лет двадцати, достаточно развитый физически, но, сразу видно, не фанат спорта.

— А ну нах отсюда! — Пытается нас шугануть. С характером? Ну-ну.

Неторопливо отодвигаемся и достаём рогатки. Мы, трое. Один глиняный снаряд пролетает над головой, второй ударяется о спинку, пустив рикошетную струю обломков в бок, третий выбивает пылевое облако рядом с ногами.

— Это предупредительный, — сообщаю вскочившему парню.

— Да я вас… — надвигается на нас с угрозой. И останавливается.

Останавливается, потому что мы абсолютно не впечатляемся его грозным видом, а слаженным единым движением охватываем его в кольцо. Рогатки уже спрятаны, всем видом показываем, что будем брать его голыми руками. Оглядев нас ещё раз, парень сплёвывает под ноги и уходит на соседнюю лавочку. К той девице, к которой мы его сватали.

Облепляем лавку в два этажа. Теперь можно и мороженым насладиться, которым запаслись по дороге. И видом красивого парка. У нас небольшой город, обильно озеленённый. Девяносто процентов территории — исторический центр. Рядом с парком обязательно собор, не собор, так монастырь, не монастырь, так музей. Ну, или просто памятники архитектуры, из которых, собственно чуть ли не весь город состоит.

Где-то в глубине аллейки, которая просматривается с нашей лавочки, раздаётся шум, крики. Они пересекают аллею поперёк и удаляются в глубь зелёных насаждений с эффектом пронёсшегося рядом поезда. Различимы крики «Стой!» и далее нецензурно.

— Менты кого-то гоняют, — Димону единственному, не лень отойти от лавочки на несколько шагов, чтобы улучшить обзор. — Небось, ауешников.