Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей - Страница 102

• Предыдущая
• 102/124
• Следующая

– А что потом? - спросил Горлов вдруг замолчавшего водителя.

– Потом? Потом его тоже убило. Ребята, кто в ту заварушку попал - их всего трое осталось - перед дембелем поклялись, что каждую частичку от того ордена развезут по родным тех, кто погиб, и все, как было, расскажут.

Они уже подъезжали к серому, обложенному до окон первого этажа полированным гранитом зданию Объединения. Горлов перегнулся через спинку, чтобы на ходу вынуть документы из дорожной сумки

– Отряд не заметил потери бойца, та-ра-та-та-та, - неожиданно запел Володя, - дальше - забыл, не помню дальше.

– … и "Яблочко"-песню допел до конца, - открывая дверцу, сказал Горлов. - Постарайся часа через два вернуться. Как приедешь, по внутреннему позвони, я сразу выйду.

Сотрудники сектора, как всегда, пили чай. В середине стола стояла литровая банка, подразумевалось, что в ней сироп.

– Глядите, братцы, Боря приехал, - увидев Горлова, закричал Евтюхов. - Давайте все вместе, дружно: к нам приехал, к нам приехал, Борис Петрович да-а-а-ра-огой!

– Это по какому с утра поводу? - забыв рассердиться, спросил Горлов.

– Вам штрафную, Борис Петрович, - старательно изображая смущение, проворковала Света Петрова. Хотя ничего между ними не было, все знали, что Горлов к ней неравнодушен, никогда на нее не сердится, и, если надо было за кого-нибудь заступиться, просили Свету.

– Сегодня Виктор Михайлович приезжал поздравлять Лахарева. Произнес тост отдельно за вас, что вы замечательный конструктор, и очень жалел, что вас не застал, - объяснила Галина Владимировна, которую вскоре собирались провожать на пенсию.

– С чем Лахарева поздравляли? У него в октябре день рождения, - принимая на треть налитый стакан, спросил Горлов.

– Он теперь избранник, законный депутат райсовета, альтернативно победил в предвыборной борьбе с двумя неформалами, одним отщепенцем и капитаном районной милиции. Народ ментуру не любит, народ сделал свой выбор, - сказал Евтюхов. - Так за это и выпьем!

– Котова тоже выбрали, - вставила Галя Устинцева. - Что же мы за него тоже пить будем?

– За первого секретаря Петроградского райкома КПСС товарища Котова Виктора Михайловича… - возгласил Евтюхов и, оглядев собравшихся, многозначительно умолк.

– Умрем, но за товарища Котова не выпьем! - закончил за него всегда хмурый Алеша Белов.

– Воодушевленный историческими решениями Съезда народных депутатов об отмене 6-й статьи Конституции я, как Верховный демократ всея Руси, единолично приказываю: Райкомы со всеми секретарями объявить вне закона. Кончилась их руководящая и направляющая роль. Выданные ордера и мандаты считать недействительными. За их хранение, предъявление и размножение - расстрел на месте! - закричал Евтюхов, поднял стакан, но поперхнулся и закашлялся. Галя Устинцева тут же шлепнула его по спине: "Вот тебе за размножение, умник нашелся - за такое дело расстреливать?"

Горлов поднимал стакан со всеми за кампанию, но не пил, только делал вид, слушая и удивляясь тому, что слышит. Никогда раньше его сослуживцы не разговаривали о политике, это было не принято. Боялись стукачей, которые были всюду. К тому же хватало обязательных политинформаций, которые занимали от силы минут пять, чтобы в отчете поставить галочку. Конечно, в присутствии проверяющих из парткома политбеседы проходили чинно и затягивались на установленные сорок пять минут - как урок в школе. Но о проверках предупреждали заранее, и все готовились, споря кому быть докладчиком, и какой из утвержденных вопросов кто должен задавать. Каждый хотел вопрос покороче, чтобы не сбиться и не подвести докладчика.

Посидев для приличия минут двадцать, Горлов тихонько тронул Евтюхова за руку: "Пойдем ко мне, расскажешь, что тут творится".

– Полная лажа, на нашем судне раздрай, штормит и вот-вот загремим к чертовой бабушке, то есть, как сказал великий русский писатель Пушкин, все грузимся мукой и плывем в Гонолулу, - запинаясь, сказал Евтюхов, когда они остались вдвоем.

– Сережа, дорогой, очухайся, ради бога, у меня времени нет, - попросил Горлов.

– Последнее время у тебя всегда времени нет, - неожиданно связно ответил Евтюхов. - Забежишь на часок, раздашь задания, и ищи ветра в поле.

– Можно подумать, что я кого-то обидел, - возразил Горлов.

– Никого! Наоборот, все тебе благодарны потому, что с лета сидим без премий…

– Давай не будем! - сказал Горлов, не желавший обсуждать то, что с ведома Цветкова доплачивал сотрудникам за счет своих кооперативных доходов.

– Но так долго не протянем! - продолжил Евтюхов. - Работы нет, финансирования не открывают, только указания сверху сыпят: мол, работайте напрямую с заводами, пусть они вас финансируют. А откуда на заводах для нас деньги возьмутся, если им тоже объемы подчистую срезают? Почему, думаешь Лахарев в депутаты подался? Ясно, не от хорошей жизни - запасной аэродром для себя готовит. Пока ты туда-сюда раскатывал, у нас в отделе шестую, восьмую лаборатории и третий сектор сократили наполовину, а двенадцатую, которая на какую-то перспективу до двухтысячного года работала - вообще под корень, и всех за ворота. Костя Мухин оттуда - ты знаешь, он толковый парень - твоего приезда ждет не дождется: будет просить, чтобы ты его к нам взял.

В итоге у Лахарева остались только наш сектор и нормоконтроль. Остальное - так, для видимости, чтобы клеточки в структуре сохранить.

– Что слышно из Москвы по новой теме, которую моряки пробивали? - спросил Горлов.

– Из-за нее нас и не трогают! Но мне кажется, дохлый номер. Я кое с кем из министерства поговорил, все в один голос: "Ребята, не просите, не надейтесь и не ждите; нас самих вот-вот с другим министерством сливать будут". Думаю, так сольют, что мокрого места днем с огнем не сыщешь!

– Брось паниковать, Сергей! Я в Северодвинске договорился. Работа по сути ерунда - тыкай паяльником и выковыривай драгметаллы. Но ведь надо как-то продержаться, пока эта прохиндиада накроется. Важно людей сохранить и, чтобы извилины в мозгах не заржавели.

– Открываем артель "Красный паяльщик"? Дожили, блин с мухой! Скорей бы Горбача убрали, - возмутился Евтюхов.

– Горбачев-то чем провинился? - спросил Горлов.

– А кто же во всем виноват? Пять лет сплошной говорильни: депутаты, президенты, перестройка - кто их к черту разберет? А жрать между тем нечего, и безработным остаться недолго.

– Если Горбачева снимут, Северодвинскому заказу - хана! - сказал Горлов, вдруг точно просчитав последствия: кооперативное движение удушат, заодно прикроют совместные предприятия. Он вспомнил разговор с главным инженером и их договоренность: если ситуация ухудшится, то завод не начнет работу с кораблем.

– Чтобы вернуть все назад, как раньше было, сейчас нужно года полтора, не меньше. Огромная же страна, только в нашем министерстве полторы сотни заводов, и всюду сплошное разгильдяйство. На лозунгах и "давай-давай" теперь не вытянуть, а гайки затягивать - резьба полетит. Короче, Сережа: если морская тема накрывается, то Северодвинский заказ остается единственным! Другого финансирования не будет, - объясняя, Горлов додумал до конца и поразился, насколько он сам и все вокруг оказались зависящими от решений, повлиять на которые невозможно.

"Это и есть политика", -догадался он.

– Так вот, Сергей, пока я буду в Краснодаре, продумай схему для выпайки компонентов с драгметаллами, - начал Горлов, но замолчал, заметив, что Евтюхов заснул, неловко закинув голову на спинку кресла.

Горлов вспомнил, что должен поговорить с Лахаревым, но прежде, чем выйти из комнаты, подложил Евтюхову под голову свернутое полотенце. Сергей дышал тяжело, и от него пахло перегаром.

По дороге на этаж выше, Горлов решил, что надо сказать Лахареву, а о чем умолчать. По всему выходило, что Слава должен согласиться на договор с Северодвинским заводом, особенно если получит отдельную работу, связанную с разработкой норм и расценок. Однако Лахарева на месте не было, и новенькая секретарша сказала, что начальник уехал в райком, оттуда - в райсовет, и сегодня уже не вернется.

• Предыдущая
• 102/124
• Следующая