Немой. Книга 1. Охота на нечисть - Рудин Алекс - Страница 13

Я повернулся лицом к голосу и замычал, показывая руками на рот.

– Немой, что ли? А Васька нас не предупредил, стервец! Ну, я ему устрою, как вернётся!

Вас? То есть, этот прадед тут ещё и не один?

Я вспомнил, что в записке говорилось про какую-то бабулю.

– Ладно, Немой, не грусти! – сказал прадед. – Я баньку натопил. Любишь в бане париться?

Да хер его знает, если честно!

Но на всякий случай я закивал.

– Ну, вот, – одобрительно сказал прадед. – Давай, двигай за дом. Баня там.

За углом дома, и правда, стояла низенькая баня с высокой трубой. Дверь приглашающе открылась.

– Давай, раздевайся! Я тебя попарю, – сказал голос. И добавил с грустью:

– Сам-то я жара не чувствую.

Я стащил сапоги, скинул одежду и сложил её на лавке. Помедлил и нырнул в маленькое, жарко натопленное помещение.

Ух и жарища!

– Лезь на полок! Сейчас пару поддам!

Я увидел, как деревянный ковшик взмыл в воздух и нырнул в таз с горячей водой, в которой запаривался веник. А затем вода из ковшика сама собой выплеснулась на раскалённые камни.

Баню заволокло душистым паром. Накатила такая волна жара, что я чуть не спрыгнул с полка!

В клубах пара я увидел переливающуюся прозрачную фигуру. Она взяла из таза мокрый берёзовый веник и встряхнула. Во все стороны полетели горячие брызги.

– Ложись, парить буду!

Веник легко прошёлся над моей спиной, захлопал по лопаткам и пояснице. Потом начал хлестать всё сильнее и сильнее, обдавая жаром! Спина зудела и ныла. Горячий сухой пар обжигал кожу.

Я не выдержал, вскочил. Выхватил у призрака веник и начал хлестаться сам, оставляя на коже красные полосы!

Ух, хорошо!

Ковшик зачерпнул из бочки, подлетел ко мне и от души плеснул холодной водой на разгорячённое тело.

А-а-а, бля! Красота!

Мыча от удовольствия, я вылетел в предбанник.

– Одевайся, и бегом в дом! – сказал голос. – Бабка блинов напекла, нюхом чую.

Я взбежал на высокое крыльцо и пошёл в столовую

– Сапоги сними! – строго сказал в спину голос. – У бабки в доме чисто!

Я с сожалением стянул сапоги. Так не хотелось с ними расставаться, хоть плачь!

– Миша, ты совсем парня замучил! – раздался из кухни женский голос. – У меня блины стынут!

– Мы в бане парились, Дуня! – поспешно откликнулся Михаил Василич. – Надо было Немого отмыть, как следует.

– Не выпивали там? – с подозрением спросила женщина. – Смотри у меня! И что это ты его немым дразнишь?

– Так он немой и есть, Дуня! Не говорит парень совсем!

– Ох, ты! Ну, ничего! Больше блинов съест, раз болтать не может.

Из кухни по воздуху выплыла деревянная тарелка с горкой дымящихся блинов. Рядом летела миска, полная густой сметаны, в которой стояла деревянная ложка.

– Кушай, внучек! – ласково сказала тарелка, становясь на стол. – Меня бабой Дуней зовут. А можно просто бабушкой.

Я вежливо замычал, глядя на тарелку.

– А меня Михаил Василич! – строго сказал прадед. – Понял? Не вздумай дедом Мишей звать! Даже мысленно! Я услышу!

– Миша, хватит мальчика пугать! Дай ему поесть спокойно! – вступилась за меня баба Дуня.

Я ухватил с тарелки поджаристый блин и глубоко макнул его в сметану. За ним второй и третий. Через минуту тарелка опустела. Я виновато покосился в ту сторону, где по моим расчётам стояла баба Дуня.

– Не наелся, внучек? – спросила она. – Сейчас ещё принесу.

И в этот момент со двора раздался громкий стук. Кто-то колотил в створку ворот.

– Кого там принесло? – проворчал дед Миша.

Да! Будешь дедом Мишей! И только попробуй мои мысли читать! Колдунов развелось – плюнуть некуда!

– Пойди, да посмотри, Миша! – сказала баба Дуня, подкладывая мне в тарелку ещё один блин.

– Я что, самый молодой, что ли? – возмутился дед Миша.

– Дай мальчику поесть! Куда он босиком побежит? Простудится ещё.

Спасибо, баб Дунь!

В ворота заколотили так, что они чуть с петель не слетели.

– Ну, я вас! – раздражённо выкрикнул Михаил Василич.

Дверь столовой хлопнула. Видно, дед не утерпел и отправился на разборки.

Я вскочил со стула и подскочил к окну. Калитка сама собой открылась. Во двор быстрым шагом вошёл Михей. Да каким там шагом! Он просто бежал. На бегу Михей что-то оживлённо говорит и махал руками.

Видать, с дедом Мишей объясняется.

Со стороны это выглядело охрененно смешно.

Запыхавшийся Михей вбежал в дом.

– Немой, слава богам, ты здесь! До Сытина не дозвониться – зеркальце вне зоны доступа!

–Я же тебе говорю – в библиотеке он, – встрял дед Миша. – Там стены толстые, намоленные – магию глушат.

Запомни, Немой – с магией здесь борются молитвами. Офигенный мир, чо!

– Да знаю я, дед Миша! – отмахнулся Михей.

– Какой я тебе дед Миша? – закипятился прадед Сытина. – Я деду твоему в деды гожусь!

– Прости, Михаил Василич! Дело срочное! Немой, у меня сестра пропала!

Я быстро обулся.

– Может, Ваську подождёте? – ворчливо спросил прадед. – Он хоть и молодой, но в этих делах шарит, будь здоров. Моя кровь!

Интересно, прадед Сытина тоже в тайной страже служил? И что это вообще за тайная стража?

– Некогда, дед Миша! – отмахнулся Михей. – Я сам за ним в библиотеку забегу. А если он раньше выйдет – так увидит мой пропущенный.

Прадед опять гневно фыркнул, но сдержался.

– Да ты расскажи толком, что случилось, Михей! – попросил он. – Вдруг вы с Васькой разминётесь? Начнёт он нас расспрашивать, а мы ему что расскажем?

Любопытно тебе, так и говори прямо! А то мутит воду.

– Глашка с утра на рынок пошла, – сказал Михей. – Рыбы свежей хотела купить на пирог. И до сих пор не вернулась.

– Так, может, она рыбу выбирает? – проворчал прадед. – На пирог не всякая рыба сгодится! Я вот помню…

– Помолчи уже! – перебила его баба Дуня. – Дай Михею договорить!

– Я весь рынок уже обошёл, дед Миша! С утра видели её – рыбу покупала. А куда потом делась – никто не знает. И магический маячок у неё не работает.

– А зеркальце? На зеркальце ты ей звонил? – спросила баба Дуня.

– Первым делом, баб Дунь. Только зеркальце она дома забыла.

– К любовнику девка пошла, точно говорю! – заявил прадед.

– С рыбой? Не смеши, старый! – отрезала баба Дуня.

– А что? Я вот помню…

– Что ты помнишь? Ну, рассказывай! – ласково спросила баба Дуня.

– Да ничего! Это до тебя ещё было!

Мы с Михеем вышли за ворота.

– Немой, ты ещё раз рынок обыщи. Вдруг увидишь где-нибудь Глашку. А я побегу в библиотеку. А то Василий Михалыч там до вечера просидеть может, если его не вытащить.

Я остановился и замычал, мотая головой.

– Что? – не понял Михей.

Бля, да как же тебе объяснить-то?

Я, мыча, показал на его лицо, а потом на свои глаза.

Михей напряжённо нахмурился, потом просиял.

– Точно! Ты же Глашку никогда не видел!

Я закивал. Сообразил, бля!

– Ничего, у меня её фотография есть в зеркальце. Сейчас покажу.

Михей вытащил зеркальце, провёл пальцем по стеклу, потом стал быстро листать.

– Так, вот, вроде! А нет, это не то!

Он быстро отдёрнул зеркальце, но я успел увидеть изображение какой-то голой девки. Девка соблазнительно изгибалась и пальцем манила кого-то через стекло.

– А, вот! Смотри, Немой!

Из зеркальца на меня глядела задорная темноглазая деваха с копной курчавых тёмных волос на голове. Она была одета в белый сарафан, вышитый голубыми цветами. Под сарафаном отчётливо выделялась крепкая грудь размера второго, а то и третьего.

Деваха широко и весело улыбалась. Да, такую увидишь – не перепутаешь. Интересно, почему это она курчавая, а Михей – лысый?

Я оторвал взгляд от зеркальца и посмотрел на гладкую голову Михея. Он понял мой взгляд и пожал широкими плечами.