Укротитель миров II: магия и кровь (СИ) - Рудин Алекс - Страница 20

Он открыл холодильник, достал бутылку водки и налил сразу полный стакан. Выпил залпом, упал на кровать и заснул тяжёлым сном.

Его разбудило шипение рации.

— Тихонький! Тихонький, ответь!

— Слушаю, — прохрипел он, сдавив кнопку.

— Где тебя черти носят? Через два часа Императорский кортеж возвращается в Петербург! Обеспечить проезд!

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — оскалился Серафим Петрович.

Он выпил ещё стакан водки. Потом натянул мундир и сапоги, проверил обойму пистолета. Увидел на рукаве крошечное коричневое пятнышко, которое не заметил вчера вечером.

Взял в сарае крепкую верёвку и пошёл к фермерскому пастбищу. Его как будто вела неведомая и непреодолимая сила. Подчиняться ей было легко и правильно.

Серафим Петрович высмотрел в стаде пегую корову — вчерашнюю, или другую. Да какая разница!

Накинул на шею корове верёвочную петлю и потащил её за собой.

— Иди, скотина!

Корова, недоумённо мыча, покорно шла за урядником.

Князь Трубецкой обнял Императора.

— Хорошей дороги, Алёша! Береги себя, передавай привет Анне Фёдоровне. Когда наследника-то родите?

Алексей Николаевич, ещё румяный после бани, смущённо улыбнулся.

— Стараемся, дядя.

— Ну, если стараетесь — значит, получится! На какое число, говоришь, ты приём назначил?

— На восьмое.

— Значит, восьмого утром я и приеду. Отдохну с дороги — и к тебе.

Трубецкой протянул Императору тяжёлый пакет.

— Возьми-ка моих огурчиков! Казимир — мастер хороший, но и мои огурцы не хуже. Как ты их вчера уплетал-то! И квас тут — настоящий, хлебный. На нашей карельской клюкве. В столице тебе такого кваса ни за какие деньги не достанут!

По знаку Императора Померанцев принял пакет и положил его в багажник.

— Всё, дядя, пора!

— Поезжай с богом!

Императорский кортеж медленно выехал за ворота.

— Удивительный человек Сергей Александрович, — качая головой, сказал Померанцев. — Мог бы влиятельным вельможей быть. А сидит в глуши. Пьёт квас, спит на сене — и счастлив!

— Не нам его судить, — строго сказал Император.

Померанцев смущённо кашлянул.

— Прошу прощения, Алексей Николаевич.

— Ничего, Николай Владимирович, — кивнул Император. — Всё в порядке.

Когда кортеж вылетел на Карельскую трассу, Померанцев озабоченно нахмурился.

— Вы бы пристегнулись, Алексей Николаевич!

Император раздражённо дёрнул плечом, но щёлкнул замком ремня.

Перед Никольским шоссе делало крутой поворот. Серая асфальтовая лента закручивалась, словно петля Мебиуса, огибая сосновый лес.

Машина чуть накренилась, входя в вираж.

И вдруг раздался сухой щелчок.

Император даже не сразу понял, что это выстрел.

Зато Померанцев не зевал.

Наклонившись вперёд, он бешено заорал водителю:

— Тормози!

Императора повело вперёд.

Сквозь лобовое стекло он увидел, как на дорогу перед кортежем, хромая на трёх ногах, выбежала пегая корова.

Передняя машина ударила в корову.

Тяжёлая туша смяла лобовое стекло, перекатилась через крышу и упала под колёса Императорской машины.

Передний внедорожник, не сбавляя скорости, съехал с дороги и врезался в автобусную остановку.

Машина Императора подпрыгнула. Императора швырнуло вперёд, но натянувшийся ремень врезался в плечо и удержал.

Хлопнули подушки безопасности.

Сильный удар сзади — это третий автомобиль кортежа не успел затормозить.

Император откинулся на сиденье. Увидел приближающийся задний борт передней машины, услышал скрип тормозов.

И в это время по броне защёлкали пистолетные пули.

— Грузите его! — командует следивший за мной человек и открывает багажник машины.

Парни подхватывают меня под руки и тащат, словно мешок с картошкой.

Я вижу, что в багажник вмонтирована крепкая клетка похожая на широкий короткий гроб.

Как раз, чтобы один человек поместился, поджав ноги.

Это меня и спасает.

При виде клетки матрица заходится и идёт вразнос. Сознание отключается, а мир накрывает знакомая багровая пелена.

— Держите его! — кричит избитый.

Глаза его испуганно округляются. Правая рука ныряет под пиджак.

Но они уже не успевают.

Время ползёт, словно густой кисель. Двигаться в нём без помех могу только я.

Я бью правого противника пяткой в голень. Он орёт и отпускает мою руку.

Больно, сука?

Тот, что слева, пытается выкрутить мне руку за спину. Я выворачиваюсь и всаживаю в него когти, целясь в горло. Он успевает уклониться. Когти разрывают его щёку, мизинец задевает глаз.

Бью снова. Есть!

Когти втыкаются в шею. Из раны мне в лицо брызжет струйка алой крови.

Парень хватается руками за шею, пытаясь зажать рану.

Бесполезно.

Артерия перебита.

Кажется, он кричит. Но звон в ушах заглушает крики.

Правый противник не успевает выпрямиться. Я бью его ногой в лицо. Удар получается сильный. Голова парня запрокидывается, и я слышу, как хрустят шейные позвонки.

Мёртвое тело падает на тротуар.

Я разворачиваюсь к последнему противнику. Ствол пистолета смотрит мне прямо в лицо.

Бросаю тело влево, уходя с линии огня.

Выстрел. Оглушительный грохот в ушах.

Страшный удар в плечо разворачивает меня и швыряет на землю.

В падении я успеваю выбросить левую руку вперёд. Когти вонзаются в чужую плоть.

Пальцы ощущают биение чужой матрицы.

Так он маг!

Человек дёргается.

Но я сжимаю руку в кулак прямо внутри его живота.

Наверное, ему очень больно! Возможно даже больнее, чем мне.

Чужая матрица трещит под напором моей безумной ярости. Она не готова к такому противостоянию, и теперь рвётся в клочья.

Человек падает на колени.

Пистолет вываливается из его руки на тротуар.

Рыча от боли и злости, я поднимаюсь на ноги. Нащупываю пальцами его рёбра, хватаюсь за них и тяну вверх.

Ладони горячо и мокро, гладкое ребро выскальзывает. Последние ошмётки чужой матрицы впитываются в мои пальцы.

Я не знаю, жив он, или мёртв. Надеюсь, что жив.

Тащу его к машине и одной рукой неуклюже запихиваю в багажник. Его живот разорван, белая футболка пропиталась кровью. Но, кажется, он всё ещё дышит.

Захлопываю крышку багажника. Прислоняюсь к машине, чтобы не упасть и окровавленной трясущейся рукой ищу в кармане телефон.

Какой же я молодец, что записал номер доктора Лунина!

И Сёма молодец — он подарил мне телефон, который разблокируется просто кнопкой, а не отпечатком пальца!

— Доктор! — хриплю я в трубку. — Доктор!

Я пришёл в себя на больничной кровати. Правое плечо было туго перетянуто бинтами, сквозь которые проступала кровь. К левой руке тянулась трубка капельницы. На груди — присоски датчиков кардиомонитора.

Я повёл глазами вокруг.

Одноместная палата. Кровать, небольшой стол с двумя стульями к окна. Стойка для медицинских приборов и плоский телевизор на стене.

В углу — небольшой холодильник, на нём вазочка с засохшим букетиком незабудок.

Где-то должна быть кнопка вызова медсестры.

Я скосил глаза.

Ага, вот она — справа от кровати, на стене.

Чёрт, ну почему именно справа?

Несколько секунд я соображал, как поступить. Затем оторвал от груди присоски датчиков.

Монитор запищал. Вместо ломаной кривой сердечного ритма на нём появилась безнадёжная прямая линия.

Возможно, это самый простой способ привлечь внимание?

Ещё через пять минут я убедился, что никакая бригада реаниматоров не бежит меня спасать. Пришлось приводить в действие вторую часть плана.

Опираясь левой рукой на стальной каркас, я медленно сел в кровати. Голова закружилась, желудок подступил к горлу.

Борясь с тошнотой, я спустил босые ноги на пол и побрёл вокруг кровати, волоча за собой стойку капельницы.