Три принца (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 69

Хоть мною руководили лишь инстинкты и желание жить, я сделал то, что сделал, и по причине того, что не желал терпеть боль. Лежать на твёрдой земле, стонать и терпеть мне совершенно не нравилось. Да, блин, перетерпеть, конечно, можно. Но что-то не хочется. Страдать, страдать и ещё раз страдать — это не по мне. Страдают пусть те, кто не находит в себе сил сопротивляться. А у меня не только есть силы, но и возможности.

— Разойдитесь, — тихо попросил я. Сейчас я был способен лишь шептать.

А затем активировал спасительную иглу.

"Состояние не критическое"

"Поражение мягких тканей"

"Множественная потеря крови"

"Предложение о моментальной инъекции на личное усмотрение симбионта"

Даже игла не считала, что мои раны требуют вмешательства. Ишь, ты! Ещё и предоставила мне — какому-то ничтожному симбионту — возможность самому принять решение. Может, уже считает, что я стал взрослым мальчиком и готов относится к такому подарку со всей ответственностью?

Впрочем, этот вопрос я задал самому себе. Ведь игла всё равно не умела отвечать.

А затем, силой воли побеждая головную боль, приказал игле нанести удар в искорёженное бедро. Похрен, сколько там времени займёт накопление энергии. Главное, я забудусь счастливым сном.

"Инъекция произведена"

"Использованы блокираторы кровопотери"

"Использован анальгетик, синтезированный из окружающей среды"

"Использованы репаранты, синтезированные из окружающей среды"

"Полное восстановление гарантировано"…

Сколько я спал, не знаю. Мы напоролись на стаю стрелков-невидимок утром. Путь едва возобновили. А проснулся, когда всё так же было светло. Птички щебетали, кроны шумели… И я почему-то двигался в полулежачем положении.

Я открыл глаза и торопливо осмотрелся.

Лежанка, наспех сплетённая из коры молодых деревьев и веток, служила мне кроватью. Кровать эту тащила за собой пережившая обстрел лошадка. Тащила кровать и худую подростковую тушу, видимо не желавшую идти пешком.

Мириам плелась рядом. Её левая рука держалась за верхнюю часть лежанки, установленную под углом где-то в сорок пять градусов, а пальцы почти касались моей давно не мытой шевелюры.

Замыкал шествие Иберик. Феилин и Сималион, видимо, возглавляли процессию, а юркий парень прикрывал тыл. Именно он заметил, что я очнулся.

— Стойте! — выкрикнул он, спугнув птиц с ближайших крон. И бросился ко мне. — Милих, скажи что-нибудь!

Лошадка замерла, повинуясь команде "тпрууу". А затем вокруг меня сгрудились сразу все. Даже чуть лежанку не обрушили, черти…

— Иван, как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? — чувства Мириам ярко отображались на её лице. Она очень и очень переживала за меня.

— Да, вроде, нормально.

Я лежал, хлопал глазами и прислушивался к себе. Боли не чувствовал. Только странный зуд во всём теле. Такой, будто чешется струп на заживающей ране.

Я скосил глаза на грудь, увидел там повязку и принялся развязывать.

— Осторожнее! — подскочил Сималион.

— Чешется жутко, — нажаловался я. — Помогите.

Хоть не сразу, но мои попутчики выполнили просьбу. Оберегая анирана, сняли плотные повязки, а затем все вместе присвистнули: на месте входного отверстия оставался заживающий струп. Не свежий такой. Не вчерашний. А, минимум, недельной давности.

— Фласэз Милосердный, — прокомментировал Сималион. Затем попросил помочь меня приподнять и осмотрел спину. Даже пальцем прикоснулся где-то у лопатки. — Я опасался, как бы не начало гноиться, — присвистнул он. — Но там даже ожога не осталось. Лишь аккуратное перекрестье. Ещё не до конца зажившее, но уже неопасное.

Пальцы правой руки, повинуясь мысленному приказу, метнулись к груди и принялись чесать кожу вокруг раны. И через несколько мгновений я выдохнул облегчённо:

— Какой кайф… А что с ногой?

Ногу бросились разматывать сразу все. Даже Терезин стоял рядом и с любопытством наблюдал. Всем было интересно, на что ещё способен аниран.

Но бедро ещё не зажило окончательно. Следы от ожогов были заметны, хоть и не болели. А выходное отверстие выглядело совершенно непривлекательным.

— Странная избирательность, — пробурчал я себе под нос, раздумывая над регенерацией собственного организма. Похоже, волна восстановительных процессов начинает идти с головы до самых пят. И этой волне действительно требуется время… Хотя, в принципе, правильно: если последует ранение в голову, самая важная задача — первой восстановить именно её. А то, вдруг, ещё и мозг окажется повреждён…

После того, как бедро опять обмотали, я попросил друзей разойтись, сполз с лежанки и попробовал постоять на ногах. И даже попрыгал.

Но прыгать оказалось неудачной идеей — рана начала зудеть пуще прежнего.

— Терезин, — обратился я к парню, который смотрел на меня, как на сошедшее с небес божество. Ну, то есть, смотрел точно так же, как смотрел при нашем первом знакомстве. — Ну-ка организуй мне костыль по росту… Ну, трость вырежи из дерева, — добавил я, когда с первого раза тот не догнал.

А затем, когда ретивый пацан убежал выполнять приказ посланника небес, вновь активировал иглу.

"Наблюдается общий упадок сил"

"Инъекция невозможна"

"Энергия истощена"

"Накопление энергии из окружающей среды составит 22 планетарных оборота"

Резкая головная боль заставила меня поморщится, но восприятию информации не помешала — следующие двадцать два дня я обязан проявлять максимальную осторожность. Иначе, как я уже говорил сам себе после отравления, меня ничто не спасёт. Вонзится очередная стрела в правую ногу — и все удовольствия, связанные с её извлечением, мне придётся терпеть с полным погружением. Похоже, надо серьёзнее относится не только к трате энергии, но и к запасам наркотического дыма. Того, гляди, надышался бы, и не пришлось бы глупо тратить запасы иглы.

— Ладно, Бог с ней, — неопределённо выразился я. — Что у вас тут? Собрали для меня кровать, вижу. Как вообще дела? Где мы?

Феилин, Иберик и Сималион, перебивая друг друга, поведали, что я почти сутки пролежал поленом. И у них не было иного выбора, кроме как погрузить это полено и везти дальше по курсу. Курс, как добавил следопыт, неизменен — мы шли перпендикулярно реке. И вот-вот должны в неё вонзиться.

— Мы почти у цели, — уверенно доложил Феилин. — Скоро будем на месте.

— А что позади? — я обеспокоенно обернулся.

— Ничего и никого, — ответил Сималион. — Целый рассвет тишина. Впереди нет препятствий, и позади пусто. Феилин рискнул отстать немного, но никого не заметил.

— Угу, — кивнул головой следопыт. — Если в нас стреляли "отступники", ты их отпугнул. Мы не спали всю ночь, но никто так и не появился. А теперь в полной тиши идём. Вообще никого.

— Держи, милих, — Терезин впервые назвал меня так. Он подскочил со счастливой улыбкой на устах. И протягивал топорно срезанную деревянную палку с таким воодушевлением, будто филигранно выточил из слоновой кости посох для самого главного учёного магистра.

Но поскольку, наверное, это был первый предмет, который он создал своими руками с незнамо какого времени, иронизировать или относиться к поступку с брезгливостью, я не имел права.

— Спасибо, — я взъерошил короткие волосы, забрал импровизированный костыль и попытался опереться. Было некомфортно и немного неудобно, но я не стал жаловаться.

— Я переживала за тебя, — видок у Мириам был своеобразный. Не в плане одежды, конечно. А в плане мимики лица. Её лицо сияло. В прямом смысле слова. Эта властная, непривлекательная и почти наголо остриженная брюнетка светилась. Морщины измождения разгладились, рот не закрывался из-за радостной улыбки, а глаза смотрели с такой влюблённостью, что я неловко зашаркал ножкой. Я никогда не видел Мириам столь счастливой.