Крепость (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 36

Моя юная супруга была не только красива, но и не по годам умна, чем не раз меня озадачивала. Я не раз удивлялся её поразительно взрослому поведению. Порой она казалась умудрённой жизнью женщиной, а не девочкой, едва ли достигшей семнадцати лет. Наверное это было одной из причин, почему я буквально влюбился в неё по уши. Причём мне на это понадобилось не так много времени.

В этот раз мы с ней прогуливались в саду недалеко от Царского Села. Было всё ещё холодно — апрель месяц в Петербурге выдался не самый тёплый, однако было не ветрено, а на деревьях уже стали появляться листочки. Да и сам сад был довольно красивым, даже несмотря на время года.

Немного устав, мы присели на попавшуюся на пути скамейку, и София, вдруг положив голову мне на плечо, спросила:

— Саша, расскажи о своём прошлом.

Я немного смутился. А что мне о своём прошлом рассказывать? Я ведь не знаю ничего из прошлого реального Александра, так, некоторые вырезки из газет и только, да ещё истории, что рассказывал император, пока был жив. Про Павла Кутафьева тоже ничего не знаю, да и рассказывать, очевидно, не следует. Единственное прошлое, о котором я мог бы рассказать, это моё настоящее прошлое. То, где я был историком, а потом отправился на фронт. Где у меня была жена и двое детей. Но об этом, как минимум, не следует рассказывать, потому что ничем хорошим такая откровенность не закончится. Но в следующий миг я напрягся. Может, она имеет в виду то, что об Александре ходила дурная молва, что он был кутилой и пьяницей, а то и наркоманом. Об этом точно рассказать совсем нечего.

— Дорогая моя София, ну, зачем тебе все эти скучные истории о прошлом? Думаю, куда интереснее обсудить будущее и подумать о том, какую семью мы с тобой построим, как будут развиваться наши с тобой дела.

— Просто с тобой так легко, — вдруг произнесла она. — Складывается впечатление, будто ты вовсе и не император, а самый простой человек. Добрый и милый. Обычно люди голубых кровей ведут себя чванливо и холодно, а ты тёплый. Будто лишь занял место императора.

Я поборол в себе желание оглядеться по сторонам, не появится ли человек в черной маске…

— Ну, таким меня воспитали. Здесь я могу благодарить только свою матушку и деда, — рассмеялся я, изо всех сил стараясь не допустить нервозности в своем смехе. — Да и ведь ты, вроде теперь русская императрица, а корни у тебя мусульманские. И вряд ли ты будешь вести себя как немка, или русская. Так что тоже можно сказать, что ты не совсем та, за кого себя выдаёшь, хоть это и не правда.

Принцесса задумалась. Похоже, мне-таки удалось увести разговор подальше от скользкой темы.

— В чём-то ты прав. Да, я теперь русская императрица, и поверь, я постараюсь соответствовать такому высокому званию. Но память предков тоже сильна во мне. Я… — она слегка умолкла, а затем продолжила: — Я полюбила тебя. Ты совсем другой, не такой, как все те благородные мужи, с которыми я имела возможность до этого общаться. И когда батюшка лишь сказал о том, что мы можем породниться и я могу стать твоей женой, я сразу же поняла, что сделаю всё возможное, чтобы наш брак состоялся. Признаться, я сама решила остаться на том корабле и отправиться в Одессу. Даже если бы батюшка и вправду пошутил, я бы всё равно отправилась. Но я помню и о своей семье, и о своей родине, и о своём отце. И, как бы не повернулись дальнейшие отношения у России с Османской империей, пока правит мой отец, я буду стараться со своей стороны делать всё возможное, чтобы наши страны не враждовали. Более того, хочу чтобы наши отношения укреплялись, а дружба становилась крепче. У Османской империи и России непростая история. Много чего было, и при этом мало хорошего. Но всегда всё можно изменить и исправить. И я надеюсь, что так и получится. Главное, чтобы мы смогли не причинять друг другу зла, ведь так? И главное, чтобы не было войны.

Я улыбнулся.

— Я бы тоже не хотел войны, — ответил я.

Девушка немного помолчала, а затем добавила:

— Но, мне кажется, что ты только к войне и готовишься. Очень много усилий идет на усиление военной мощи России.

— Поверь, — ответил я, — больше всего на свете я хочу, чтобы войны не было. А большая армия — это то самое, что заставит соседей задуматься, нужна ли им война с нами. И все эти военные реформы задуманы лишь с одной целью — не допустить возможности или даже мысли о том, что на Россию можно напасть. Ты и представить себе не можешь, как я не хочу войны и как усиленно ищу любые возможности не допустить военных действий. Мало кто так же, как я, понимает, что война — это очень страшно.

София подняла голову с моего плеча и вдруг внимательно на меня посмотрела.

— Саш, а можно задать тебе один вопрос? Он, возможно, покажется тебе глупым, но я не могу его не задать.

— Да, конечно, — ответил я.

— Я часто вижу сны. Раньше я думала, что они ни о чём, просто выдуманные или бред моего воображения. Но потом я выяснила, что я вижу прошлое. Не будущее, но прошлое. Тех людей, что мне дороги. Я многое узнала о своём отце из этих сновидений. И почему-то в последнее время во снах я вижу тебя.

Эти её слова снова заставили меня напрячься, однако я никак не дал понять, что переживаю или волнуюсь.

— Я почему-то вижу, что ты воюешь. И война-то очень страшная! — её голос выражал тревогу. — Но я не совсем понимаю, как такое может быть. Где ты мог успеть повоевать? К тому же я вижу, что ты был старше. Значительно старше, чем сейчас.

Я прижал девушку к себе и поцеловал её в висок.

— Может, это и вправду просто сны, — улыбнулся я, хотя на душе было очень неспокойно.

— Я вижу, что ты идёшь сквозь огонь. А ещё вижу тебя в очень странной военной одежде, и в каске. В твоих руках оружие, и я точно знаю, что такого оружия не существует. Возможно, когда-то потом, но не сейчас. Оно похоже на автомат из тех, что показывали тебе инженеры. Но я никогда ничего подобного не видела. И ты идёшь, идёшь, идёшь без страха через целое поле огня, через мёртвых… Кто-то тебя боится, кто-то тебя зовёт за собой и просит помочь. Но ты не смог бы, даже если бы очень захотел. А потом я вижу очень много пламени, которое поглотило тебя под собой. Ёще я видела тебя любящей семье, и она была не царская.

Я слушал её и не знал, что сказать. Сердце моё заколотилось так, что я решил, что лучше я промолчу, иначе выдал бы себя дрожащим голосом.

— А ещё я видела, что у тебя была жена. Хорошая девушка. — продолжила София. — это была не я. Ты её очень любил. И твои дети такие славные! Я не так много видела их, но уже успела полюбить, — она грустно улыбнулась. — А потом ты свою жену потерял, потому что сгорел. Погиб. Не вернулся к ней… — София ненадолго замолчала. — Но потом снова нашёл. Я чувствовала твою радость и переживала вместе с тобой. И мне кажется, это был вовсе не сон. Но, опять же повторюсь, я совершенно не понимаю, как такое может быть возможно.

Я потянул к себе девушку и крепко её поцеловал. Уж не знаю от прилива нежности или ради того, чтобы она умолкла и перестала говорить, потому что каждое её слово отдавалось болью во мне.

— Давай поговорим об этом позже, — попросил я пересохшими губами.

— Давай, — очень легко согласилась она. — Я чувствую, что этот разговор очень трудный для тебя. Это тайна, о которой лучше никому не знать. Но я очень надеюсь, что однажды ты сможешь мне доверять, и я смогу дорасти до тех тайн.

Она снова потянулась ко мне и поцеловала в губы.

Пребывание Софии в Царском Селе нельзя было назвать скучным. Почти каждый день она делала какие-то интересные открытия для себя. Однажды она набрела на комнатку, где находился Иван Иванович — тот самый энциклопедист, который вначале помогал мне. В принципе, в нём давно не было необходимости, но я позволил ему и дальше жить в Царском Селе. Во-первых, чувствовал к нему благодарность и очень надеялся, что однажды у меня появится свободное время для того, чтобы просто поговорить с ним о том, о сём. Он приятный и умный человек, а с такими всегда интересно общаться.