Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид - Страница 2

Теперь эти новые документы Морелля доступны и частично микрофильмированы в Национальном Архиве T–253, рулон 62. Отснятая часть содержит: переписку, включая 72 страницы из частных писем; переплёт с 122 страницами записей о здоровье Гитлера с июля 1942 по Апрель 1945; папку с документами о состоянии здоровья Бенито Муссолини с 1 ноября 1944 по 23 марта 1945; настольный дневник, охватывающий последние недели ноября 1944 и до самого конца войны; целую кипу медицинских карточек, на которых Морелль отмечал свои почти ежедневные встречи с “Пациентом А” с 1942 по 1944; и пачку свободных записей об индивидуальных кризах с августа 1941 года.

Кое-что на микрофильмы не попало, включая важный но нефотогеничный дневник за 1944 год и толстую пачку крупных карточек, на которые тщательно записывалась ежедневная диета Гитлера за 1943–45 годы. Автор расшифровал все примечания, определил точные значения даже экзотических назначаемых лекарств, а также получил медицинский анализ проблем Гитлера и лечения Морелля.

Медицинский портрет Адольфа Гитлера теперь был готов. Там не осталось места для предположений.

Из дневника вырисовывается картина взаимоотношений Гитлера со своими врачами и, в частности, с Мореллем – доктором, который стал главным после первой встречи с Гитлером зимой 1936 года и до драматического расставания с ним за несколько дней до краха Третьего рейха, когда Гитлер бросил ему: “Снимите форму и возвращайтесь к своим обязанностям врача в Курфюрстендамм!”

Теодор Морелль

Пока внимание современных историков остаётся прикованным к “проклятию” Адольфа Гитлера, они также будут заинтригованы отношениями между ним и одной тёмной фигурой на заднем плане: его личным врачом Тео Мореллем.

Это увлечение подпитывалось на протяжении всей истории представлениями о силе и влиянии, умственных и физических особенностях власть предержащих, и врачей, которых привлекают к себе эти могущественные люди. Уинстон Черчилль нанял в качестве врача лорда Морана – человека, мало чем отличающегося от Морелля, – и лорд Моран вёл столь же подробный дневник, в котором записал достаточно подробностей, чтобы на склоне лет воссоздать образ великого премьер-министра Великобритании военного времени. Иосиф Сталин содержал целый штат врачей, многих из которых в конце концов чуть не погубил вследствие личных предубеждений.

Никто не должен недооценивать влияние, которое могут тайно оказывать такие врачи. Они незаменимы и знают об этом. Даже великие события могут быть вызваны болезнями их лидеров. Международные конференции, такие как Ялтинская, были омрачены физическими недугами участников. Из-за общей слабости могут быть проиграны целые сражения: вынужденный из-за болезненного приступа диареи покинуть поле битвы при Ватерлоо Наполеон проиграл.

В дневниках Морелля мы находим подтверждение того, что Гитлер подобным образом несколько недель болел дизентерией в разгар войны в СССР летом 1941 года и что незадолго до битвы за Арденны в 1944 году он был прикован к постели гепатитом; мы узнаём также, что его угнетало осознание того, что у него больное сердце – быстро прогрессирующий коронарный склероз, который в любой момент мог поставить крест на всех его планах в отношении Германии.

Но сходство с Наполеоном было лишь поверхностным. Наполеон питал отвращение к врачам и отвергал лекарства почти до самой смерти.

Гитлер был полной противоположностью, ипохондриком. С ранней юности он редко путешествовал без аптечки и охотно верил, что не способен выжить без таблеток, инъекций и многочисленных сопровождающих врачей.

Старшим среди них был Морелль, личный врач в течение последних 8 лет его жизни.

“Морелль, – писал его соперник, доктор Карл Брандт, в американском плену, – родом откуда-то из Дармштадта, примерно 56 лет, очень толстый, с лысой головой, круглым и очень полным лицом, тёмно-коричневым цветом лица и тёмно-карими глазами, близорук и носит очки, у него очень волосатые руки и грудь. Примерно 170 см ростом”.

Один из четырёх личных секретарей Гитлера передал несколько неаппетитное описание званого вечера с Мореллем: “Сложив тяжёлые волосатые руки на пухлом брюшке, Морелль едва не засыпал. У него была странная особенность: когда он закрывал глаза, он делал это снизу вверх – это выглядело отвратительно за толстыми стёклами очков... Иногда полковник фон Белов подталкивал его локтем, и он, вздрагивая, просыпался и громко смеялся, если фюрер рассказывал шутку”.

Нет, Морелль не был популярен в окружении Гитлера.

Он не пил, не курил, но это было не самое плохое. Другой секретарь заметил: “У Морелля был такой же большой аппетит, как и его живот, и это выражалось не только зрительно, но и на слух”.

Когда Хассельбах однажды заметил о запахе тела врача, Гитлер огрызнулся:

– Я нанял Морелля не из-за запаха, а для того, чтобы он следил за моим здоровьем.

Остаётся только предполагать, почему Гитлер позволил этому тучному врачу средних лет вводить себе столько самых разнообразных лекарств.

Подчинённые Гитлера были в отчаянии. Его постоянная экономка фрау Анни Винтер объясняла: “Как только Морелля спустили с поводка, на столе Гитлера появились всевозможные лекарства. Их количество и сила увеличивались с той же скоростью, с какой умножались правила питания, усиливались ограничения на определённые продукты и снижалось общее потребление пищи. Это началось примерно зимой 193?-38 года с одного маленького пузырька с лекарством. В течение следующих 7 лет их уже хватило бы на целый чемодан”.

Морелль назначал таблетки и драже, укрепляющие и успокаивающие средства, пиявки и бациллы, горячие компрессы и холодные припарки и буквально тысячи уколов – литры таинственных жидкостей, которые каждый год впрыскивались в благодарного и доверчивого фюрера, руки которого были проколоты так густо, что даже Морелль иногда не мог найти, где вставить иглу в израненные вены.

С момента окончания войны Морелля и его работу окружали интриги.

Насколько велико было его влияние на фюрера? Как он относился к человеку, которому довелось определять судьбы 200 млн. европейцев?

Доктор Эрвин Гизинг, отоларинголог, который несколько недель лечил травмы головы Гитлера покушения 1944 года, написал следующий отчёт о личности своего пациента: “Из-за психопатической конституции Гитлера и связанного с ней убеждения, что ему известно больше других, у него развилось выраженное невротическое расстройство.[3] Его интенсивное созерцание функций собственного организма, и особенно озабоченность своим желудочно-кишечным трактом и пищеварительной системой, были лишь одним свидетельством этого. Другими были частота, с которой он измерял собственный пульс, когда я проводил ему обследование, а затем попросил меня подтвердить это; и его вездесущий страх неминуемой смерти – осенью 1944 года он неоднократно говорил, что ему осталось жить всего 2 или 3 года. Конечно, он был убеждён, что к тому времени он не только достигнет окончательной победы, но даст немецкому народу такое руководство и настолько укрепит его позиции, что "другие смогут занять то место, которое останется после меня". Другими значимыми симптомами были его пристрастие к таким лекарствам, как снотворное, всевозможные таблетки от расстройства желудка, бактериальные смеси и общеукрепляющие таблетки и инъекции. Нельзя назвать Гитлера заурядным наркоманом; но его невропатическая конституция привела к тому, что он находил определённые лекарства особенно приятными, например, стрихнин и атропин, содержащиеся в таблетках от метеоризма, и кокаин в средствах для лечения пазух носа, которые я ему давал; у него была явная склонность стать постоянным потребителем таких лекарств, в чём он сам мне признался”.