Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид - Страница 32

Заговор врачей

Происхождение спазмов Гитлера начало интриговать соперников Морелля. В сентябре 1944 года ЛОР-врач Эрвин Гизинг случайно обнаружил их возможную причину. Он заметил, что в комнату вносили поднос с завтраком Гитлера: тарелку овсянки, два тонких ломтика хлеба, стакан апельсинового сока – и маленькую больничную тарелочку с несколькими белыми витаминовыми пастилками и шестью чёрными таблетками. Гизинг начал размышлять об этих чёрных таблетках. Их состав был напечатан на плоской алюминиевой банке, в которой они поступали, – “Таблетки от метеоризма доктора Кестера”. 120 содержали половину грамма extractum nucis vomic (иначе известного как стрихнин), половину грамма extractum belladonnae (смертельный паслён или атропин), один грамм extractum gentianae (горечавка). По грубым подсчётам Гизинга, судя по количеству таблеток на тарелке, Гитлер ежедневно принимал смертельную дозу стрихнина и атропина – смертельных ядов.

Сначала Гизинг держал эти необычные умозаключения при себе. Почти наверняка он разглядул шанс избавиться от противоречивого профессора Морелля. Но он хотел быть уверенным. Он стащил несколько таблеток и отправил их на анализ. А из Кенигсберга он получил "Справочник по фармакологии" Э. Поулссона. Содержащейся в нём информация о действии атропина и стрихнина было достаточно Гизингу, чтобы мозаика сложилась.

Он подсчитал, что в 10 таблетках содержится больше максимально разрешённой дозы стрихнина. Казалось, во всём виноваты таблетки от метеоризма. “В конце концов, Гитлер постоянно пребывал в эйфорическом состоянии, – напишет он в ноябре 1945 года, – и не было других объяснений. Вероятно, этим же объясняется его экзальтация при принятии решений после крупных политических или военных неудач”. В "Справочнике" говорилось, что “атропин [...] воздействует на передний мозг и вызывает яркий полёт идей, разговорчивость и беспокойство, зрительные и слуховые галлюцинации и приступы бреда, которые могут быть мирными и безмятежными, но в равной степени могут закончиться насилием и безумием”.

Хотя Гизинг был уверен, что таблетки от метеоризма вредны, он был осторожен, связывая недавнюю желтуху Гитлера с этими невзрачными чёрными таблетками.

Морелль утверждал, что гепатит Гитлера вызван обыкновенной задержкой желчи, нервным спазмом на выходе из жёлчного пузыря. Гизинг напишет год спустя: “Я думаю, что это крайне маловероятно: нервное сужение выходного отверстия желчного пузыря не приводит ни к длительному периоду желтухи [жёлтая окраска кожи], ни к постельному режиму в течение почти 4 недель, и Мореллю не пришлось бы так яростно отказываться от любых анализов крови и мочи”.

Эти замечания показывают, насколько субъективной была враждебность других врачей к Мореллю. Досье Морелля показывает, что он почти суеверно осознавал необходимость частого проведения анализов крови и мочи Гитлера.

Предположения Гизинга стали достоянием общественности, и вскоре вся штаб-квартира шепталась о том, что Морелль лечит Гитлера небрежно. Некоторые говорили, что он даже не знает, что таблетки от метеоризма содержат стрихнин.

Началась борьба за положение. Его соперники: Брандт, Хассельбах и Гизинг – воспользовались шансом устранить Морелля. Борман увидел в этом шанс избавиться от Брандта, могущественного протеже врага Бормана Альберта Шпеера, чья звезда восходила, пока Геринг был в опале. Как рейхскомиссар по здравоохранению и безопасности, Брандт подчинялся министерству Шпеера.

Завершающий акт этой интриги произошёл в начале октября 1944 года.

Гизинг начал принимать подозрительные чёрные таблетки. Он начал испытывать те же симптомы, что и Гитлер: крайнюю чувствительность, светобоязнь, остроту вкуса и повышенную жажду. Когда Брандт прибыл из Берлина, Гизинг рассказал ему. Брандт обратился с этим вопросом к Гитлеру.

Брандт также донёс на толстого доктора главе СС Гиммлеру. Гиммлер считал вполне возможным, что Морелль предпринял намеренную попытку убить Гитлера. Он не скрывал своего недоверия к доктору. Гиммлер намекнул Мореллю, что отправил на виселицу так много людей, что ещё один для него ничего не изменит. Вскоре помощника Морелля, Рихарда Вебера, забрали из клиники на Курфюрстендамм и допросили в штаб-квартире Гестапо в Берлине – считает ли он возможным, что Морелль систематически травит фюрера? В ответе Вебера звучала искренность:

– Об этом не может быть и речи, – сказал он. – Морелль для этого слишком большой трус.

По дороге к памятнику Танненберга, чтобы присутствовать на похоронах Шмундта несколько дней спустя, Хассельбах по глупости упомянул о деле со стрихнином в разговоре с находившимися рядом с ним офицерами. Это было нарушением его врачебной клятвы хранить тайну и могло стоить ему работы.

На следующий день Гитлер сказал доктору Гизингу, что желудочные спазмы несколько утихли. Гизинг указал на то, что фюрер прекратил приём таблеток от метеоризма, и рассказал о том, как сам принимал их в качестве эксперимента.

– Я рассказал об этом Хассельбаху, – с гордостью заключил он.

Его гордость была неуместна. Гитлер вспылил:

– Вам не следовало этого делать! Я хочу, чтобы дело с таблетками от метеоризма прекратилось. Что бы вы ни говорили против Морелля, он был и останется моим врачом. Я полностью ему доверяю, – Гитлер добавил: – Я докопаюсь до сути сам. Я попросил Брандта встретиться со мной сегодня днём.

Его реакция шокировала врачей. Хассельбах обратился к Борману, но рейхсляйтер не стал вмешиваться. Поэтому вместо этого он отправился к Гиммлеру и взял с собой Гизинга.

Рейхсфюрер СС призадумался.

– Что ж, господа, – сказал он, – дипломаты из вас явно никудышние. Придётся обойтись с Мореллем гораздо аккуратнее. Почему бы не встретиться с Мореллем за чашкой чая или не пригласить его на шнапс и обсудить с ним всё это… ну, знаете, по-дружески? Вы должны понимать, что фюрер безоговорочно доверяет ему, и мы не должны делать ничего, чтобы помешать этому.

Хассельбах был в ярости и сказал:

– Это дело настолько серьёзное, что медицинский или даже гражданский суд наказал бы Морелля, по меньшей мере, за причинение телесных повреждений по неосторожности.

Гиммлер, повысив голос, ответил:

– Герр профессор, вы, кажется, забываете, что как министр внутренних дел я также руковожу общественным здравоохранением. Не вздумайте что-то устроить против Морелля.

Морелль продолжил своё лечение.