Подражатель - Коул Дэниел - Страница 29

— Современная? Абстрактная?

— Классическая.

— В этом мы сходимся… Скульптор?

— Нечестный вопрос. Можете выбрать одного?

— Бернини.

— Тогда я скажу… — Она сделала глубокий вдох, взвешивая, насколько она может рискнуть. — …Челлини.

В ста ярдах от них Винтер заметил, как Чеймберс напрягся и молитвенно сложил руки, почему-то реагируя так, словно она дала неправильный ответ.

Маршалл не осмеливалась вдохнуть, глядя, как Коутс обдумывает ее ответ, не выдавая никаких эмоций… Но потом на его лице расплылась зубастая улыбка.

— Один из немногих настоящих мастеров этой дисциплины, — согласился он с одобрением как вкуса Маршалл, так и самого творца. Затем жестом пригласил ее войти.

— Вот черт! — воскликнул Винтер намного громче, чем следовало. — Она идет внутрь!

— Она справится, — сказал Чеймберс, хоть на его лице читалось беспокойство.

— Придумали, что сказать? — неопределенно спросил Винтер, приподнимая наушники.

— Что?

— Ну, знаете, если нам придется туда вломиться, — объяснил он. — Прошло семь лет. Мне кажется, один из нас должен сказать что-нибудь крутое, а?

Чеймберс взглянул на своего коллегу как на идиота.

— Предоставлю это вам, — сказал он, пытаясь сконцентрироваться на трансляции с микрофона Маршалл, которая уже вошла в дом.

Пока Коутс подбирал почту и скомканную записку, Маршалл окинула взглядом шаткие кучи из документов, накапливаемых годами счетов и писем, покрывающие каждый дюйм коридора, и остановила свое внимание на одном конкретном письме. Но как только она шагнула в его сторону, с лестницы донесся топот шагов, несущихся в ее сторону.

Черный лабрадор почти сбил ее с ног, восторженно подпрыгивая.

— Привет, — засмеялась она, почесывая его за ухом. — Он красавец, — обратилась она к Коутсу, не проявившего никакой привязанности, когда щенок прильнул к его ногам. — Как его зовут?

— Я еще не успел дать ему имя, — ответил он, ведя ее на кухню с несущимся за ними лабрадором.

— Мне разуться? — спросила Маршалл, замешкавшись в коридоре.

— Не нужно.

В доме было неприятно жарко и стоял какой-то непонятный тяжелый запах, побитые временем обои цеплялись к сложным потолкам из «Артекс», устаревшие орнаменты занимали каждый свободный сантиметр — необычный выбор для тридцатиоднолетнего профессионала. Она вошла в кухню из 1960-х, где Коутс накладывал в миску собачью еду.

— Вы живете здесь один? — учтиво спросила Маршалл.

— Да, — ответил он, моя руки и наполняя чайник. — Моей матери пришлось переехать в дом престарелых, — продолжил он. — Я оставил все как прежде, на случай, если она еще вернется, но теперь это кажется маловероятным. — Он зажег конфорку и поставил чайник. — Можно? — спросил он, глядя на скетчбук в ее руках.

— Ой, — неловко сказала Маршалл, коря себя, что не предвидела такого развития событий, потому что три рисунка внутри могли мгновенно уничтожить все ее прикрытие. — Они не очень хорошие, — стеснительно добавила она.

— И все же. Я бы очень хотел посмотреть.

— Извините, но нет, — рассмеялась она, откладывая его на столешницу позади себя. Вода начала закипать. Коутс снял очки и потер глаза, а лабрадор заскулил и забился под кухонный стол, тоже ощутив смену атмосферы, Маршалл захотела извиниться и уйти, но вместо этого она изобразила скромную улыбку: — Ладно, ладно. Но будьте помягче, — сказала она, снова беря скетчбук и передавая его своему собеседнику.

Надев очки обратно, Коутс подошел с блокнотом к столу и сел под звук шипения пара из чайника, который попадал в ноты лишь изредка, будто только учился свистеть. Маршалл напряженно наблюдала с другого конца комнаты, как он открывает первую страницу с «Мыслителем» Родена, выполненным карандашом в негативном пространстве.

— Неплохо, — сказал он, а тем временем чайник начал завывать.

— Хорошо, — нервно улыбнулась Маршалл. — Этого достаточно. Можно мне его забрать?

Игнорируя ее, он перевернул страницу, не выдав никаких эмоций, когда перед ним предстала трагическая сцена «Пьеты» Микеланджело, где Спаситель человечества жалко растянулся на коленях матери.

Чайник начал трястись, словно пытаясь сбежать от огня. Но Коутс остался на месте, перелистывая к последнему рисунку: мрачному творению Бенвенуто Челлини «Персей с головой Медузы», на котором змееголовая горгона изображена в ужасающих деталях, представая трофеем полубога.

Обнаружив, что остальные страницы пусты, Коутс закрыл блокнот и встал. Пар теперь неудержимо вырывался из чайника за его спиной. Наконец сняв его с плиты, он стоял, глядя на нее.

Понимая, что он только что вооружился, Маршалл не сводила глаз с емкости кипящей жидкости в его руках.

— Вы очень умная девушка, Джордан, — сказал он ей.

— Спасибо, — ответила Маршалл, прежде чем осознать свою ошибку. Сквозь ком в горле она поправила его: — …Лора.

— Я не сразу вас узнал, — сказал он, изгибая свой отвратительный маленький рот в насмешливой ухмылке.

Маршалл будто ударили в живот. Она с вожделением взглянула через коридор на входную дверь.

— На меня совсем это не похоже, — продолжил он, все еще стоя с булькающим чайником в руках. — Я помню всех… Интересно, что это говорит о вас?

«Вы просто маленькая потерянная девочка, которая вцепилась в первую попавшуюся вещь, чтобы обрести какой-то смысл» — Слова Чеймберса с предыдущего вечера вернулись, вставая на сторону врага.

Когда он шагнул к ней, она прижалась спиной к шкафу, столкнув на пол одну из керамических фигурок.

— Боже! Мне так жаль, — сказала она, наклоняясь собрать осколки, но в процессе порезав свою трясущуюся руку. — Думаю, вы меня с кем-то путаете, — неубедительно сказала она, чувствуя, как по руке стекает струйка крови.

— Я так не думаю. Подруга Альфонса, — кивнул он, закрывая глаза и погружаясь в воспоминание. — Вы вместе работали в развлекательном центре. Он много о вас рассказывал — боюсь, не только хорошее. — Почувствовав защипавшие в глазах слезы, Маршалл покачала головой. — Почему вы на самом деле здесь? — спросил он, встав между ней и дверью.

— Мне жаль. Я правда не знаю, о чем вы говорите. Мне пора. Извините.

Коутс не сдвинулся с места, увлеченно наблюдая, как на ее лице отражаются разные эмоции.

— Вы можете поступать как вам угодно, — сказал он, чайник дернулся у него в руке.

Маршалл осталась на месте, не желая проходить так близко мимо него.

— Я не могу пройти.

— Можете, конечно, — заверил он ее, но его улыбка поникла, когда она поднесла воротник к губам.

— Я не могу выйти, — громко сказала она. — Мне нужна помощь.

Передние и задние двери одновременно распахнулись, впуская Чеймберса и Винтера, окруживших их главного подозреваемого на его собственной кухне.

— Вы в порядке? — обратился к ней Чеймберс, заметив свежую кровь на полу.

Она кивнула и подошла к нему поближе.

— Вот теперь я съем то заварное печенье, — сказал Винтер Коутсу, но в глубине души знал, что это не шварценеггеризм, к которому он стремился.

Отставив чайник на столешницу, Коутс по очереди оглядел своих гостей.

— А, Чеймберс, — приветственно кивнул он. — И детектив-констебль… Адам Винтер, — вспомнил он, как будто теперь все сошлось. — Я думал, мы уже с этим закончили.

— Мы были неподалеку, — пожал плечами Чеймберс. — Подумали по пути забрать нашу подругу.

— И собаку, — добавила Маршалл, указывая на запуганное животное в углу.

— И собаку, — согласился Чеймберс.

— Животное останется со мной, — кратко сказал Коутс. — Я полагаю, не стоит даже спрашивать, есть ли у вас ордер, дающий право находиться в моем доме?

Их молчание было достаточным ответом.

— В таком случае я требую, чтобы вы удалились. До свидания, — отрезал он и повернулся к Маршалл: — Рад был повидаться, Джордан, — улыбнулся он, прежде чем выпроводить их, остановившись у своей сломанной входной двери, чтобы проследить, как они пересекают сад. Но когда они дошли до ворот, Чеймберс засунул пальцы себе в рот, громко свистнул и позвал: