Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 3

В Кремле благосклонно отнеслись к идее восстановить союз между государями, как это было при деде императора Карла - Максимилиане. Что по обычаю отразилось и на самом после. Его завалили подарками от казны, приглашали на пиры и охоты. Звали в гости знатнейшие люди, был среди которых и Андрей.

Хорошее знание латыни позволило ему обойтись в разговоре без переводчиков, а де Конти оказался вполне себе хорошим собеседником. Не привыкший к тяжёлым русским застольям, имперец был приятно поражён "европейскостью" княжеского дома и лёгкостью тамошнего угощения. А также кругозором хозяина.

Оставаясь вдвоём, они много говорили о науке, литературе и последних событиях в мире. К тому же де Конти, как образованный человек, всегда брал с собой в путешествие несколько книг, и князь, пользуясь случаем, не упустил момента познакомиться с современным эпистолярным жанром Европы. Разумеется, книги были взяты не просто для чтения, а были отданы в руки лучших переписчиков. Взамен же послу были подарены печатные экземпляры образцов уже русской словесности, переведённые на латинский язык учениками княжеских школ и досконально вычитанные не только европейскими работниками князя, но и Дмитрием Герасимовым с его помощниками. Культурное вторжение в Европу Андрей планировал давно, а тут подвернулся такой шанс проверить "читаемость" русских текстов на европейце!

Правда, готовых книг было пока всего четыре, но зато каких! Андреевский сборник былин в стиле Лихоталь, хождения Афанасия Никитина (несколько прилизанные и доработанные князем), и жемчужина древнерусской словесности - "Слово о полку Игореве". Последним же был достаточно большой фолиант очередного труда князя на литературном поприще под тривиальным названием "Поле Куликово" - представлявшем из себя компиляцию из романов Бородина, Лощица и Возовикова, с наложением на "Задонщину". В среде русских грамотеев оно уже успело вызвать настоящую сенсацию, как своим смыслом, так и построением. Кто-то восхищался им, кто-то кричал об уходе от канонов, кто-то упрекал в подражательстве европейцам с их рыцарским романом. Были и те, кто попрекал князя в "гордости", так как он не удержался и проставил в исходных данных имя автора, то есть своё. Но при всём при этом книга в лавках не залёживалась, а раскупалась мгновенно. Пришлось даже ещё дважды запускать тираж, который и так был достаточно большой, сразу в сто экземпляров.

Что странно, церковь в лице своих главных иерархов, отнеслась к произведению двояко. С одной стороны, вроде бы и "не поучительное" повествование, с другой - фигура Сергия Радонежского, да и вообще Церкви, в книге была выписана только яркими красками. Так что митрополит хоть и посетовал по привычке, но предавать творение князя анафеме не стал.

А имперскому послу книга о великой битве что называется "зашла".

Потом Андрей оставил столицу, так что за всеми перипетиями дипломатических отношений следить уже не мог, а вот когда вернулся, был буквально огорошен известием, что Василий Васильевич предложил отправить к императору большим послом именно его. И вся шуйская часть Думы предложение это поддержало. А государь не только не отверг, мотивируя младостью лет и неопытностью кандидата, а, наоборот, ещё обещал и подумать. Вот ведь засада! Громадьё планов требовало его нахождения в стране. А тут придётся покинуть её чуть ли не на пару лет. С другой стороны - посол к императору, это фигура! Так что, похоже, не быть Засекину в этой версии истории великим послом...

- И всё же, вопрос с Ливонией придётся решать, - прервал, наконец, Андрей затянувшееся молчание.

- Как бы не быть при этом худу, - покачал головой Шигона.

Вот только к его большому сожалению, события уже стронулись в сторону конфронтации и теперь с каждым месяцем лишь набирали обороты. Но пока что никаких внешних признаков надвигающейся войны не просматривалось и люди, что на Руси, что в Ливонии спали спокойно.

*****

Не смотря на чудесную погоду, настроение у архиепископа гнезненского и примаса Польши Яна Лаского было хуже некуда. Что весьма резко контрастировало на фоне улыбчивой физиономии Яна Дантышка, в очередной раз посетившего Польшу и бросившего столь любимую им Вену. Посол, поэт и весельчак прибыл в Краков, чтобы получить от короля новые инструкции, так как вскоре ему предстоял долгий путь в испанский Вальядолид, где нынче пребывал двор короля Испании и императора Священной римской империи Карла.

Сам король сидел напротив обоих сановников в массивном деревянном кресле, а перед ним лежала расстеленная поверх широкого стола карта Короны Польской, Великого княжества Литовского и части сопредельных земель.

- Я считаю, мой король, - продолжил свою речь Дантышек, - что магистра пора заставить принять лённую присягу. Сколько можно тянуть? Император явно не хочет накалять отношения с вами из-за него, так что надо просто пригрозить Альбрехту полной аннексией орденских земель и предоставить выбор. Да, я знаю, что Шидловецкий и многие знатные паны против этого, но тянуть с присягой больше не стоит. Султан вот-вот обрушится на Венгрию, московский князь точит зубы на ваши литовские владения, а магистр всё ещё формально считается самостоятельным владетелем, да ещё и всего лишь подписавший с вами перемирие. А вдруг, когда коронные войска отправятся на войну с турком, он захочет изменить результаты прошедшей войны?

- Не думаю, что Альбрехт поступит так опрометчиво, - раздражённо бросил Лаский.

- Я же не сказал, что так и будет, - тут же парировал Дантышек. - Но раз это возможно, то закрывать глаза на такую возможность не стоит.

Лаский промолчал, мысленно соглашаясь с оппонентом. Вопрос Ордена и вправду нужно было закрывать. Слишком много проблем накопилось у страны и без этого анклава рыцарства.

Так, помимо войны с Тевтонским орденом, над Польским королевством нависла новая опасность - в соседнюю Венгрию, в которой правил племянник их короля, вторглись турки. И некогда славное и могучее Венгерское королевство, а ныне находящееся в упадке и раздираемое внутренними распрями, стало рассыпаться под их ударами как построенный из песка замок. И если оно, не приведи Господь, рухнет, то южные рубежи королевства Польского оголятся перед иноземным вторжением и последствия этого могут быть самыми печальными, ведь даже сейчас южные поветы подвергались многочисленным нашествиям татар, которые доходили до Львова и Замостья. А значит надо посылать войска на помощь Людвику II Венгерскому, дабы помочь тому удержать страну. И ведь не откажешь. Не будет поляков, придут немцы. И ещё неизвестно, кто хуже в качестве соседа под боком, магометане или цесарцы. Это только такой простак, как Шидловецкий, может мечтать о союзе Польши с Империей. Глупец! Никогда волк не подружится с ягнёнком, а лиса с петухом! И немцы для земель славянских, такие же враги, как и турки.

Прежние польские короли допустили большую ошибку, не добив крыжаков, и пора исправить этот недочёт. Стереть орден в пыль, окончательно присоединив земли Восточной Пруссии к Польше. Только так, и не иначе! И плевать, что по этому поводу думают император и король. Впрочем, эти свои мысли, примас предпочитал держать пока при себе, а внешне он старался никак не проявлять свои эмоции, продолжая разговаривать с королём со всей почтительностью.

- Ваше Величество, я согласен, что предложенные московитами условия мира крайне бесстыдны, и очень жаль, что имперский посол встал на сторону этих схизматиков, но там, где другие кричат о позоре, лично я вижу новые возможности! - его слова, сказанные тихим, но внятным и вкрадчивым голосом, заставили Сигизмунда с удивлением посмотреть на примаса. А тот, словно ожидая такой реакции, продолжил:

- Да, всем видны уступаемые города, замки и земли, - кивок в сторону разложенной на столе карты. - Но мы упускаем тот факт, что великий князь Московский не вечен, а сына, который мог бы продолжить дела отца, у него нет.