Наследник (СИ) - Старый Денис - Страница 25

Екатерина была прекрасна. Эта молодая женщина, знала толк в уходе за собой. Она была в пышном оливкового цвета платье с красивой вышивкой золотыми нитями, с брильянтами и яркими сапфирами, жемчугами, вплетенными в пышную прическу. Невольно я сравнивал ее с Краузе, и последняя так и оставалась последней, как ни пыталась часть моего сознания кричать о любви к служанке – лез на первый план в моей голове, со своей влюбчивостью в дурнушек, Петр, но тщетны были его потуги. И, если все же семейная жизнь, хотя бы в постели, станет самодостаточной, то придется Краузе отсылать подальше, а лучше замуж выдать. Вот только я все еще сильно стеснен в своих действиях.

Держалась моя жена величаво, строго, но улыбчиво. Она дарила притворные улыбки всем, особенно, стараясь выказать любезность сановникам, находящимся в фаворе. Я пытался соответствовать и лучился внешне счастьем, а сам желал… да нормально поесть я хотел. Говение перед свадьбой, суточная бессонная подготовка, пара пирожков, украдкой подсунутых заботливой Краузе – вся еда за более чем сутки. Потом обряд, выход к людям, переезд, долгое поздравление, бал с обязательными танцами, в основном ненавистная кадриль. Как после такого труда молодым резвиться в первую брачную ночь?

Между тем, все подобные мероприятия – это окно возможностей. Где еще можно пообщаться с теми же послами.

- Ваши высочества! – обратился к нам с Екатериной Аксель фон Мардефельд.

Посол Пруссии в России выглядел далеко не под стать образу рослого прусского гренадера. Это был изрядно толстенький человек под пятьдесят лет, с короткими ножками и ниже среднего роста. Чуть съехавший парик открывал залысины на его голове.

- Господин посол, рады приветствовать Вас, - решил я перехватить нить разговора. – Как поживает наш дядюшка, король Фридрих?

- О! Мой король счастлив вашему браку и желает многие годы и здорового потомства. А так же выражает безмерную родственную любовь к вам, - высокопарно, задирая вверх свой острый нос, словоблудил Мардельфель.

- Майн херц, а тебе не интересно, какой подарок приготовил нам король Фридрих? – обратился я к Екатерине, отыгрывая влюбленного простачка.

Я-то знал, что король не приготовил подарка, так как, по своей прижимистости считал сам факт сведения меня с Екатериной величайшим подарком. Но пусть посол выкрутится.

- О, конечно же Вам, Великая княгиня, передадут подарок в самое ближайшее время, - загонял себя в лужу посол.

Все это говорило, что подарка нет, но я его приобрету за свой счет и передам от имени своего короля. Вот и пусть подсуетится, денег на шпионов Фридрих не жалеет, есть средства у посольства.

- Барон, мой супруг, конечно, шутит, от дядюшки Фридриха нам достаточно любви, - встряла Екатерина, которая насупилась сразу же, как я начал управлять разговором с прусским послом.

Мне это не понравилось. Это уже своего рода начало игры Великой княжны. Я знал, нарабатывая через пронырливого Тимофея Евреинова свою агентуру и при дворе, что Екатерина немного злилась на меня из-за Краузе. Нет, надеюсь, жена не знала о некоторых пикантных подробностях «работы» гольштейнской служанки. Супруга злилась, что я полностью забрал к себе немку, тогда как Краузе ранее прислуживала и Екатерине, особенно во время моих чрезмерных возлияний алкоголем до болезни. Жаль, что узнал я об этом не сразу, и менять уже ничего не имело смысла, тем более, после некоторых подробностей, допускать Краузе к задушевному общению с Екатериной – верх безрассудства. А еще было очевидным, что Иоганна Елизавета оказывает очень деятельное влияние на формирование мнения моей супруги. Невольно, или осознанно, но Екатерина подражала матери

- Сударь, если моей жене и достаточно подарков, то я бы не отказался от лучших в мире прусских штуцеров, а то мои потешные полки вооружены только мушкетами не лучшей выделки, - вновь я проявил мнимую взбалмошность и ребячество.

- Конечно, я скажу своему королю о вашей просьбе, - улыбнулся Мардельфель, переводя разговор из категории «мальчик обижается, что нет подарка», в категорию «мальчик просит штуцеры, преклоняясь перед прусским оружием».

А это уже разные вещи. И в последней интерпретации я прошу снизойти Фридриха, а не стыжу его за невнимание к своим племянникам. Маленький, плюгавый, толстенький, но скользкий дипломат этот Мандерфельд. Молодец! А мне то что? Были бы те самые штуцеры, которые ужасно дороги, в русской армии, насколько я узнал, может один нарезной ствол на целый полк и сыщется.

- А еще, мой король и я, его верный слуга, очень будем огорчены, если русский солдат будет стрелять в прусского, тем более из наших лучших в мире и очень малочисленных штуцеров, и готовы многое отдать, чтобы не допустить такого развития ситуации, - сделал посол очень тонкий намек на толстые обстоятельства.

Я задумался… Послезнание точно говорит, что Фридрих не воевал в 1740-е годы ни с Репниным, ни с Ласси. Что-то там произошло, что страны пошли на уступки друг другу и прусский король признал императором Священной Римской империи, чтобы не признавать женщину, мужа Марии Терезии. И если рискнуть и, к примеру, взять деньги с пруссаков, пообещать — не воевать, а оно и по факту послезнания сражений не предполагается...

- Барон, я могу очень сильно подумать о том, что кровь русского солдата, как и прусского, не может более проливаться в этой войне, по крайней мере, наши солдаты не должны стоять в строе друг против друга, еще бы время найти на такие мысли, понять, как именно их донести любимой тетушке, то очень много сил и средств уходит на обустройство семейных гнездышек, все так дорого стоит, - уже не намекал я, а прямо говорил: «Дай денег, немчина! Даже мои мысли стоят денег».

- Я услышал Вас, Ваше Высочество, мы можем быть на Вашей стороне и даже пропустить армию генерала Репнина в Голштинию через свои земли, - Мардельфельд поклонился мне, а потом и Екатерине. – Великая княгиня, я в восхищении, только женщина с идеальным вкусом, воспитанная достойными родителями могла подобрать столь изящный наряд.

«Скотина! Кто тебе слил инфу?» - рвалось изнутри. Насколько же тут все течет? Я говорил только с Брюммером и Бестужевым-Рюминым о Голштинии. Верное, мой воспитатель может брать деньги у пруссаков и Бестужев у англичан, а бритты уже торговать информацией. Значит и датчане знают об авантюре и тогда все зря. Был бы на свадьбе кто-нибудь из Дании, можно разыгрывать дальше ситуацию, а так… Ну, не был я в этом мире миллионером чего и начинать? Или все-таки начать и продолжать. А что такого он сказал, ну пропустит Пруссия Репнина в Голштинию, и чего такого? Она же моя, почему и не допустить Голштинию, как опорную базу для русского корпуса?

После того, как отошел прусский посол были еще несколько бессмысленных коротких разговоров, в ходе которых все выражали «восхищение» Екатериной. Я ощущал себя котом Бегемотом на балу Сатаны, а жена была в моей фантазии Маргаритой. Вот и остается мне вторить: «Королева в восхищении!». Хорошо же она соломку себе постелила в высшем обществе, успела обзавестись поклонниками.

Часть великосветских матрон демонстрировали, в большей степени Екатерине, нерастраченную материнскую сердобольность. У мужчин при общении с Великой княгиней Екатериной Алексеевной просыпалось желание ее защитить. Миниатюрная, но уже зрелая с явными женскими признаками, девушка со звонким голоском казалась воплощением невинности, вместе с тем и запретного порока. Не красотой брала Екатерина, а тем, что казалась слабой, нуждающейся в защите, сильные мужчины были готовы заслонить ее своим телом.

Это метафизика, но такие женщины, как мне кажется, в истории были и до и после Екатерины. Как можно было объяснить феномен Жанны де Арк? Или же сложный пусть становления королевой «английской девственницы» Елизаветы Тюдор, у которой несколько раз за время правления была странная болезнь «вздутия живота». Этой химией, на грани магии, она могла привязать к себе и Орловых и иных сильных, решительных, но не особо мудрых мужчин.