За его спиной (СИ) - Зайцева Мария - Страница 11

И отдали отцу???

От этой мысли в голове приключился ступор, я даже замерла, тупо глядя в одну точку и пытаясь вычленить из разрозненного вороха многочисленного мусора в голове хоть одну логичную идею.

И с огорчением поняла, что ничего не выходит.

Я никогда не попадала в такие ситуации! Чтоб без документов, без дома, в бегах! Да я даже представить не могла, что со мной такое может приключиться!

И теперь чувствовала совершенно бессильной, слабой и тупой, как пробка.

— Ну, чего ты? — Бродяга каким-то образом считал мое смятение, погасил сигарету, развеял ладонью дым и потянул меня к себе за руку.

А я и пошла.

Просто подчинилась, как маленькая. И даже, кажется, с облегчением, словно он — тот, кому можно беспрекословно доверять. И так хорошо, так сладко это делать! Так меня напугал внешний мир, с его холодом и опасностями, что невольно хотелось спрятаться за чью-нибудь широкую надежную спину. Раньше это была спина отца… Хоть и недобрая, да и не особенно крепкая и надежная, но я себя ощущала в безопасности… До недавнего времени.

А сейчас…

Нет, я не питала иллюзий, что Бродяга тут же кинется помогать мне, не настолько же наивная ромашка! Но хоть на время… Хоть чуть-чуть… Мне бы только выдохнуть, а дальше я что-нибудь придумаю! Не зря же школу с золотой медалью закончила! Я умею думать! Умею! Просто… Надо привыкнуть к новой реальности, где я совсем одна. Без помощи и поддержки семьи.

Бродяга, мягко усадив меня на табуретку напротив себя, чуть подождал, словно понимая, что мне нужна небольшая передышка, что я загнала себя уже непонятно, куда, а затем наклонился немного вперед, упер локти в колени, сцепил пальцы в замок.

— Что дальше делать думаешь?

Я только вздохнула. Если бы знать…

— Я так понимаю, до подружки ты не дозвонилась?

— Нет…

— А эти… соцсети? Может, она там проявлялась?

— Нет… С утра посмотрела уже…

— Ладно… Домой, я так понимаю, тоже не вариант?

— Нет!

— Слушай, давая я с отцом твоим поговорю. Объясню ему сам про Марата этого, про тебя… Ну не зверь же он, ты его дочь, не посторонняя девочка… Может, он сам его пинком под зад отправит?

— Нет… Не отправит… Не думаю… — я покусала губу, прикидывая, как объяснить, как слова найти правильные, затем продолжила, так ничего и не придумав, — понимаешь… У Марата отец богатый… Ну, я говорила. А мой папа считает, что главное — это достаток. И с этой точки зрения Марат — идеальный жених…

— А то, что он тебя покалечит, тоже идеально?

— Да кто же поверит… — вздохнула я, — из взрослых никто не верит… Я же говорила… Делилась с мачехой, но она сказала, что это он себя так ведет, потому что влюблен. Мужчины всегда делают странные вещи, когда влюблены… А он молодой, горячий, вот не может норов сдержать. А я сама виновата, дразнила. Не позволяла ничего… Вот как так? — я усмехнулась, понимая, что уже несет, но остановиться не могла, слишком много эмоций, много мыслей, — с одной стороны: нельзя ничего до свадьбы, надо себя блюсти. А с другой… Позволять? Что-то? Что? Целовать? Или… А если противно? Меня чуть не тошнило…

Спохватившись, я посмотрела на Бродягу, молчаливой глыбой сидевшего напротив, и тут же устыдилась того, что только что ляпнула! Ужас какой! О таких вещах чужому взрослому мужчине!

Не удержавшись, прижала ладони к полыхнувшим щекам, отвернулась:

— Простите…

— Не надо извиняться, Ляля, — спокойно, даже, я бы сказала, задумчиво как-то, ответил Бродяга. — Тебе не за что…

Он замолчал, а я , не смея смотреть ему в лицо, уставилась на сжатые в замок огромные грубые ладони.

И заметила, что костяшки на них чуть-чуть побелели. Словно Бродяга напрягался… Или сдерживался…

Но что его так завело? Удивило? Моя история немудрящая? Это вряд ли…

Спросить я, конечно, не решилась, просто сидела, смотрела, словно загипнотизированная, на его руки, даже на вид невероятно сильные, и подушечки пальцев отчетливо грубые, будто из дерева вырезанные…

Как он умудряется ими так аккуратно трогать?

Я припомнила, как он обнимал меня вчера вечером, как ловил сегодня утром…

И жар перетек со щек, прочно обосновавшись на шее и груди.

Даже если б мне сейчас смерть грозила, не посмотрела бы ему в глаза!

— Ладно… — тяжело обронил Бродяга, словно что-то решив для себя, — я думаю, что твою подругу скоро выпустят из-под ареста… И ты с ней свяжешься. И там уже будете решать, что делать дальше…

— Да, — покорно кивнула я, — я тоже так думаю… Спасибо вам за все… Я никогда не забуду, что вы для меня сделали…

Я начала подниматься, совершенно искренне уверенная, что разговор наш на этом можно считать завершенным.

— Ты куда? — удивленно спросил Бродяга.

— Собираться… — ответила я растерянно, — я и без того вас стеснила…

— И куда ты пойдешь?

— Не знаю… Может, к однокласснице попрошусь…

— И сразу же тебя твоему жениху сдадут, да?

— Да, — признала я его правоту. Но других вариантов все равно не было. Можно еще бесцельно по улице бродить. На автовокзале посидеть. Собственно, я так и планировала сделать, но говорить своему спасителю про свои намерения не собиралась.

— Оставайся, — предложил Бродяга и продолжил, когда я изумленно вскинула на него взгляд, — пока не дозвонишься до подружки. А там уже решите…

— Мне не удобно… — прошептала я, потому что голоса внезапно не оказалось. Я честно, совершенно честно, не рассматривала вариант остаться здесь, у него в гостях, полностью уверенная, что он ждет не дождется, когда я уже уйду.

Судя по обстановке, аскетичной до предела, этот человек не любил и не принимал гостей… И я тут, на его территории, только раздражение могла вызывать.

Конечно, я попыталась отплатить хоть немного заботой за его помощь, но этого же явно мало! Он же не может вот взять и просто так пустить меня…

Внезапно вспомнилась недавняя , крайне неловкая ситуация, когда Бродяга держал меня на руках… И не отпускал… И в глазах его было что-то опасное такое, волнующее… настолько, что стало страшновато. Правда, он потом отпустил меня по первой же просьбе, так что я, немного подумав, отнесла свои волнения к слишком взбудораженному воображению.

Но вот сейчас…

Он взрослый, конечно, и вряд ли хочет с меня платы… таким способом… Да нет… Я бы поняла… Марата я же как-то поняла… Хотя, там и понимать нечего, такой поток грязи и пошлостей, что лучше бы и не понимать…

Но все равно, говорят, что женщина чувствует, когда мужчина на нее… ну… планы имеет…

Здесь этого явно не было.

Я набралась смелости и посмотрела прямо в глаза Бродяге.

Чем раздумывать и подключать воображение, лучше спросить сразу.

— Я что-то должна буду делать за… это?

Бродяга нахмурился, явно не понимая, о чем я спросила.

— Ну… Плата за вашу помощь? — уточнила я, понимая, что теперь не краснею уже, а пламенею чуть ли не всем телом! Стыд и ужас, конечно…

— Нет, — удивленно ответил Бродяга, наконец уяснив, что я имела в виду, — место у меня есть, живи… Если готовить будешь, как сегодня утром, то вообще отлично…

Я пару мгновений смотрела на него, не веря, а затем…

Затем меня затопило такое облегчение пополам с благодарностью к человеку, явно бескорыстно решившему оказать помощь, что я не удержалась, шагнула к нему и обняла за шею, приподнявшись для этого на носки.

— Спасибо вам! Огромное спасибо! — взволнованно пробормотала я, пряча мокрое от слез лицо.

И так стыдно было, что я подумала… О том, о чем подумала! Так стыдно!

Глава 11

Иногда, хотя нет, не иногда, частенько, если быть откровенным, Бродяге приходило в голову, что зона как-то неправильно повиляла на его мозг. Это, с одной стороны, логично, мало кто избежал ломки и остался прежним после такого, кроме, разве что, совсем уж отчаянных дегенератов, которым без разницы, где дегенератить, на свободе или на нарах. Даже один из самых несгибаемых и железных придурков, которых когда-либо встречал в своей жизни Бродяга, его брат по детдому, Хазар, вернувшись после срока девять лет назад, так ошалел от свободы, так конкретно слетел с катушек, такое творил, что чуть было не отправился обратно. Это хорошо, что Бродяга с Казом были рядом и страховали, переключая бешеного Хазара с планов мести тем, кто его усадил на нары, на всякие традиционные для мужика развлекухи — баб и выпивку. И, надо сказать, что тогда им удалось тормознуть эту дикую машину. Хазар погулял месяца два, побуянил, потряс город и его окрестности, затем пришел в себя и… И дальше все было тихо и спокойно. Как на кладбище.