Первый встречный феникс (СИ) - Завойчинская Милена - Страница 15

— Ненавижу всех, — улыбаясь, словно не происходит ничего такого, тихо сообщила я Филиппу. — Что им всем от меня надо?

— Прощупать, найти слабое место, узнать о тебе побольше. Елена, потерпи, прошу. Ты сама им не нужна, но для всех ты моя жена. Пытаясь достать тебя, они, образно говоря, трогают палочкой меня.

— Я сейчас сама готова кого-нибудь потрогать бейсбольной битой. Палочка такая, — пояснила на вопросительный взгляд. — Хорошая, крепкая и убедительная палочка. Ты же говорил, что нанести вред женщине фениксов или убить — это табу.

— Тебе не навредят. И не убьют.

— Но напакостят? — поняла я.

— Да.

— Миленько. А можно я буду плохой девочкой?

— Можно, — со смешком ответил Филипп. — Ты моя жена, тебе все можно.

Я улыбнулась. Дамочка, которая буквально несколько минут назад пыталась своим браслетом зацепить, случайно конечно же, мое платье и порвать его, перестала хихикать и напряглась. Ее подруга обернулась, смерила меня презрительным взглядом, подняла глаза выше. Увидела мою улыбку и тоже напряглась.

Все, девочки, каюк вам! Не помогут ни крылышки ваши огненные фениксовые, ни клыки ваши вампирские, ни уши ваши длинные эльфийские.

Я немножечко обиделась. А еще успела за эти долгие две недели наслушаться сплетен, почитать книжки, поспрашивать прислугу, что да как.

Спустя пару часов к Филиппу подошел дядюшка Герберт.

— Уйми свою жену, — коротко велел он.

— Что не так? Разве она сделала хоть что-то плохое? — Феникс проследил взглядом, где в сторонке стояла его землянка. — Елена умная женщина. Пусть ведет себя, как сочтет нужным. Мне не нравится, что ее пытаются укусить, дядюшка. Но лучше пусть Елена сама даст ответ, чем отвечу я. Ведь добрым и щадящим я не буду.

Светловолосая, нежная, изящная, с огромными ясными голубыми глазами и улыбкой сказочной феи. Он бы поверил, что она наивный скромный цветочек, если бы не знал ее ближе.

За небесным образом, кудряшками и взмахами длинных ресниц прятались стальной характер, ехидный нрав и острый ум. За эти дни здесь она стала выглядеть совсем юной, потому что действовала его магия по их связи и обычные средства из арсенала дам: мази, маски, притирания, эликсиры, ополаскиватели… Облик Елены неуловимо изменился. На вид ей сейчас можно было дать не больше двадцати человеческих лет. Но на самом-то деле она уже взрослая, умная, сильная, состоявшаяся женщина. Филипп знал, что ей тридцать три года. По людским меркам это начало зрелости.

Гости и гостьи бала обманывались наивным видом леди Фламме Лучезарной, а Елена невинно взмахивала ресницами, раскрывала глаза и ласково отвечала. И почему-то дамы давились своими ядовитыми замечаниями. Краснели, бледнели, терялись.

Не принято отвечать оскорблением на оскорбление. Даже если и то, и другое замаскированы. Полагалось сделать вид, будто ничего не произошло. Словно не заметил…

Филипп подслушал некоторые диалоги. Любопытно ведь.

— Леди Елена, и как вам, обычной человечке без малейшего магического дара, здесь, где все вокруг маги?

— Неплохо, — улыбалась его жена. — А вам как? Обычной эльфийке, с ничем не выдающимся даром, быть одной из многих таких же и абсолютно не выделяться из общей массы?

— Что? Но… — опешила от подобного вопроса эльфийка.

— Не расстраивайтесь, — утешила ее Елена. — Не всем же блистать. Должен кто-то быть и массовкой, создавать фон для ярких личностей. Не желаете шампанского?

Был и интересный обмен любезностями с фениксом. Дама с пегими черно-белыми перьями на выпущенных крыльях решила указать место человечке. С ней лишний раз никто не хотел заговаривать, зная ее острый злой язык. А тут такая беззащитная добыча. Разве могла леди Йо́рган не вставить шпильку?

— Как же вам, должно быть, тяжело, бедненькой, — пропела она с фальшивым сочувствием.

— Совсем не тяжело. Но спасибо, что переживаете за меня, — чуть склонила голову в благодарном кивке Елена.

— Но как же? Вы всего лишь человек. У вас нет крыльев, вы не можете летать. Это так печально, — повела своим крылом леди.

Вокруг жадно прислушивались сплетники.

— А зачем мне самой летать? — подняла брови его жена. — Меня муж на руках носит. И я буду летать в его объятиях.

— Дорогая, это неприлично! — ахнула ее собеседница.

— Почему? — удивилась Елена.

А Филипп подумал, что надо схватить ее в объятия и подняться в небо. Почему он сам не додумался?

— Дорогая, то, что вы планируете делать с мужем наедине, не стоит обсуждать публично, — жеманно поджала губы леди Йорган.

— Наедине? Ах вы шалунья! — рассмеялась без малейшего смущения несносная землянка. — Я-то скучно и приземленно про полеты в обнимку. Знаете, это когда мужчина берет свою женщину на ручки, раскрывает крылья и взлетает с нею. В небо. Туда, — указала она пальцем вверх. — Но мне нравится ход ваших мыслей. Так говорите, вы занимаетесь совсем неприличными вещами с мужем наедине? Да еще с участием крыльев?.. Мадам знает толк в пикантных развлечениях! Восхищена!

Дамы, слышавшие их беседу, краснели и прятали лица. Мужчины тоже краснели, но от натуги, стараясь не рассмеяться в голос.

Кажется, старая склочная сплетница с сегодняшнего дня приобретет репутацию знатока пикантных развлечений с участием крыльев.

А вот интересно, если они с Еленой будут в постели в обнимку, и он выпустит крылья? Они же ей нравятся, она их так нежно всегда гладит…

Ох! Нет, не стоит думать об этом… Об отблесках его пламени на обнаженной коже Елены…

Тьфу! Не думать! Не думать!

А леди Йорган подошла к нему позднее.

— Ваша супруга совершеннейшая нахалка! — заявила она. — Дерзкая наглая девчонка!

— Неужели? — спросил он, пряча улыбку.

— Именно! Берегите ее, — добавила она. Наткнулась на похолодевший взгляд и отмахнулась: — Да бросьте, не от меня. Но берегите. Женщины дерзких не любят, тех, кто умеют давать отпор, тем более. А мужчины… — Тут она хохотнула и без малейшего жеманства сообщила: — Уведут. Или украдут. Или соблазнят. Забавная и аппетитная штучка. А насчет пикантных забав с крыльями я подумаю. Это ж надо?! Возмутительная непочтительность! Но что-то в этом есть…

Развернувшись, задев его и подолом пышного платья, и крыльями, дама ушла с высоко поднятой головой и цепким взглядом хищницы, выискивающей новую добычу.

Утомили меня на балу эти расфуфыренные курицы. Что они ко мне прицепились? Ладно, нужно продержаться еще несколько дней, пока Филипп тут всем хвосты накрутит, власть полностью вернет. И домой. Хочу к телевизору, к компьютеру, в бассейн и фитнес-зал. И на работу хочу. Как там мои родные змеючки? Небось в обед им без меня скучно, не о ком посплетничать.

В общем, пережили мы праздничек. Не знаю, зачем это было нужно моему фиктивному жениху и названному мужу, но я свою роль отыграла. И пусть только скажет, что я не справилась. Хотя мне все же не очень нравилось, что меня считают его женой.

К замужеству я не готова. Даже к фиктивному.

А потом бал завершился.

И вот шла я, шла, вся такая уставшая, злая немножко. Не злая, точнее, а раздраженная. Ну, знаете, когда все бесит. А ты терпишь, сдерживаешься, булькаешь, но вида не подаешь.

И тут меня догнала одна из местных красавиц. Что удивительно, на самом балу она меня не трогала, лишь смотрела оценивающе. А сейчас вот решила подойти. Причем не окликнула, а просто молча поравнялась и пошла рядом.

Идем, молчим. Дамочка меня магически щупает, камушки на фамильных драгоценностях Фламме мигают. Лепота. Девица, к слову, роскошная. Рыжая, яркая, знойная. И почему-то мне кажется, что она тоже феникс, хотя крылья не выпускает.

— Я должна была носить эти украшения, — выдала она вдруг.

— Почему? — спокойно спросила я.

— Филипп должен был стать моим мужем.