Первый встречный феникс (СИ) - Завойчинская Милена - Страница 18

Феникс смотрел на Елену и чувствовал себя неприлично счастливым. Несмотря на то, что его избили, напоили какой-то дрянью, пока он был без сознания. И магии у него сейчас нет. И даже перекинуться в птицу он не может.

Луидора зря все это затеяла. Ведь он ей прямо сказал, что возврата к былому не будет. Что все их договоренности и обязательства умерли тогда, когда умер он сам. Даже магия это признала. Иначе бы не женился он самым удивительным образом на иномирянке. И чтобы Луидора выбрала себе другого мужа. Странно, что она до сих пор этого не сделала. Ведь прошло два века. Да, для фениксов это не критично. И девушка могла сгорать и возрождаться за это время не единожды. У его народа не принято спрашивать, сколько жизней в запасе осталось.

Луидора же не пожелала принять отказа. Заявила, что она сама знает, чего желает. И кого. После чего снисходительно произнесла:

— Я оставлю тебе второй женой твою иномирную игрушку. Ладно уж. Она в чем-то даже забавная. Только придется позаботиться, чтобы она не принесла потомства.

— Луидора, Елена останется единственной моей супругой. Второй не будет. Я дал слово. У нас договор.

— Глупости. Только богам решать, сколько жен будет у феникса. На рассвете ты объявишь меня своей первой и главной супругой. И я выпью зелье, чтобы сразу после брачной ночи подарить тебе наследника. Твоя человечка еще не беременна, я проверила. Вот и не будет.

Пришлось сделать вид, будто он испугался за Елену. Будто согласился. Смирился. А сам мысленно взывал к жене, надеясь, что она догадается лечь спать пораньше. Филипп не знал, за что и почему бог наградил его великим даром быть неразлучным и неразделимым с супругой.

Это воспринимали по-разному. Кто считал благом. Кто наказанием. Только в истинном браке, благословленном богами, муж и жена переносились друг к другу во сне. На любой конец света. Кто бы куда ни уехал, второй к нему перемещался, как только они оба проваливались в сон.

Поэтому такие пары всегда и везде путешествовали вместе.

У них с Еленой брак еще не консуммирован, привязка не завершена окончательно. Без этого он не может передать Елене долголетие, устойчивость против чужой магии и свой огонь.

А еще, после слов Луидоры о наследнике, Филипп впервые в жизни задумался о том, что хочет ребенка. Неважно, мальчика или девочку. Просто ребенка. И чтобы его матерью стала эта милая, добрая, доверчивая и немного наивная светловолосая женщина. Которая возмущенно бормотала, что он раззява и невнимательный оболтус, и как вообще только дожил до своих лет, если его все норовят то убить, то похитить, то женить на себе.

А он и не дожил. Умер уже. И лишь чудом и божественной волей получил шанс на еще одну жизнь и счастье.

Интересно, Елена сильно обидится, если он ее соблазнит? Почему он не признался ей до сих пор, что они женаты? Он и сам не знал. Оттягивал этот момент, наслаждался каждым мигом их нахождения рядом. Хотел сначала влюбить в себя и только потом сообщить, что он ей не жених, а муж. Может, зря?

И на свадьбу она не соглашается. Он бы признался. А как сообщить это невзначай, если она постоянно говорит о том, что помолвка фиктивная и она скоро вернется домой?

Нет, определенно, надо влюбить Елену и соблазнить. Признаться, что он сам по уши влюблен и не мыслит жизни без этого голубоглазого чуда с милыми светлыми кудряшками. Ну а потом как-то аккуратненько…

И надо поспешить. Пока опять что-то не случилось.

А Луидора пожалеет о своих действиях. Да, он не может причинять ей вред. Не может убить или наказать физически.

Но так он не оставит эту выходку. И не потому, что она действовала жестоко и беспринципно по отношению к нему. А потому, что она посмела даже задуматься о том, чтобы причинить вред Елене.

Отныне вся еда и напитки, подаваемые его жене, будут проверяться. А ей он подарит под видом украшений самые мощные артефакты защиты и определения ядов и вредоносных примесей. И приставит телохранителя.

Да, это будет правильным.

Целителя я ему все же вызвала. Дождалась, пока феникс крепко заснет, тихонько выбралась из кольца его рук и пробралась в его покои. Ну а там уже нашла камердинера Филиппа, разбудила, велела срочно пригласить целителя в мою спальню. Мол, господин вернулся, но слегка не рассчитал свои силы во время отсутствия и надо бы его подлечить. Не стала слушать вопросы, отмахнулась, поторопила за лекарем, а потом за плотными закусками и напитками, и вернулась к себе.

Стащила с Филиппа сапоги. Нечего на моей кровати обутым валяться. И дохлое состояние — не оправдание.

К утру феникс был целенький, сытенький и выспавшийся. В моей постели. Он так и не ушел никуда, хотя проснулся при визите целителя. Еще и плотно перекусил тем, что притащил с кухни слуга. Я на нервной почве тоже поела. Но старалась держать себя в руках, еще не хватало потолстеть. А то ж потом в свой гардероб не влезу.

Я тоже была к утру в своей постели. Совсем не выспавшаяся, злая, как шершень, с всклокоченными волосами.

Настроение — жажда крови.

Вид — кикимора болотная.

Доброта — на уровне вечной мерзлоты.

Аппетит — съесть-таки торт в одно лицо. И много мяса.

— Супа хочу куриного, — мрачно заявила я Филиппу, пожелавшему мне доброго утра и спросившему, чего я такая хмурая. — И жаркое. Из курицы.

Мысленно я представила, как ощипываю крылья Луидоры и сворачиваю ей шею.

— Почему у меня чувство, что ты не про обычную курицу, которая птица? — с веселым блеском в глазах спросил феникс.

— А потому что!

Я села и сильно ткнула его пальцем в плечо. А потому что нечего пропадать, заставлять меня тревожиться и не спать. И вообще!

— Очень информативно. И совсем не больно, меня уже вылечили.

— Вот как стукну сейчас, сразу станет больно. Ты почему попался? И что собираешься делать с этой мохноножкой драной?

— С кем? — моргнул недоуменно Фил. — А! Ты про Луидору? Ничего.

— Как это? А наказать? Отомстить? Гадость ответную сделать?

— Она феникс, женщина. Помнишь, я говорил, что табу причинять вред нашим женщинам? И тебе тоже никто не сделает ничего плохого по этой же причине.

— Ага… То есть вы, мужчины, нас обижать не можете… — вычленила я главное. — А мы друг друга?

— Можете. Но это не принято. Сплетни, да, не без этого. Но не прямой вред. Луидора ведь тебя и пальцем не тронула, хотя ты слабее ее магически и физически. Вот мне досталось.

— Ла-а-адно, — недобро улыбнулась я. — А можешь распорядиться передать, что я очень хочу выпить чаю в компании той вредной тетки, с такими, черно-белыми крыльями. Она еще на балу мне гадости всякие говорила, что я пошлая и неприличная. У нее на лице написано, что она злостная сплетница.

— Елена-а-а… — протянул Фил и рассмеялся. — Откуда такой настрой?

— Я жажду крови! Потому что нечего ручонки свои тянуть к моему мужу!

— Ты же не считаешь меня своим мужем, — лукаво уточнил Филипп.

— Но она-то этого не знает! Сказано — муж, вот и все!

— Хорошо-хорошо. Но будь осторожна, ладно? — Он потянул меня за руку, затянул снова в объятия и спросил: — Что ты хочешь?

— Суп. Жаркое. Торт. Пирожное. И выдрать патлы Луидоре.

— Выберем тебе сегодня грифона? Ты решилась?

— Ну-у-у…

— И пирожное.

— Ладно, — рассмеялась я.

— А свадьбу отметим?

Этот вопрос он мне задавал регулярно. И я каждый раз ему напоминала, что мы не можем отметить свадьбу без женитьбы.

— Фил, ты опять? Забыл, что у нас всего лишь помолвка, да и та не настоящая?

Я все ждала, что он меня поцелует. Или начнет ухаживать и соблазнять. И скажет, что, мол, давай фиктивную помолвку превратим в настоящую. И позовет замуж всерьез. Я бы согласилась. Но он не говорил этого, хотя я видела, что он неравнодушен ко мне, что хочет. Сложно не заметить голодный взгляд. Да и организм его выдавал. Мы же столько ночей провели бок о бок, тут при всем желании не утаишь, что его тело хочет меня.