Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка - Каннинг Виктор - Страница 48

— Это замечательный тип, — ответил Инглиш. — Сделай для него что-нибудь, Сэм. У него отличная дочка. Пойди поговори немного с ним. Может быть, мне придется оплачивать ее учение, когда она вырастет.

— Согласен, я повидаю его.

— По словам Чика, — продолжал Инглиш, — Моркли раскололся. Что с ним теперь будет?

— Он обвиняется в соучастии в убийстве. Его будут судить, Ник. По счастью, я привел с собой несколько репортеров. Комиссару не удастся потушить это дело. И теперь долгое время нам не смогут причинить неприятности.

— Да, он был совершенно уверен, что на этот раз он тебя прикончит. Но по счастью, эта история будет оглашена. Но теперь нельзя умолчать о действиях Роя.

Инглиш пожал плечами, что вызвало у него гримасу боли.

— Проклятье! Мне все еще очень больно, — проговорил он, принимая более удобное положение тела. — Ну что ж поделаешь, раз этого нельзя избежать. Но мне это теперь безразлично, Сэм.

— Это ведь ненадолго, Ник. Когда этот скандал забудется, все пойдет хорошо.

Инглиш покачал головой.

— Нет, все никогда уже не будет прежним. И самое смешное в этом, что мне теперь на это абсолютно наплевать. Я много думал об этом, пока лежал здесь, и я решил попробовать что-нибудь другое. Я уеду отсюда, Сэм. У меня есть проекты.

— Но ты не должен этого делать, — запротестовал Сэм с беспокойством. — Ты не можешь бросить подобную организацию, когда столько людей зависят от тебя, чтобы зарабатывать себе на хлеб.

— О, я поставлю кого-нибудь на свое место! А тебя это интересует, Сэм?

— Ты говоришь серьезно? — удивился Крайль.

— Совершенно серьезно. Но не рассчитывай на легкую жизнь и подумай сперва хорошенько. Тебе придется бросить свою адвокатуру, но дело стоит этого. Я соглашусь взять двадцать пять из ста дохода, а тебе оставлю остальное, если ты будешь заниматься всем этим делом.

— А ты? Что ты будешь делать? Ведь в этом деле вся твоя жизнь, Ник! Не можешь ты просто так бросить его!

— У меня будет достаточно денег из этих двадцати пяти из ста. Мне хочется попутешествовать, повидать мир. Когда с меня будет достаточно, я начну с нуля. Знаешь, Сэм, самые лучшие дни в моей жизни были тогда, когда у меня еще ничего не было, когда я только начинал дело. Так что я постараюсь снова войти в эту атмосферу… Я ухожу, это решено…

Крайль встал.

— Ну, ладно, я должен подумать. Правда, я думаю, что мне уже нечего решать. Мне нужно только уговорить Элен и тогда я дам тебе свое согласие.

Немного позднее, днем, Инглиша навестил Леон.

— Я пришел посмотреть, как твои дела, — сказал Леон, пожимая руку Инглиша. — Мне пора возвращаться в Чикаго. Я сегодня же уезжаю. Я больше тебе не нужен?

Инглиш отрицательно покачал головой.

— Нет, не думаю. Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня, Эд. Как только я вернусь в контору, я вышлю тебе чек.

А мы неплохо справились с этим делом, не правда ли?

— Неплохо, если бы ты только видел пасти фликов, их рожи, когда Лоис появилась с магнитофоном. Она тоже неплохо поработала, а?

— Еще бы! Я только не понимаю, почему она ни разу не пришла проведать меня. Все навестили меня, кроме нее. Что с ней случилось? Боже мой!

Леон засмеялся.

— Ну, ты думаешь, что ваше дело делается само собой? Пока ты тут валяешься на постели? Ты, видимо, забыл про новый спектакль сегодня вечером? Она работает по двадцать часов с момента выхода на работу, чтобы все вытащить. У нее нет даже времени, чтобы попудрить кончик своего носа!

— О, будь он проклят этот новый спектакль! — со злостью проговорил Инглиш. — Мне совершенно наплевать на него. Я хочу ее видеть.

— Она придет. Она что-то говорила насчет того, что собирается прийти сегодня вечером, перед тем, как идти в театр. Ты должен ей быть благодарен. Это она приносит тебе богатство.

— Да, согласен, — сказал Инглиш, нахмурившись. — Но пора ей перестать быть рабыней.

— Я говорил тебе об этом всегда, но ты не хотел меня слушать. Ну, хорошо, теперь мне пора бежать. До скорого, старина, будь спокоен. У тебя было достаточно переживаний, этого хватит до конца твоих дней!

После ухода Леона Чик смущенно спросил:

— Это правда, патрон, что вы покидаете дело?

Инглиш удивленно посмотрел на него.

— Да, у меня есть более неотложное дело, которое ожидает меня. Дело, которое займет у меня самое светлое время в моей жизни и которому я посвящу многие годы.

Чик вытаращил глаза.

— А найдется там что-нибудь для меня?

Инглиш покачал головой.

— Я этого не думаю, — весело сказал он. — Это сугубо лично.

Я собираюсь жениться и уехать путешествовать.

Выражение изумления на лице Чика показалось ему таким смешным, что он громко расхохотался.

Ну, слава богу, наконец-то я в Лос-Анджелесе! Если бы мне задали вопрос: для чего я сюда приехал, то я вряд ли дал бы вразумительный ответ. Единственное, что я знал совершенно точно, так это то, что на просьбу друга всегда надо откликаться, а Джордж Калливуд был всегда моим другом, другом моей беспокойной молодости, и он, судя по всему, нуждался в моей помощи. Я загнал машину на стоянку. С любопытством, смешанным с ненавистью, я смотрел на «Бевери-Вейлшир» — отель высшего разряда, где за проживание нужно было платить минимум сто долларов в сутки. Смею вас уверить, что не каждый может себе позволить подобный пустяк. Я, к счастью, тоже относился к тем,-кому это не по карману. Там останавливаются крупные торговцы, директора ювелирных магазинов, банкиры и им подобные господа.

Под номером 3400 значился отель-люкс «Амбассадор» со своими знаменитыми парками. Чуть дальше — «Бевери-Хилтон». Одним словом, это были места, где миллиардеры чувствовали себя весьма уютно. Не надо также забывать и близость Голливуда, а следовательно, и легендарных кинозвезд — известнейшие имена кинорежиссеров, писателей, менеджеров, продюссеров. Вокруг были знаменитые на весь мир названия: Голливуд, Пассадена, Рамона, Санта-Анна, Харбо!

Мне нужна была улица Сан-Педро № 2180, где проживал мой друг Джордж Калливуд. Прежде, чем направиться к нему, я решил выпить чашечку кофе и еще что-нибудь покрепче. Ночь переливалась тысячами огней, горевшими над известнейшими ночными клубами: Кафе Руж, Чирез, Кокснавт-Гроу, Мулен-Руж, Голондрина, Микабо.

В такие моменты, как правило, хочется расслабиться и быстренько выбросить все заботы из головы. Особенно такие, как мои. В такие моменты нужно, чтобы карманы были набиты деньгами, нужно развлекаться, танцевать или лежать в постели с женщиной. Но у меня были дела. И судя по тому, что написал мне Джордж, дела серьезные.

Мне нужно действовать. Я уже побывал в Лос-Анджелесе на Олимпийском стадионе и в Пан Аудиториум два года назад, когда приезжал смотреть «звезд» на чемпионате страны по бейсболу. Кроме того, я был и на «Брегли-илд», куда тоже приезжал смотреть бейсбол. В те времена я играл еще на тотализаторе и как раз поставил несколько долларов на «Сента-Амиту», чтобы хоть что-нибудь выиграть на бегах. Что мне удалось, так это потерять последнее, что у меня еще оставалось в кармане. При воспоминании об этом меня даже передернуло.

Сейчас все было по-другому, мне повезло. И у меня есть свое собственное бюро с пятью служащими и двумя секретаршами, кучей консультантов и мальчиков на побегушках. Кроме прочих жизненных благ у меня было четыре автомобили, счет в банке, может быть, и не такой ошеломляющий, но вполне придающий мне вес и респектабельность. Одевался я у Кирилла, считавшегося в Нью-Йорке одним из ведущих модельеров.

Итак, я пытался шататься по Лос-Анджелесу, осматривая витрины, прислушиваясь к гулу и к резким звукам игральных автоматов, которыми были забиты все бары, как вдруг меня кто-то резко толкнул. Падая, я почувствовал резкую боль в животе, как если бы мне всадили в живот длинное и узкое лезвие или шило. Уже лежа на ступеньках, увидел удалявшуюся женщину в голубом — видимо, она была одета в платье или костюм такого цвета. Едва я разинул рот, чтобы крикнуть ей что-нибудь, как почувствовал, что теряю сознание.