Два раза по 70 (СИ) - Тюмень Ульяна - Страница 35

Связь с Андрюшей была хорошая, Варька успокоилась. Передала нам привет от Андрея и Буччика.

Варвара

Утром, за завтраком, Лео подвел к нам невысокого паренька. Вся наша техника носила на шее  зеленые платочки. Во-первых, они прикрывали артефакты и накопители, во-вторых, наших видно издали и это очень удобно. У паренька тоже был в точности такой платочек, но когда он подсел к нашему столику, мелькнули полоски жабр.

– Знакомьтесь, девочки, это наш гид.

– Эрик, – кивнул парень.

Ага, гид. Понятно. Ну, гид так гид.

Вечером у нас, землян, было еще одно потрясение. Санечка, занимаясь на факультативе у сирены, вероятно, была готова к чему-то подобному. А мы с Ксенькой – точно нет.

Это была картинка из фильма Птушко «Сказка о царе Салтане». Мы уже учились в институте, когда фильм вышел на экраны. С каким восторгом мы его смотрели!

«Расплеснется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

в чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые…»

Море, правда, не плескалось. Но фурор наши зрители произвели, где уж там, актерам-любителям Академии.

Выходили из моря спокойные, очень красивые, девушки и юноши. Чешуей они не горели, одеты просто и удобно, но выходили в полной тишине, практически не разговаривая, с любопытством рассматривая строения на острове.

Это впечатляло. Очень. Они шли и шли. Одежда, простые туники и штаны, тут же на них высыхала. Маги! Наверное, будущая абитура. Сирена просто так, случайно, ничего не делает. Это мы уже поняли.

Я проводила наших первых зрителей, билетов здесь нет, но дежурные есть, они помогали сесть по местам.

Зрительный зал потихоньку заполнялся.

Начали!

Ксения

Зрители смотрели на сцену,  а я на зрителей. Они не сводили глаз со сцены, совершенно изумленно, улыбаясь, радуясь, но в полной тишине. Ни разговорчиков, ни шума. Ничего!  Где-то пробегал смешок, но сверху зала, в невидимых коконах, сидела наша техника.

– Варя, срочно скажи актерам, все в порядке, реакция есть, они просто не умеют смеяться в голос! Так и скажи!

Варька тихо выскользнула из зала.

Я обмирала. Зачем? Зачем мы здесь? Господи, им хоть сказали, что принято аплодировать?!

Вероятно, им сказали. Они дружно похлопали, дружно встали и аккуратно вышли.

За кулисами нас встретила сирена. Улыбается.

– Большое спасибо! Очень хорошо все получилось. Они так смеялись.

Смеялись?!

Бедные актеры окружили сирену:

– Смеха не было! Вообще! Даже на репетициях есть реакция.

– Да. А тут как в вату!

– Что вы! Это они  очень смеялись! Поздравляю всех, это победа!

И она, довольная, вышла.

На ужине устроили допрос Эрику.

– Эрик, что это было? Они вообще реагировали?

– Ну да, конечно. Смешно же было. Они смеялись.

– Да? А мы и не заметили.

– В голос же нельзя смеяться, так не принято.

– Эрик! Кем не принято? И где не принято? О, вы и дома не смеетесь?

– Дома? Не знаю. Я дома не смеюсь. Зачем?

Я жизнерадостно сказала:

– Всем спасибо, не волнуйтесь. Сирена сказала – это они так смеялись. Значит, спектакль понравился.

Ректор ел и улыбался, в разговор не вмешивался.

Очень хитрый у нас ректор.

Варвара

Все спектакли прошли под копирку. Все три. Мы просто терпели и честно делали свое дело. Утром переедем на второй  остров и все!

Наши водные маги уходили с утра, возвращались уже к ужину, после спектакля.

Ректор улыбался, чертик скалил всем зубы, Ксения была задумчива.

Санечка вдруг повернула голову к ректору и сказала:

– Нас с вами зовут, быстрее!

Ректор аж подавился:

– Кто, куда?

– Сирена. Быстро.

Они побежали, Эрик выскочил за ними, мы с  Ксенькой за Эриком, я только махнула рукой группе  на общежитие.

Бежали к морю. Море было мятежно, магия чувствовалась, как никогда в этом мире. На берегу лежал ящер, поджав под себя лапы. Одно крыло было распахнуто. На нем полулежала, полусидела сирена. На самом краешке берега, в скальном углублении, светился бирюзой шар, примерно метр в диаметре. На шаре балансировала наша Санечка! «Девочка на шаре»! Руки ее были подняты, а смотрела она на сирену. Рядом сидело несколько фигурок, образуя цепь от сирены к шару.

Эрик  резко остановился, не оглядываясь, расставил руки, останавливая нас. Мы замерли и медленно опустились на песок.

Море волновалось, волны накатывались, растворяясь с сердитым шипением, слышался тихий речитатив. Заскрежетал ящер, эти звуки странно вплетались в общий ритм. Шар постепенно набирал яркость, в нем закрутилась воронка, и вдруг мы поняли, что все закончилось. Откинулась сирена на крыло, тихонько скользнула с шара Санечка, подошла к сирене, подержала ее за руку. Они смотрели друг на друга, улыбались. Санечка кивнула, погладила сирену по руке. Встала:

– Все уходим. Все.

Она обернулась к сидящим цепочкой фигурам, повторила:

– Все.

Фигуры поднялись и медленно побрели в море, не оглядываясь. Санечка подошла к ректору, неожиданно материнским движением погладила и его по руке, сказала  негромко:

– А вы можете остаться.

И пошла к нам. Подошла, посмотрела на нас – и мы вздрогнули.

У Санечки, нашей черноглазой малышки Санечки – были ясные бирюзовые глаза.

Ректор пришел под утро. Я ожидала его  в мужском общежитии, у входа. Вид у него был измученный. Посадила его на скамейку, сунула в руку булочку и сок. Он вяло жевал, просто подчиняясь моему натиску. Мы молчали, он встал, кивнул и пошел к своей двери. Обернулся у самого входа и сказал:

– Она просила сыграть весело.

Ксения

Перенесли нас после завтрака.

Второй остров был гораздо больше первого. Белоснежная набережная ступенями  уходила в море. Здания были тоже из камня, наши, как сказала Варя, делали только сцену и места для зрителей. Мест тут чуть больше, тысячу двести. Сцену подвесили для нас обычно, на высоте двух метров. Наши водники, сорок два  мага, напросились на спектакль. Сказали, что им неожиданно дали выходной.

Мы переглянулись с Варькой, все было понятно.

Санечка утром попросила никому ничего не говорить, церемония прощания абсолютно закрытая. Она общается с ними теперь ментально, сирена ей передала часть своих знаний. На шее у Санечки висит кулон, из бирюзы. Когда он появился – мы не поняли, но спрашивать не стали. Эрик ходит везде за Санечкой, а в гримерке появилась девушка, явно такой же «гид».

Гиды принесли Санечке большую коробку с кристаллами. Леонард подошел, попросил что-нибудь посмотреть. Она долго перебирала кристаллы, наконец, два из них протянула:

– Магистр, вот эти вам посмотреть стоит. Без передачи. Мне вернуть через два дня. Хорошо?

– Хорошо, – серьезно кивнул Леонард.

Я очень беспокоюсь за него. Как он отнесется к переменам с Санечкой. Мне кажется, он к ней неравнодушен.

И очень боюсь за ректора. На завтраке он не был. Варька сказала, ничего, он не голодный.

На обед ректор пришел. Собранный, спокойный. Я тихонько выдохнула. Посмотрела на Дуремарочку, прошептала ей – присмотри. Она кивнула.

После обеда пошли на сцену, разложились в гримерках. Проверили звук, распелись, для света еще рано. Размялись, ушли в гримерки, убрав со сцены кокон невидимости.

Потихоньку подходили зрители. Из моря, с острова. Подходили и подходили. Варя сказала, что посадили водников в середине зала. Пусть морские посмотрят, как можно смеяться. Вот!

Неожиданно меня кто-то тронул за плечо, поворачиваюсь – Ариэла! Она пришла!

– Ари, как я рада! А связи с тобой нет!

– А я знала, ты что, такое событие, Академия приехала! Можно за кулисы? Или поздно?

– Стой, пойдем вместе, я с тобой, тебя одну не пустят.

Мы забежали за кулисы, она кинулась к ректору, он заулыбался, обрадовался. Есть позитив! Леонард вообще расцвел, гномик наш повис на Ари и дрыгал ногами. На Санечку Ари посмотрела и ахнула!