Абсорбент. Маньяк, который меня любил - Заугольная Оксана - Страница 30

Аня кивнула сквозь громкий всхлип. Дала, правда. Только он до сих пор никогда ими не пользовался.

Плакала она? Только от облегчения. И злости. Нет, ярости. Если бы ее держали ноги, Ваха уже сейчас уяснил бы, какие сюрпризы для нее можно делать, а какие нет. Но вместо этого она молча и беспрекословно соглашалась пить воду, потом что-то успокоительное и наконец одну из тех таблеток, что Ваха предпочитал не замечать у нее в сумочке. Сильные. По рецепту. Рецепт у нее был, и теперь даже Ваха понял, что не зря.

Стало стыдно. Злость, смешанная со стыдом, — причудливое сочетание. Зато она не наорала на него сразу, а спокойным голосом — неужели таблетки уже подействовали? — спросила:

— Как ты вообще до этого додумался? — и поспешно пояснила: — Ну до этих лепестков?

Когда она в последний раз видела Ваху таким смущенным? Когда он решил попробовать что-то новенькое в постели, не предупредив ее? Как же давно это было. Они вместе меньше года, а ощущение, будто уже опостылели друг другу, ничего нового, никаких взрывов эмоций. Впрочем… может, этот сюрприз и должен был стать таким взрывом? И Аня ждала ответа, хотя понятия не имела, что ожидает услышать.

— На сайте одном, — наконец признался Ваха. — Это по работе форум, там в основном про всякие наши примочки, а тут тема — «Как удивить девушку». Оффтоп. Ну я и повелся. Я же тебя не удивлял никогда.

Аню затрясло. Говорят, в момент, когда подброшенная монета вращается в воздухе, ты понимаешь, какую сторону хотел бы видеть на самом деле. В ее случае только после ответа Вахи она поняла, что хотела услышать. Что это мама, мама решила расстроить ее отношения с новым мужчиной, под видом помощи подсунув описание того давнего неудачного вечера. Против мамы они бы выстояли. Аня стиснула бы зубы и сделала вид, что все не так ужасно. Ваха сделал бы вид, что поверил. А годы спустя — у них ведь есть эти годы, правда? — они бы рассказывали эту историю как забавную шутку.

Но мама была так далека от Интернета, словно родилась не в прошлом, а в позапрошлом веке. Она бы даже не пыталась провернуть такое, потому что до сих пор была свято уверена, что в Интернете только фотографии котиков и маньяки-извращенцы. Аня рассмеялась бы, если б могла. Насчет маньяков мама почти угадала. Потому что тот, кто нашел Ваху по его нику на форуме и поймал на крючок этим сюрпризом, не мог быть никем иным.

Ане казалось, словно неизвестный не-Коля ходит кругами вокруг нее, и круги эти сжимаются все теснее и теснее. А этот последний круг, в который втянули Ваху, и вовсе сомкнулся на ее шее.

— Уходи, — тихо произнесла она одними губами. Не удивительно, что Ваха не расслышал.

— Что, Анна? — Он озабоченно наклонился к ее лицу, и ей пришлось крикнуть прямо в него:

— Уходи! Немедленно! Прочь! Не хочу тебя видеть!

Ваха отшатнулся от неожиданности, но тут же снова склонился и обнял крепче.

— Нет! — Аня вырвалась из его объятий и отскочила. — Уходи! Прошу.

Она снова почти шептала, но это подействовало. Перепуганный и ничего не понимающий Ваха натянул куртку и ботинки и выскочил за дверь. Не воспользовался лифтом — загрохотал по ступенькам. Аня высунулась в дверь, чтобы убедиться, что он ушел, и столкнулась с внимательным взглядом соседки.

— Все хорошо, Анечка? — Кира Михайловна не улыбалась привычно, смотрела строго. — Ты кричала.

Аня запоздало вспомнила, что успела открыть дверь до того, как увидела Ваху, и скривилась от досады.

— Все хорошо, Кира Михайловна. — Она попыталась улыбнуться. — Не люблю сюрпризы. И розы. У меня от них голова болит. Ваха не знал и… Ну и вот.

Лицо соседки разгладилось.

— Эти дни небось скоро? — чуть ворчливо спросила она, понизив голос. — А и правильно. Иногда надо и поскандалить, больше любить будет.

Ее дверь захлопнулась, и Аня с облегчением закрыла свою. Крючки и засов, на ключ. Потом прошла в комнату и убедилась, что была права. Все точно так же, как делал Коля. И мелкие несовпадающие детали только усиливали сходство. Ощущение, словно Коля управлял ее жизнью из могилы, не отпускало.

Она методично, как и в прошлый раз, собрала все до единого лепестки. Выбрасывать в окно не стала, хотя распахнула форточку, чтобы избавиться от прилипчивого запаха. Методично проткнула каждый шарик и кинула в тот же пакет, что и лепестки, сняла все фотографии. На них она была с Вахой или одна, выкидывать их не хотелось, и Аня сложила их в стол.

«Однажды я еще посмеюсь над этим», — пообещала она себе. Забытое мороженое в пакете таяло в коридоре.

В комнате стало холодно, но запах почти выветрился. Аня приняла горячий душ, словно от запаха и липкого страха можно было отмыться. Убрала в морозилку почти погибшее мороженое, а вместо ужина выпила еще одну таблетку и наконец легла спать, надеясь лишь, что утром ей будет чуть-чуть менее страшно.

Она боялась, что не сможет заснуть, но глаза закрылись тотчас же, и она провалилась в темноту, в которой не было ни хороших снов, ни плохих. Там не было ничего.

Всю дорогу до больницы Игорь обдумывал, что будет говорить. Ведь понятное дело, что глупо начинать разговор с вопросов: «А вы уверены, что умер именно тот, кого записали умершим?» или «Не отпускаете ли вы опасных больных после их якобы смерти, и сколько это стоит?» Попахивало старыми авантюрными романами, а не реальной жизнью. К тому же Игорь меньше всего был готов поверить, что настоящий преследователь — это их оживший мертвец или вовсе не умиравший Рассохин. Будь он на месте Рассохина и получи возможность покинуть больницу, он не стал бы браться за старое. Уж точно не сразу. И если бы так сильно нужно было довести именно Анну, все равно не стал бы так подставляться. Психопатов в вузе на факультативе изучали плотно, и Игорь знал, что маньяк ни за что не оставит в покое уже «распробованную» жертву. Ну так убил бы без предупреждений или сменил бы тактику. Но нет, этот неизвестный повторял все вслед за Николаем максимально точно и лишь в последнем рисунке нарушил привычные рамки. Зачем? Посчитал, что Анна недостаточно напугана? Или напротив, дело не в Анне, и это попытка привлечь интерес кого-то другого: журналистов, врачей, родственников, следователей? Тогда это может быть и сама Анна. Однако рассказ Вадика о том, что случилось на мосту, выбивался из этой самой простой версии. И кровь. Вряд ли Анна держала консервированную кровь бывшего в холодильнике. Тогда она была бы еще большей психопаткой, чем Николай.

Игорь пообещал себе, что после разговора с психологом и анализа рисунков он все-таки закажет их сравнительную экспертизу. Всех, неважно, что их так много. Нужно сравнить самые первые с теми, что приходили после смерти Николая, и вот с этими, последними. Игорь готов был поклясться, что эксперт найдет разницу. Но сначала больница. И пусть ему ничего интересного, скорее всего, не скажут, все надо делать по правилам. Коллеги правы. Работая с дочкой «большой шишки», главное не зарваться. И неплохо бы все-таки выяснить, кто преследует Анну, тогда Эмилю будет чем прикрыть их большое расследование, если оно ничем не закончится.

Игорь вздохнул. Нераскрытые убийства, поднятые из архивов, так и манили, а приходилось заниматься вот этим. Не слишком-то проблемы на новой работе отличались от тех, что беспокоили его, когда он был участковым. Тоже заниматься хочешь чем-то серьезным, а вынужден раз за разом решать вопросы с теми, кто не может остановиться в алкогольном угаре.

Он вышел из автобуса и двинулся мимо ограды к больнице. В этот раз Игорь отдельно отметил, как легко его пропустили на территорию. То ли корочки здесь видели часто, то ли просто никому не было дела. И снова забрезжила надежда. Как знать, может, и выпустить отсюда могли кого-нибудь не глядя? А обнаружив побег, прикрыться его якобы смертью. Тут фантазия снова буксовала. Потому что как следователь он прекрасно знал, какой это геморрой — освидетельствование смерти даже в больнице, особенно если в карте умершего нет записей о хронических и смертельно опасных болезнях. Подводить себя под суд, чтобы скрыть другое преступление? Вряд ли.