Князь Рысев 3 (СИ) - Рок Алекс - Страница 17

Змея плети щелкнула у меня над ухом, заставила обернуться. Лишь мгновение спустя я понял свою ошибку.

Меня самым нахальным образом попросту отвлекали! Хлыст ударил в спину, заставил потерять равновесие, чтобы тут же, едва ли не через мгновение, удавкой сплестись на моей шее.

Я успел лишь дернуться, прежде чем меня потащило во мглу...

Славя была отчаянна перед лицом своих страхов. Гигантская крыса, словно пес, желала вцепиться ей в ляжки, метила в живот, обещала разодрать когтями горб сложенных крыльев.

Ангел с ног до головы обливалась соленым потом, сплетая одно за другим все новое и новое оружие. Воительницей-амазонкой она изогнулась, вытянув из закружившихся над головой слов молитв короткое копье, острием поддела мерзавку, оставляя продольный глубокий порез. Исполинская паразитка вильнула прочь — следующий удар ушел в молоко. Будто чуя опасность, Славя ударила кончиком древка себе за спину — и вовремя. Еще один крысиный танк, рванувший из-за кассовой стойки, получил в зубы, тяжкой тушей завалился. Загремел аппарат, блестящие монеты, словно в неизбывном ужасе, колесами заспешили прочь — прятаться под останками изодранного плюша.

Копье на миг снова стало словесной лентой. Славословия Господу тотчас же обернулись клинком — наотмашь и не глядя ангел рубанула им перед собой.

Располовиненная тварь успела плюнуть гадкой смесью собственных потрохов, прежде чем, мерзко ухнув, развалилась на части.

Меня тащили, словно непослушного пса на поводке. В спину нещадно впивались детали злосчастного конструктора — видать, какой-то прародитель лего.

Я тщетно пытался ухватиться хоть за что-нибудь, пока меня не швырнули о стену. Чуть приподнявшись, покачал головой — весь опыт разве что не орал, что если не встану прямо сейчас, то самое время выбирать себе эпитафию.

Перед глазами возникли стройные женские сапожки. Их обладательница была облачена в балахон плаща, лицо пряталось за деревянной, плотно прилегающей маской. Линзы окуляров зло блестели в лунном свете, не обещая мне ничего хорошего.

Стальной носок ботинка врезался под самые ребра, заставил сжаться в комок. Вторым ударом обитательница магазина игрушек опрокинула меня на спину. Не ведая пощады, она стеганула плетью еще раз — говорить на языке боли она умела лучше всего.

Хлыст велел подчиниться, хлыст велел склонить голову и сдаться.

Я поймал его на лету, прячась за дьявольской эгидой. Торчавший внутри меня демон радостно затряс кулаками. Он скучал по хорошей драке, изнывал от невозможности разбить чью-то морду, а вот сейчас у него, наконец-то, выпал шанс. Сила побежала по венам, наливая кровью и могуществом мускулы — казалось, что я готов поднять слона.

Я рванул хлипкое оружие на себя — кожаная, с редкими звеньями стальной цепи, плеть затрещала, прежде чем лопнуть. Девчонку, еще мгновение назад тащившую меня за собой, будто на привязи, рвануло ко мне.

Она споткнулась, нелепо вскинув руками, плюхнулась в ворох плюшевых игрушек, чтобы через мгновение сорвать с груди перевязь склянок.

Стеклянными шариками они покатились мне под ноги, источая густой, едкий, норовящий сбить дыхание, залепить собой рот и ноздри дым.

Я выпрыгнул из него, взмахом снес мешавшийся стенд — загремело стекло ни в чем не повинных витрин. На ходу повалил целый шкаф — заскрипев, будто прощаясь с жизнью, он рухнул прямо на облако дыма, потоком воздуха сметая его прочь.

Моя противница не дремала. Ловкая, словно крыса, она оббежала меня по стене, стеганула второй, оставшейся плетью по ногам — на этот раз я не успел закрыться эгидой. Боль заставила припасть на колено, давая ей секунду свободы.

Иногда секунды более чем достаточно. Ее колено врезалось мне в челюсть, ладонь ударила за спину, прямо в шею. Внутренний демон, никак не ожидавший, что простой силой ничего не решить, уныло взирал, как я заваливаюсь наземь поверженной тушей.

Колба выкатилась прямо мне под нос, хрустнула, тут же расплескав красную, будто кровь, жижу. Испарениями прыснула мне в лицо, заставила вскрикнуть и зажмуриться.

Крысы, уцелевшие и осмелевшие, заспешили ко мне, предчувствуя скорую трапезу. Два десятка мелких тварей рванули в отчаянной, самоубийственной атаке.

Я давил их руками: каждый мой шлепок разбрызгивал их отвратительным, кровавым месивом, оставляя мерзкие лужицы. Плитка пола трещала, не в силах выдержать моих ударов, осколками крошева царапая руки и лицо.

Паразитов это не останавливало. Осатанелые, голодные до чужой плоти, они впивались в руки, ноги, прогрызали плоть крепкой одежды, оставляя от офицерской формы сплошные лохмотья. Тень с моей спины работала всеми тремя руками разом. Словно часть демонических сил передалась и ей, она обрушивала мощь на хвостатую стаю.

У Слави дела шли не лучше. Краем глаза, пытаясь отодрать очередного, метящего впиться в ухо грызуна, я видел, как несчастная неумолимо отступала прочь. Пятеро крысиных бегемотов лежали поверженные — их тушки булькали кровью. Крылья дочери небес были истерзаны и измяты их грубыми лапищами, ткань балахона могла похвастать широченными прорехами разрывов. Израненное плечо отдавало крохи света вместо крови, пылинками возносясь в небытие и тая в воздухе.

Пятеро пали, еще четверо стояло на ногах. Словно дикие псы, исторгая грязную брань лая, они рвались к ней, не желая видеть преград на своем пути. Массивные туши громили под собой все, до чего только могли дотянуться. Жертвуя ловкостью, они норовили взять неистовым напором.

Грязные, блестящие от слюны резцы клацнули рядом с ее рукой — не вильни ангелица в сторону, и эта тварь перекусила бы ей запястье. Славя поспешила ответить — еще недавно бывшее клинком оружие сплелось в узкую полоску цепи, звеньями гремя над головой. Жалящей сталью она хлестала спешивших к ней чудищ — мерзко хрипели их разнузданные глотки, в уши вклинивался неприятный хруст костей. Плоть, мягкая и незащищенная, вмиг покрывалась багрянцем ссадин, переломы спешили разбухнуть опухолью.

Святой цеп стеганул крыса прямо по задней лапе — привставший, готовившийся к прыжку, он вдруг нелепо заковылял, падая под ноги собрату, заставляя того споткнуться. Не ведавшая устали Славя, не давая себе и мгновения на сомнения, гнала от себя ужас одним ударом за другим. Нерешительность, что еще недавно отражалась на ее лице, сменялась упрямством, испуг во взгляде леденел. Крылатая воительница, казалось, могла заморозить взглядом кого угодно.

Алхимик, в этом не было никаких сомнений, не спешила встречаться со мной лицом к лицу. Словно Константин из рода Менделеевых, она жаждала держаться как можно дальше, полагаясь лишь на силу своих настоек.

За стаей крыс последовала яростная атака — едва мне удалось избавиться от паршивцев, попередавив едва ли не целую сотню из них, как она оказалась рядом.

Она видела прямую угрозу в том, что я снова окажусь на ногах. Ей двигала запредельная, нечеловеческая ловкость. Ясночтение прятало ее имя за тремя знаками вопроса, отдавая на откуп лишь трехзначные числа характеристик.

И невероятно маленький уровень для них — соперница обгоняла меня по опыту на восемь уровней, но я чувствовал, что природа ее мощи лежит за этой простой и понятной мне гранью.

Выносливость бурлила в ней кипучим варевом, выливаясь галлонами. Уверен, позволь я себе вытворять все то, что могла она — и уже рухнул бы без сил. У девчонки же как будто вместо крови текла та самая сапфировая настойка, которой угощала меня Биска.

Здравый смысл отказывался верить в то, что видел. Она была будто гуттаперчевой. Невероятная гибкость, изящность и острота движений. Окажись здесь сам Чак Норрис, он бы оценил. Явив собой глас восхищения, он признал бы в ее движениях то хвост дракона, то глаз тигра. А уж как искусно она собиралась зарядить мне в лицо финтифлюхой по имени «кошачья лапа»...

Я перехватил ее до того, как позволил удару случиться, рванул на себя, надеясь швырнуть наземь — тщетно. Она выскользнула из моего захвата за миг до того, как я совершил бросок — перехватив инициативу, упав на спину, она зажала мою шею ногами, ловко опрокинув наземь.