Паранойя - Файндер Джозеф - Страница 8
- Предыдущая
- 8/80
- Следующая
Я проказливо улыбнулся и перебил ее:
— Последняя женщина, которая мне это говорила...
Она застыла в напряженном молчании.
— Извините.
Джудит, по-кошачьи склонив голову набок, улыбнулась в ответ:
— Благодарю. Не отпускай руку пару секунд. Смотри мне в глаза и улыбайся. Вложи в эту улыбку всю свою искренность и обаяние. Давай попробуем еще раз.
Я встал и снова пожал Джудит Болтон руку.
— Уже лучше, — заметила она. — Ты очень естественный. Люди, встречая тебя, думают: «Что-то в этом парне мне нравится, сам не знаю что». Да, в тебе есть шарм. — Она смерила меня оценивающим взглядом. — Ты что, сломал когда-то нос?
Я кивнул.
— Дай-ка угадаю: играл в футбол?
— В хоккей.
— Неплохо. Занимаешься спортом, Адам?
— Занимался.
Я сел обратно в кресло.
Джудит склонилась ко мне, положив подбородок на ладони и внимательно глядя в глаза.
— Это видно — по твоей походке, по осанке. Славно, славно. Но ты не синхронизируешь.
— Не понял.
— Тебе нужно синхронизировать движения. Как в зеркале. Я склонилась вперед — и ты делаешь то же самое. Я откинусь на спинку — ты повторяешь. Я положу ногу на ногу — и ты тоже. Смотри за наклоном моей головы и постарайся стать моим отражением. Синхронизируй даже свое дыхание с моим. Только незаметно, не пародируя. Именно так мы общаемся с людьми на подсознательном уровне. Тогда они чувствуют себя комфортно. Им нравятся люди, похожие на них самих. Понятно?
Я обезоруживающе улыбнулся — по крайней мере мне так казалось.
— И еще одно. — Она нагнулась еще ближе. — Ты переборщил с жидкостью после бритья.
Я вспыхнул от смущения.
— Дай-ка угадаю... «Драккар нуар». — Уверенная в собственной правоте, Джудит не стала дожидаться ответа. — Приемчик на уровне средней школы. Чтобы у девчонок-болельщиц коленки подгибались.
Позже я узнал, что за птица Джудит Болтон. Она была важной персоной, которая несколько лет назад перешла из консалтинговой компании «Маккинси и К°» в «Уайатт телеком» в качестве личного консультанта Николаса по щекотливым персональным делам, разрешению конфликтов в высших эшелонах корпорации, а также психологическим аспектам сделок, переговоров и приобретений. Благодаря степени доктора психологии ее называли доктор Болтон. Но как бы ее ни именовали: «ответственным за персонал» или же «наставником по стратегии лидерства», по сути, она была чем-то вроде личного олимпийского тренера Уайатта. Джудит советовала ему, кто из сотрудников годится в управленцы, а кто нет, кого следует уволить, кто плетет заговоры за его спиной. Она просвечивала сотрудников как рентгеном, мгновенно улавливая любые признаки нелояльности. Уайатт, без сомнения, переманил ее от Маккинси и платил ей дикие бабки. Джудит оказалась настолько незаменимой, что позволяла себе не соглашаться с Николасом и разговаривать с ним в таком тоне, которого он не потерпел бы ни от кого другого.
— Итак, наше первое задание — подготовиться к собеседованию.
— Ну, сюда-то меня приняли... — неуверенно проговорил я.
— Мы играем в другой лиге, Адам, — улыбнулась Джудит. — Ты теперь звезда, которую компания «Трион» должна захотеть переманить от нас. Тебе нравится работа в «Уайатт телеком»?
Я уставился на нее, чувствуя себя дурак дураком.
— Я же отсюда ухожу, верно?
Джудит закатила глаза и глубоко вдохнула.
— Нет. Ты должен отвечать позитивно. — Она повернулась ко мне в профиль и вдруг заговорила моим голосом (потрясающе похоже!): — Мне очень нравится! Я испытываю такое вдохновение! У меня великолепные коллеги!
Пародия была настолько точной, что я ошалел; такое чувство, будто слушаешь себя на автоответчике.
— Зачем же я пришел на собеседование в «Трион»?
— Возможности, Адам. Тебе нравится работать в «Уайатте». Тебя ничто здесь не раздражает. Ты просто делаешь следующий шаг в своей карьере, а в «Трионе» больше возможностей, чтобы стать быстрее, выше, сильнее. Какое у тебя самое слабое место, Адам?
Я подумал ровно секунду.
— У меня его нет. Никогда не следует говорить о своих слабостях.
— Бога ради! Подумают, что ты либо самовлюбленный нарцисс, либо дурак.
— Это вопрос на засыпку?
— Конечно, на засыпку! Собеседование — все равно что минное поле, голубчик. Ты должен признать за собой какую-нибудь слабость — естественно, не отталкивающую. Можешь сказать, что ты слишком верный супруг или слишком любящий отец. — Она вновь заговорила моим голосом: — Порой мне так нравится работать с какой-нибудь компьютерной программой, что я даже не пытаюсь попробовать другие. Или — иногда, если меня беспокоит какая-то мелочь, я не говорю об этом, чтобы не накалить атмосферу. Значит, ты не зануда! Вот еще одна фишка: мол, проект так поглощает меня, что я работаю день и ночь, поскольку стараюсь добиться максимального результата; быть может, в этом не всегда есть необходимость. Понял? Да они просто растают, Адам!
Я улыбнулся, кивнул. Боже правый, во что же я вляпался?!
— Какую самую большую ошибку ты допустил в своей деятельности?
— Очевидно, я должен в чем-то признаться, — нервно выпалил я.
— Ты быстро схватываешь, — сухо заметила Джудит.
— Может, я как-то раз взял на себя слишком много и...
— ...и завалил все дело? Значит, ты не осознаешь границ собственной компетентности? Нет, не пойдет. Ты должен сказать: «Да не очень большую. Как-то я составлял отчет для босса и забыл переписать его на дискету. Компьютер полетел, и мне пришлось начать все сначала. Чтобы восстановить отчет, просидел до утра. Но это был хороший урок! С тех пор я всегда делаю копии». Ясно? Самая большая ошибка, которую ты допустил, случилась не по твоей вине, к тому же ты все исправил.
— Ясно.
Воротничок рубашки давил мне горло. Я жаждал поскорее вырваться отсюда.
— Ты правда талант, Адам, — сказала она. — Ты справишься!
8
Вечером накануне собеседования в «Трионе» я зашел проведать отца. Обычно я заглядывал к нему раз в неделю — или чаще, если он просил. А просил он нередко, отчасти из-за одиночества (мама умерла шесть лет назад), отчасти оттого, что стал параноиком от стероидов, которые принимал, и подозревал сиделок в желании убить его. Поэтому отец никогда не звонил, чтобы просто поболтать, — он вечно жаловался, ныл и обвинял меня во всех грехах. У него пропало болеутоляющее, наверняка стащила Карин, сиделка; кислород, поставляемый фармацевтической компанией, паршивого качества; сиделка Ронда постоянно наступает на кислородный шланг, а когда вытаскивает трубки у него из носа, то чуть не обрывает уши.
Я с огромным трудом уговаривал сиделок остаться подольше — и это очень мягко сказано. Как правило, мало кому удавалось продержаться больше нескольких недель. Фрэнсис К. Кэссиди всегда имел несносный характер, сколько я его помню, а с возрастом так и вовсе озлобился. Он выкуривал две пачки сигарет в день и надсадно кашлял, страдая от бронхита. Поэтому неудивительно, что у него обнаружили эмфизему. А чего он ожидал? Да отец уже несколько лет не мог задуть свечи на праздничном торте в день рождения! Теперь эмфизема вступила в заключительную стадию, а значит, папаня протянет еще пару недель или месяцев. А может, и десять лет. Точнее никто сказать не мог.
К сожалению, заботы по уходу за отцом легли на мои плечи, поскольку я был его единственным отпрыском. Он по-прежнему жил на первом этаже в трехкомнатной квартире, где прошло мое детство, и после смерти матери не изменил там ничего — все тот же вечно барахливший холодильник старомодного золотистого цвета, просевший с одной стороны диван, пожелтелые от старости кружевные занавески на окнах. Отец не скопил никаких сбережений, а пенсию получал поистине жалкую; ему едва хватало на лекарства. Поэтому часть моего жалованья уходила на оплату квартиры и сиделок, а также прочие мелочи. Я никогда не ждал от него благодарности — и никогда ее не получал. Отец ни за что не попросил бы у меня денег, ни в жизнь! Мы оба делали вид, будто он живет на какую-то мифическую благотворительность.
- Предыдущая
- 8/80
- Следующая