Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана - Страница 11

– Какая торопливая! – хохотнул толстяк и зашарил руками по её телу. – Мне нравится!

Соня почувствовала, как его или чьи-то еще руки задирают её и без того короткую юбку, шарят в карманах. Кто-то пытался стащить колготки, а кто-то вытащил телефон. Звякнули упавшие на тротуар ключи.

Этот звук вывел Соню из ступора. Она завизжала что есть силы и завертелась, пытаясь вырваться. Ногой она попала во что-то мягкое, и по сдавленному крику поняла, что удар был удачным. Правда, второй раз ударить ей не дали, крепко прижав ноги друг к другу и подняв её как мешок картошки.

– Вот стерва! – выругался кто-то. – Сейчас я ей попорчу личико, чтобы не выкобенивалась!

С Сони сорвали капюшон, и она охнула от боли, когда её неожиданно отпустили, уронив прямо на тротуар.

– Пятнистая! – взвизгнул толстяк, который держал её за плечи. Теперь его голос уже не казался неразборчивым, зато он стал на несколько тонов повыше. – Парни, тикаем!

И через несколько мгновений Соня осталась одна на аллее. Даже её телефон торчал из сугроба. Она поправила задранную юбку и убедилась, что колготки безнадежно испорчены, после чего рыдала добрые пять минут, пока искала ключи от квартиры. И объяснить не могла даже себе, почему ревет – из-за ключей, запоздалого страха или разодранных колготок. А потом, совсем окоченевшая от ползания по заснеженному тротуару, она наконец добралась до дома. Как именно и какими дорогами, она уже не помнила. Ей хотелось просто подняться в свою квартиру, принять горячий душ, чтобы прямо кипяток, и реветь всю ночь.

Её планам в который раз не суждено было сбыться. Когда она, чуть пошатываясь и снова хромая от ноющей боли в пятке, подошла к подъезду, к ней рванулась какая-то тень.

От неожиданности Соня замахнулась ключами, целясь в лицо, но уронила ключи, увидев, кто это. Перед ней стоял одноклассник Радик.

Она была готова увидеть Эдика, тех уродов, что напали на неё в парке, Субботу, да даже маму с бабушкой, но не Радика. Они и до этого не особо общались в классе, а после того, как у неё появилось пятно, не перекинулись и парой слов.

– Что с тобой, всё в порядке? – взволнованно спросил Радик.

Соня вздохнула и присела на корточки, пытаясь разглядеть, куда в этот раз уронила ключи. Неужели она выглядит как человек, у которого всё в порядке? Отвечать на этот дурацкий вопрос ей показалось не менее глупым, чем задавать его, поэтому она предпочла проигнорировать его.

– Что ты тут делаешь, Радик? – спросила она, не поднимая головы. Она даже не вздрогнула, когда присевший рядом Радик сунул ей найденные ключи прямо в руку. Навздрагивалась за этот вечер.

– Тебя жду, – Радик подал ей руку, помогая подняться. – Окна твои темные, я переживал. Ты обычно в это время еще не спишь.

А вот это было уже интересно. Но не настолько, чтобы обсуждать это на холоде. Соня открыла дверь подъезда и кивнула Радику, приглашая следовать за собой. Он послушно потянулся следом.

Один пролет они прошли молча, потом Соня решила всё-таки уточнить, правильно ли она поняла.

– Получается, ты за мной следишь?

– Прости, знаю, звучит жутко, все совсем не так, – заторопился Радик. – Просто я…

– Ладно, потом расскажешь, – Соня поняла, что ей гораздо интереснее поскорее принять горячий душ, чем слушать трескотню Радика. Одноклассник её не пугал. Он был едва на пару сантиметров выше её, и его она знала с детства. Не слишком хорошо, но знала. И тогда во втором классе он провожал её и списывал математику… Нет, он её не пугал.

Молча они поднялись до её квартиры, Соня открыла дверь и втолкнула Радика внутрь.

– Поставь чайник и налей кошаку нежирного молока, жирное мне для чая, я сейчас вернусь, – произнесла она, прямо с порога проходя в ванную комнату. – И входную дверь закрой!

Последнее она прокричала уже из-за двери, на ходу снимая туфли и куртку и бросая на пол. Туда же полетела испачканная в грязном снеге юбка, разодранные колготки сразу отправились в мусорку.

Соня думала, что быстро согреется и выйдет, но на деле ей так хотелось избавиться от воспоминаний о мерзких прикосновений от своей кожи, что она терла мочалкой до тех пор, пока не стала вся красной. Так что, когда она наконец прошлепала на кухню в глуповатом мамином халате в цветочек, Радик уже пил чай и гладил Промокашку, а её собственный остывший чай стоял напротив.

– Предатель, – буркнула Соня котенку и взяла бутерброд, которые нарезал Радик из всего, что нашел. Чай был вкусный, бутерброды тоже, и все кошмары вечера отступали. Плакать уже не хотелось. Соня лениво подумала, что поревет потом, когда Радик уйдет, но потом сообразила, что спустя время ей реветь захочется того меньше.

– Я не следил за тобой, – снова начал Радик. – То есть, следил, но не так, как ты думаешь. Мне достаточно было знать, что ты дома и у тебя всё хорошо. Ты по вечерам обязательно подходила с кружкой к окну, я привык видеть тебя и уходить домой. Даже после того, что с тобой случилось, ты всё равно так делала. Ты такая сильная, Соня, ты не представляешь! А сегодня тебя не было и я… я не знал, что думать. Я волновался, понимаешь?

Он замолчал и уткнулся в чашку с чаем, чтобы не продолжить спрашивать, а Соня пыталась понять, сердится она или больше удивлена. Хотелось спросить у Радика, почему он беспокоился именно о ней и как давно это продолжается, но она на самом деле не была уверена, что готова узнать ответ.

А потом – она не ожидала от себя такого, невыплаканные слезы вдруг стали словами, и она заговорила о том, что собиралась держать в себе до самого исчезновения. Она не вела дневник и не была близка с мамой, да и лучшая подруга Лена точно не узнала бы этого. А вот Радику не повезло, и все её переживания вылились на него потоком.

– Я думала, что мне будет всё равно, ну какая разница, что со мной случится, если я всё равно скоро умру, – Соня говорила всё быстрее, словно опасаясь, что Радик её остановит, но он молчал. Только подтянул к себе один бутерброд, но не ел, а машинально отламывал по кусочку и оставлял на столе. – Но когда Эдик полез мне под одежду, я почувствовала себя странно. Будто это не я. Будто не имеет значения, что я скоро умру, и надо всё равно быть собой. Во что бы то ни стало. Как будто это всё еще важно! А эти… эти уроды в парке… Они лапали меня как вещь. Мне хотелось убить их, как будто…

Она замолчала так резко, что зубы больно ударились друг о друга, и она схватилась за челюсть. Чуть было не проговорилась про убийства, ну надо же какая дура!

Соня снова была на своей кухне, а перед ней сидел её одноклассник Радик с таким лицом, что она немедленно вспомнила слово в слово всё, что она говорила.

– Э-э-э, – она схватила чашку и уставилась в неё, словно надеялась найти на дне ответ. Подбеленный молоком чай был мутным и ответов не давал. – Прости. Забудь всё, что я наболтала. У меня стресс, и я не совсем трезвая, и вообще, что ты тут делаешь?

– Я же объяснил, – начал было отвечать Радик, но она его прервала.

– Ты понравился Промокашке. Будешь за ним смотреть, когда меня не станет? – она замялась. – Я знаю, что не должна была заводить котенка, но просто это вышло почти случайно. А один он пропадет.

– Подожди! – Радик вскочил, отчего Промокашка свалился на пол и с недовольным мяуканьем бросился к миске – заедать стресс. – Ты это чего? Рано ты себя хоронишь! Мы обязательно что-то придумаем!

– Мы? – Соня покачала головой. – Здоровые люди не помогают пятнистым, все сами по себе – так говорит Суббота, и у меня нет причин ему не верить. По крайней мере в этом.

– Ты такая умная, Соня и при этом такая дура! – в сердцах выпалил Радик, а потом и вовсе случилось странное. Он вдруг как стоял, так и наклонился через стол и поцеловал её. Хорошо хоть Соня уже знала, чего ждать от поцелуев, и не отпугнула его хохотом. Радика так трясло, что руки, на которые он оперся, ходили ходуном. Смеха он мог и не выдержать.

– Ты чего, зачем это, – слабо запротестовала наконец Соня, отодвинувшись вместо со стулом от стола и Радика. – Тебе что, не противно? У меня пятно на пол лица!