Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана - Страница 31

– Я скоро приду. Слышишь? Я приду сама.

Она повернулась и, сунув руки в карманы, побрела по безлюдной улице в сторону дома. И вот что удивительно. Пока она со всей силы напрягала глаза, то прищуриваясь, то наоборот, открывая их так широко, как возможно, она не видела ничего кроме пустой улицы. Но теперь, стоило ей повернуться спиной, она чувствовала силуэт этого существа, что дыханием колыхало штору. Огромный крокодил, неповоротливый, с тупоносой длинной пастью, полной острых зубов. Вот кто приходил посмотреть на Эдика и терпеливо дождался его ухода.

Соня повыше подняла воротник и ускорила шаг.

Она была уверена, что наткнется на патруль и попадет на регистрацию, но, похоже, реальность в телевизоре и на улицах отличалась. На центральных улицах и у открытых светящихся окнами и витринами торговых центров можно было увидеть полицейских, а вот на улицах потемнее Соня шла совсем одна.

Страшно не было, она чувствовала себя так спокойно, словно всё так и должно быть. И огромное нечто, забравшее Эдика, не желало ей зла, а присматривало за ней. По крайней мере, сейчас. Пока она еще была жива.

Радик маячил у подъезда. Привыкшая к темноте, Соня увидела его ссутулившуюся фигуру еще издалека.

– Что ты творишь? – возмущенно прошипела она, втаскивая парня в подъезд. – А если тебя увидели пятнистые из кальмаров? Ты тогда труп, ты не понимаешь? Или ты захотел полицейской проверки?

Радик молчал.

– О, – сообразила Соня. – Ты хочешь заразиться? Совсем дурак?

– Я хочу быть с тобой, – теперь Радик заговорил. Они как раз поднялись до квартиры, и Соня успела порадоваться тому, какие у них нелюбопытные соседи. Никто не выходит на шум и до сих пор никто не настучал на неё, пятнистую. – Я так виноват перед тобой. Да ты и сама это знаешь. И не простишь, конечно, этого я не прошу. Но я хочу быть с тобой, переживать всё то же, что ты. И, если лекарство не найдется, уйти за тобой следом.

– Вот точно дурак, – вздохнула Соня, закрывая за ними двери и проходя на кухню. Последствия встряски с уходом Эдика еще не пропали, и снова валиться на кровать и смотреть телевизор не хотелось. Соня порылась в холодильнике и решила, что самое время научиться варить борщ. Потом может просто не остаться его, этого времени.

– Мне не станет легче, если ты тоже будешь болен, – пояснила она спокойно. – Это так не работает. Даже если бы я тебя ненавидела за предательство, я не желала бы тебе смерти. А это не игра, это смерть.

– Так хоть поговори со мной! – в отчаянии Радик ударил по столу, но тут же смутился и отодвинулся вместе с табуреткой, чтобы не попасть под горячую руку. Соня резала капусту, и ловкости ей в этом пока не хватало.

– Я говорю, – Соня убрала капусту и достала морковь. – Чего ты хочешь?

– Чтобы ты боролась! – Радик вскочил с табуретке и потянулся за вторым ножом. Соня кивнула – вдвоем нарезать овощи было быстрее. – Я обязательно найду выход!

– Как? – Соня вытащила кастрюлю с бульоном и недоверчиво принюхалась. Нет, похоже, Радик варил курицу совсем недавно, бульон пах хорошо. – Не выходя из дома?

– Даже не выходя из дома я понял, что на набережной никто не заразился. Там что-то особенное, от моря. Я обязательно узнаю что! – и Радик ушел в комнату, оставив Соню наедине с борщом. Который у неё всё-таки почти получился ближе к утру. И, как не странно, именно этот выстраданный борщ примирил Соню с уходом Эдика и с Радиком. По крайней мере, она больше не гнала его из комнаты, когда смотрела телевизор. Да и смотреть его уже не хотелось. Похоже, за пределами их города всё было куда серьезнее. А ведь там почти не было по-настоящему заразившихся.

Каналы соревновались между собой в количестве ток-шоу и полноценных передач, обсуждались проблемы зараженных и тех, кто просто красит или даже прикрывает участки кожи, делая вид, что под маской или шарфом скрывается пятно.

– Все хотят минуту славы, – пробормотала Соня, наблюдая за тем, как в прямом эфире разоблачили сорокалетнего «менеджера небольшой компании Визикина», как он был помечен на экране, делавшего вид, что он позднезаразившийся.

– Соня, – Радик выключил телевизор. – хватит это смотреть. Что ты с собой делаешь?

– В смысле? – Соня оглядела себя. Ну, возможно, она поправилась на полкило или чуть больше. Но нервы же, он тоже должен понимать.

– Со дня, как ушел Эдик, прошла всего неделя, – Радик подошел ближе и взял её за руку. – Твое ухудшение идет небывалыми скачками. Скажи…

Голос его дрогнул и он отвел глаза, но через мгновение уже смог справиться с собой и твердо продолжил:

– Скажи, ты так сильно его любила, что хочешь умереть вслед за ним?

– Что за глупости, – возмутилась Соня, чувствуя неприятный холодок, заставивший тонкие волоски на шее стать дыбом, а кожу покрыться мурашками. – Я вовсе не хочу умереть.

– Посмотри в зеркало! – рявкнул Радик. – Ты практически вся фиолетовая! Я не успею тебя спасти, понимаешь?!

– Что ты предлагаешь? – теперь и Соня повысила голос. – Убить дедушку? Или для начала Висасуалия? Чтобы растягивать это никчемное существование, надеясь на то, что мы найдем лекарство? Но мы не найдем, а твои ложные надежды… от них больно!

И она всхлипнула.

Радик сел рядом и обнял её за плечи. И этого хватило, чтобы Соня разрыдалась. Она оплакивала себя, Эдика, тех чернильных, что уже ушли и тех, которым еще только предстояло заразиться.

– Как не найдем? Вот, я же нашел. Я тебе говорил, только ты же не слушаешь совсем. На набережной никто не становится чернильным. Словно там нет этого вируса, – пробормотал Радик, поглаживая её по плечу. – Значит, там безопасно.

– Это не вирус, а крокодил, – вяло пробормотала Соня, утыкаясь носом в его плечо. Сил после рыданий ни на что не осталось. Она знала то, о чем не собиралась рассказывать Радику – её время и без того почти пришло. Кончики пальцев покалывало, а по утрам она их совсем не чувствовала. Словно их не было.

– Да хоть гиппопотам! – рассердился Радик. – Получается, его нет на побережье, а вокруг рядом он может быть!

– Ну и едь туда, там не заразишься, и тебя не найдут! – Соня отодвинулась от Радика и поднялась на ноги. – Серьезно, это хороший способ проверить. Если ты не заразишься, там можно построить интернат для подростков, и забирать их оттуда по достижению… какого возраста?

– Без понятия, – кисло ответил Радик, ожидавший, похоже, чего-то другого. – Ты забыла, что я, может, не заражусь из-за нас с тобой?

Соня не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, не покраснела только из-за фиолетовых щек и ушей. Как же давно был их неловкий секс! С тех пор произошло так много всего, что она и думать об этом забыла.

– Да я для тебя стараюсь! – продолжил Радик, не замечая её заминки. – Вдруг, оно там тоже бывает, но проходит?

Соня посмотрела на свои фиолетовые ладони и вздохнула. Кончики ногтей, казалось, растворялись в воздухе и были не плотнее тумана.

– У меня уже не пройдет.

– Ты просто не пытаешься! – Радик с силой тряхнул её за плечи.

– Я просто не хочу тратить время на ссоры и глупые надежды, – покачала головой Соня. Назревала ссора, и она сделала единственное, что, как ей казалось, должно было заставить Радика замолчать. Поцеловала его.

Они всё равно поругались, но уже много позже.

21 глава

Радик ошибался. Прошло еще полторы недели, прежде чем Соня почувствовала, что приходит её время. Это было так странно, что она только порадовалась, что не пыталась узнать, как это происходит. Казалось слишком неприличным лезть с вопросами к погибающему от ужаса Субботе или Эдику. Но сейчас, когда очередь дошла и до неё, она поняла, что описать это просто невозможно. Как объяснить другим, что тебя заполняет пустота? Будто пустота может заполнять!

И этот ужас, который испытывал и Суббота, и Эдик, он обошел её стороной, и Соня даже не предполагала, каким благом может стать беспричинный страх. Теперь она ощущала изменения куда четче, ведь её не беспокоил ожидающий зверь. Её ничего не беспокоило.