Большая игра (СИ) - Перунов Антон - Страница 18

То, что происходило в 20 веке — это какой-то безумный бред, дурдом на колесиках. И только в результате этого безумия, как его финал, — стало согласие Европы и всего мира признать США и доллар центром системы. Что закономерно привело к вырождению всей системы, надуванию бесконечных пузырей и сваливанию системы в спекулятивное ничто.

В девятнадцатом и первой половине двадцатого веков мир интенсивно развивался. Осваивал новые технологии и методы. До 60-х годов еще был импульс, накопленный раньше, а потом… А то, что я наблюдал в начале 20-х годов 21 века, это было уже тотальное мракобесие и полный конец обеда. И все равно эта тупиковая однополярность (как она вообще возможна технически⁈) обречена и на глазах рушилась. Так зачем мне позволять ей появиться на свет?

Если уж Земля счастливо избегла Первой Мировой, то не допустить Вторую — надо обязательно. Потому что если она таки начнется, то итог, как и предрек царь, неизбежен — пойдет все то же стягивание ресурса на США. Бреттон-Вудс — те же яйца, вид в профиль.

Так что будем искать средства для обнуления этого сценария. И надо думать про альтернативный. И долгосрочный, заточенный не на банкстеров, ростовщиков и финансовых спекулянтов с их продажной обслугой в лице западных интеллектуальных центров, маститых политтехнологов, лживых СМИ, ловких киноделов, стряпающих лживые мифы, бессовестных чиновников, крючкотворов — юристов, играющих буквой закона и прочими деятелями. А на содержательное научное и производственное развитие мира.

Задача, конечно, огромная, но почему бы и нет? Тем более что для России и ОЗК в ней явно будет отведена очень важная роль… что и требовалось доказать…

Здесь и сейчас ему необходимо было лично разобраться с двумя вопросами, которые больше некому было поручить. Ракетные технологии Вернера фон Брауна с его Чудо-оружием в Пенемюнде и «урановый проект», начатый в той, прошлой реальности в 1939 году.

Следовало собрать максимум сведений и желательно из первых рук, что здесь и сейчас делается по данным направлениям, и затем оценить степень угрозы. Первое и самое простое — постараться вспомнить имена ученых и все, что с ними связано. Отследить даже и по доступной прессе новости про поставки урана из бельгийского Конго и эксперименты по его расщеплению и обогащению. А дальше уже и озаботиться поиском подходов к основным носителям гостайны.

С этой целью Март во время краткого посещения Вюрцбурга успел заглянуть в университетскую библиотеку и быстренько пролистать несколько сотен журналов и монографий. Скорость работы его возросла до такой степени, что он и сам временами удивлялся, как же мало времени в объективной реальности прошло. Его внутреннее ощущение говорило совсем о другом.

Убедившись, что далеко не все из представляющего интерес есть в преимущественно гуманитарно-медицинском Вюрцбурге, он отправился в Гёттинген, где в то время работал и преподавал Макс Планк. Повторив процедуру сканирования периодики, диссертаций и монографий, Март смог подвести первые итоги.

Первое и самое главное. Фон Браун благополучно трудится над космическими ракетами, правда, у него не все идеально с финансированием. Его попытка продвинуть реактивные двигатели для авиации не встретила интереса — в работу взяли проект конкурента — Гельмута Вальтера. Тот сумел предложить более интересный вариант — на пероксиде водорода и перманганате кальция, оказавшийся и более надежным, и более безопасным. Вывод Колычев сделал очевидный, Брауна неплохо было бы привлечь к ракетной программе ОЗК, вот только вопрос — смогут ли они сработаться с Королевым?

Из ключевых участников Манхэттенского проекта в США находился только Оппенгеймер, который и так был американцем. Энрико Ферми после получения нобелевской премии продолжал трудиться в Италии. Он не уехал в США в 1939, поскольку Муссолини не принимал антиеврейских законов, чтобы подравняться под немецких национал-социалистов.

Академик Эйнштейн, живший в Берлине и работавший в университете, также никуда не собирался из близкой его сердцу Германии, в окружении выдающихся ученых того времени. Он говорил тогда: «Берлин — это то место, с которым я, благодаря человеческим и научным отношениям, сроднился больше всего… не хотел бы расставаться со своими превосходными коллегами». В тридцатых годах Эйнштейн последовательно отказывался от предложений стать профессором в Цюрихе, Лейдене, Оксфорде и Пасадене.

Но то, что работы по атомной теме ведутся, было очевидно. И производство тяжелой воды, и закупки бельгийского урана, и запрет на экспорт урана из Германии — имели место. Оставалось только убедиться во всем лично. И Колычев решился на авантюру…

Правь Британия волнами… Мелодия торжественной и такой имперско-патриотической песни неотвязно крутилась в голове Энтони Идена с самого утра, когда он, получив последние наставления от своего патрона — Уинстона Черчилля, поднялся на борт небольшого корвета, выделенного флотом для нужд Форин-офис[1].

— Иден, эта старая лиса — русский царь — набрал полные руки сильных карт и начал новую игру сразу с козырей. Нам необходимо перебить его предложение. Присматривайте за молодым Колычевым. Его дед и дядя были для нас сущим кошмаром, как бы третий из их чертовой династии не стал осиновым колом, забитым в самое сердце нашей империи… Крутите мозги немцам, они легковерны. Дуче получил щелчок по носу в тридцать седьмом, когда Федор Колычев отправил набранную им эскадру приватиров на помощь абиссинскому негусу негести, и эфиопы смогли отстоять независимость, так что у Муссолини наверняка есть зуб на русских в целом, и на Колычевых в частности.

— Что я могу предложить ему?

— Оружие, кредиты, политическую поддержку.

— Наши авиа и морские базы в Египте, Кении, Иордании как аэродромы подскока и снабжения?

— Почему нет. Все, что угодно за их счет, — растянув тонкие губы, хищно улыбнулся Черчилль, затягиваясь наполовину выкуренной сигарой и допивая второй за утро баллон коньяка.

— Если задача втравить немцев в войну с русскими, то есть ли резон сосредотачиваться на восточной Африке?

— Лишним не будет. Это отвлечет часть сил врага. Запомните золотое правило, сэр Энтони, поджигайте у русских все, что горит. И щедро подливайте в огонь керосин! Только так! Нам необходимо вбить клин между старой Европой и Россией. Быстро это сделать не получится, но постепенно… Когда противоречия накопятся, вот тогда и наступит время главного удара!

И в мерном гудении всех четырех мощных моторов, и в ощутимой даже сквозь многослойную обшивку корабля его величества «Зулу» вибрации, идущей от работающих без умолку многометровых винтов, сэру Энтони все так же слышалось: «Правь Британия волнами… Никогда британцы не станут рабами…»

Да, задачу премьер-министр перед ним поставил небанальную. Но это не пугало Идена. В конце концов, за ним стояла вся многовековая история и мощь империи. И он верил в свою звезду.

Вскоре родные белые скалы остались позади. Корабль пролетел над Дуврским проливом, и, пройдя сквозь бельгийское воздушное пространство, взял курс на юго-восток. Тем самым было положено начало большому европейскому турне — своей новой миссии, имеющей принципиальное значение, как особо отметил Черчилль.

Первой столицей на континенте глава МИД Великобритании выбрал Берлин. И это, конечно, было не случайно. Ключи от будущего находились в руках подданных германского кайзера. Но вот говорить об этом англичанин своим визави отнюдь не собирался. Цель всего намеченного вояжа была проста — в связи с провалом наступления японской армии на Чунцин, в условиях наращивания участия русского флота, пусть пока и под видом наемников, следовало немедленно приступить к формированию новой коалиции, нацеленной против России.

Чрезвычайные обстоятельства требовали решительных мер. Поэтому сэр Энтони планировал, нигде не задерживаясь подолгу, буквально за десять дней успеть встретиться с руководителями всех основных правительств Европы, изложив им свое видение момента и сформулировав свои предложения.