Дневник Эми (СИ) - Зайцева Мария - Страница 11

А затем резко наклонился ко мне и поцеловал.

Ну, как поцеловал… Это было мало похоже на поцелуй. Больше на попытку съесть меня. Потому что он кусал, сильно и жестоко, въедался в губы, сжимая руку своими железными пальцами, не давая уклониться.

Видит Бог, я пыталась! Я правда пыталась сопротивляться.

Диксон очень сильно меня разозлил своими необдуманными грубыми словами, своими обвинениями, глупыми и бессмысленными.

Я вцепилась в его волосы, пытаясь отодрать от себя, мычала ему в рот, извивалась всем телом, но добилась только того, что меня схватили уже двумя руками, фиксируя голову, не давая даже сделать вдох. Я была настолько разъярена, что не понимала всей опасности своего положения, просто сошла с ума, бешено сопротивляясь, и, наверняка, этим распаляя его все сильнее.

Потому что буквально через мгновение я оказалась на земле, прижатая тяжеленным телом, и это, помимо моего желания, запустило какую-то программу воспоминаний, даже не в голове, а в теле. Я сразу же испытала мощное чувство дежавю, ощущая, как правильно и хорошо лежать под ним, как пахнет от него кожей, лесом и бензином, и мне казалось, что даже рычание проходящих мимо мертвецов слышу! Как тогда, на шоссе.

Дерил, наконец, освободил мои губы, но только для того, чтоб прохрипеть, бешено глядя мне в глаза:

— Никаких больше черномазых и косоглазых чтоб рядом с тобой не видел, а то руки им, нахер, поотрываю!

— Отпусти, тварь! — Я говорила так же тихо, практически касаясь его губ своими губами, дернулась пару раз, пытаясь высвободиться, и, к своему ужасу, ощущая, что моему телу очень нравится такое положение. Под ним.

Что меня трясет.

То ли от страха, то ли от ярости. То ли от возбуждения. Я до сих пор не понимаю, чего мне больше хотелось в тот момент: ударить его, или поцеловать.

Дерил лишил меня возможности определиться, опять поцеловав.

Так же грубо и жестко, но уже по-другому. Не сумбурно, просто закрывая мне рот, а со знанием дела, не торопясь, явно для себя уже определив, что он будет со мной дальше делать.

Я опять попыталась вывернуться, застонала от бессилия, ощутив, как низ живота горит, как мокреет в промежности, как прогибается поясница, притираясь к нему теснее.

Это было ужасно, это было практически насилие! Но это так возбуждало!

Господь милосердный, как много я, оказывается, о себе не знала!

Не сказать, что я невинная овечка, у меня были отношения, у меня были парни. И я думала, что много чего знаю и умею в сексе. И что вполне определилась в своих предпочтениях. Но Диксон мне показал, что я вообще, абсолютно себя не знала!

Не знала, что могу так реагировать на грубость, на жесткость, что могу так, с готовностью подчиняться.

Он ведь вообще не был нежен! Он не спрашивал, хорошо мне или плохо, больно ли мне, удобно ли…

Он просто брал меня так, как ему хотелось! Он рывком перевернул меня на живот, дернул джинсы, в момент сняв их с ног и отбросив в сторону, одним движением поставил так, как ему надо, прижал к себе, навалился, сжал горло, жарко дыша, провел языком от шеи до скулы.

Я только выгибалась послушно, лихорадочно загребая траву в горсти, сходя с ума от того, что он вытворял, забыв, что можно крикнуть, позвать на помощь… Да и не хотела я звать на помощь. Я хотела, чтоб он продолжал.

И теперь я могу признаться, что, если б Диксон в тот момент решил остановиться. Я бы его убила.

Хорошо, что подобные глупости даже не приходили ему в голову. Сомневаюсь, что Дерил в тот момент вообще мог связно мыслить. Я вот точно не могла.

Особенно когда почувствовала его в себе. Это было одновременно ожидаемо. И неожиданно. И очень горячо. И остро. И больно. И сладко. И вообще не могу описать, как. Просто слов таких не знаю. Нет таких слов.

И сейчас, вспоминая случившееся, я чувствую, как щеки мои заливает краска стыда, а низ живота опять ноет. И проклятый организм дает понять, что хочет еще, что не насытился. И я ловлю себя на мысли, что не могу вспомнить в точности, что он со мной делал эти несколько часов. И в то же время понимаю, что ни одной секунды не забыла.

Он очень сильный, Дерил Диксон. Очень.

Очень яростный. Он сжимал до боли, целовал до исступления, двигался до изнеможения.

А я… Я вела себя, как сучка в течке, в какой-то момент полностью перестав себя контролировать, и, если бы он не зажал мне рот, то о нашем приключении уже знали бы все, включая мертвецов в окрестных лесах.

Никогда. Никогда я себя так не вела! И очень, очень сильно надеюсь, что больше и не буду!

Потому что это ужасно, это страшно, осознавать себя животным. Самкой, без мозгов, думающей только одним местом. Это унизительно.

Но могу себе признаться, что самое невероятное, самое дикое удовольствие в своей жизни я получила этой ночью, с Дерилом Диксоном.

И те несколько часов, которые я не могу ни забыть, ни вспомнить, были настолько обжигающими, настолько сладкими, настолько удивительными! И пусть это больше не повторится, а я сделаю все, чтоб не повторилось, но жалеть о том, что случилось, я никогда не буду.

Прости меня, Андреа.

Девчонке определенно надо было писать сценарии порнофильмов. Или всякие эротические книжки, типа той, про которую говорил Мерл. Бля… Как ее там… Пятьдесят каких-то цветов…

Дерил отложил дневник, перевел дух, ощущая дикую потребность опять закурить. Как после секса. С недоумением глянул на ощутимо оттопыренную ширинку. Неловко поправил рукой, огляделся. Слава богу, все спали. Не хватало еще, чтоб кто-нибудь… Та же Керол, которая, после того, как он окончательно разобрался с ее мудаком, кажется, решила на полном серьезе, что его надо отблагодарить. По всякому.

Тем более, что про него и Эми никто не знал. Ну, Дерил очень рассчитывал, что никто не знает. Девчонка не хотела. Хотя коп, конечно, своим коповским чутьем давно все прочухал. Но никому ничего. За эту способность не лезть в чужие дела Дерил даже зауважал его. Настолько, насколько вообще возможно уважать мудака, оставившего твоего брата на крыше дома одного. Беспомощного. Сука.

Он все-таки опять закурил.

Прищурился на огонь. Потом встал, прошелся по периметру, отвлекаясь. Все тихо, все спокойно.

Постоял, с усмешкой наблюдая, как Гленн, лежа на спине, обнимает обеими руками прильнувших к нему с двух сторон сестренок Грин. Повезло китайцу.

Дерил вернулся обратно к костру, взял дневник. Задумался, машинально поглаживая обложку.

Эми хорошо описала их первый раз.

Действительно, ни забыть, ни вспомнить. Все, как в тумане, и одновременно все очень четко.

Как его тогда проперло от зрелища поцелуя черномазого придурка! Бля, да чего же он арбалет-то не взял! Болт бы шикарно смотрелся в уродливой башке!

А до этого он подарил ей цветочки! Напрягся, мудило, насобирал прямо под ногами, в лес-то ходить ссыт.

Дерил наблюдал, как Эми (сама, бля, сама!) кинулась ему на шею. За цветочки. Или может этот веник означал другое? Может, это такая мудацкая благодарность за секс?

В глазах сразу потемнело. Или это сумерки? Дерил не понимал, да и не задумывался об этом. Не важно. Это нихера не важно.

Важно было только то, что, если сладкая парочка двинется в сторону трейлера, то Дерил, пожалуй, обойдется без арбалета. Ножом. Или кулаками.

Но Эми, о чем-то коротко переговорив с толстяком, пошла в сторону дома, а потом резко свернула к сараю.

Дерил, отслеживая ее белыми от злости глазами, решал, как поступить. Она ведь явно туда не просто так идет. Скорее всего, договорилась о сладкой ночи с черномазым. Не зря же тот трудился, цветочки рвал. Вот и пойми баб. Ты ей жизнь спасаешь, даже слова теплого не скажет. А какой-то мудак веник подарил, и все, сразу ноги раздвигает.