Надежда победителя - Файнток Дэвид - Страница 21

• Предыдущая
• 21/102
• Следующая

– Почему? – опешил я.

– Чтобы не было паники. Но сами мы, разумеется, бдительности не потеряем.

– Вы собираетесь ввести общественность в заблуждение?!

– Сифорт, как вы не понимаете? – с укоризной заговорил Боланд. – Ничего хорошего такая правда обществу не даст, а вот паника может подняться.

– Ничего хорошего? – Я задумался. В самом деле, не поднимет ли сообщение о рыбах панику? Могут усилиться голоса в пользу возвращения тех кораблей, которые охраняют дальние планеты, а если флот отзовут, колонии останутся без защиты. – Вам виднее, решайте сами, а я выполню ваш приказ, – нехотя согласился я. Слава Богу, что ответственность за подобные решения лежит не на мне.

– Не давите на него, Ричард, он так же устал, как и мы. Сифорт, я устрою вам шаттл до Лондона. Один полет не повредит наземной обороне.

– Хорошо. – Быстрее бы добраться до Академии, скрыться там от политиков и паркетных адмиралов.

– Мистер Дагани, – встал сенатор Боланд, – если вы сейчас дадите указание отправить шаттл, то я пройду с мистером Сифортом до трапа.

Ловко же они меня выпроводили! Очень вежливо, как опытные политики. Вскоре мы с Боландом уже шли через зал ожидания. Несчастные пассажиры все еще с надеждой ждали отмененных рейсов.

– Мы используем возникшую ситуацию в полной мере, – хвастался по пути Боланд. – Деньги на корабли и ваши бомбы мы выбьем, не сомневайтесь, нужные люди о рыбах извещены, а вот широкой публике знать об опасности не следует, это лишь помешает осуществлению наших планов.

К сожалению, я должен был признать его правоту. Деньги на новые корабли были нужны позарез.

– Завтра я привезу в Девон Роберта, – как бы невзначай бросил Боланд.

– Кто такой Роберт?

– Мой сын.

– Ах да, пардон. Надеюсь, он будет учиться прилежно.

– Я тоже на это надеюсь. Если возникнут какие-нибудь трудности, сразу обращайтесь ко мне.

Из Лондона до Академии в Девоне я добирался на вертолете. На площадку перед главным входом мы сели поздним вечером. Часовой на КПП сразу меня узнал, отдал честь и не стал требовать пропуск. Я хотел было влепить ему за это выговор, но, по здравому размышлению, не стал поднимать шум из-за пустяка, а занялся более важным делом – позвонил в Лунаполис знакомым лейтенантам. На Луне было тихо. Космический флот Солнечной системы второй раз по тревоге не поднимался.

В день приема очередной группы кадетов Академия превращается в сумасшедший дом. Родители без конца выясняют одни и те же вопросы: что их чадам разрешается брать с собой за ворота, можно ли их навещать, когда будут экзамены, когда каникулы?

Лейтенанту Паульсону и сержантам такой бедлам был не в диковинку. Они держались спокойно, отвечали терпеливо, с достоинством. Я сидел как на иголках у себя в кабинете, в приемной дежурили два гардемарина. Они исполняли роль стражей и мальчиков на побегушках, а Толливер следил за порядком снаружи. Гардемарины стойко отражали натиск родителей, штурмовавших мой кабинет. Вначале я не верил в бдительность юных помощников и с беспокойством ждал прорыва взволнованных родителей, но время шло, а проникнуть ко мне никому не удавалось.

Все же мне не сиделось и я расхаживал по кабинету, виляя между кофейными столиками, креслами и прочей дребеденью, отмечая про себя, что здесь надо будет разобраться с завалами мебели столь же сурово, как в Фарсайде.

Промучившись так до обеда и немного еще, я решил, что с меня хватит. За все это время мне пришлось ответить на один-единственный звонок: интендант Серенко просил разрешения купить для столовой новое молоко взамен скисшего. Так какого черта я тут сижу? Рассудив так, я пригладил волосы, поправил галстук и шагнул из кабинета в приемную.

– Пройдусь по территории, – проинформировал я гардемаринов.

– Да, сэр, – отчеканили они.

Как и на корабле, я пошел по своим владениям без рации. Правда, на корабле повсюду установлены динамики и телефоны, поэтому любого члена экипажа в любой момент можно быстро найти по внутренней связи, а здесь, на территории Академии, дело обстояло иначе. Но таскать с собой рацию не хотелось. Конечно, есть совсем маленькие рации в виде наушничка, вставляемого в ухо, но с такими хреновинками ходят подростки, на ходу слушающие плеер. Будь я проклят, если уподоблюсь этим недорослям.

Побродив у казарм, я вернулся к зданию офицерских квартир и прошел дальше к большой тенистой лужайке.

Кадетам было объявлено, что они должны прибыть на место с десяти до четырнадцати часов. Автомобильная стоянка перед узорчатыми воротами Академии заполнялась родительскими машинами. Другие семейства подходили к воротам пешком от вертолетной площадки или железнодорожной станции. У ворот, но уже на территории Академии, гардемарины собирали первокурсников в группы и отправляли в административное здание. С этого момента начиналась их армейская карьера. Среди прочего это означало, что с родителями они увидятся только на каникулах, а до этого могут лишь переписываться с ними.

Издалека я наблюдал «душераздирающие» сцены прощания, пока один из первокуров не узнал мою примелькавшуюся в журналах физиономию и не показал восхищенно на меня пальцем. Я немедленно скрылся за деревом, развернулся и поспешил в столовую.

Обеденное время прошло, еду в столовой уже не подавали. Голод повел меня прямо на камбуз, который на земле называется, кажется, кухней. Поварята удивленно вылупились на меня, а я, не обращая на них внимания, начал лазить по холодильникам.

– Может, сделать вам сэндвичей, сэр? – предложил один из них.

– Что угодно, лишь бы съедобное, – буркнул я.

– Почему бы вам не посидеть в зале столовой? Стюард принесет вам обед.

– Ладно. – Я вышел в зал, сел за ближайший стол (он оказался кадетским), обхватил голову руками и задумался.

Начало учебного года. Половина кадетов отучились курс, другие – только прибыли. Как таким мальчишкам объяснить всю меру лежащей на них ответственности? Скоро, слишком скоро им придется защищать от космических чудищ Землю.

Вот и за этим столом завтра будут сидеть совсем еще дети. Кстати, что это за царапины? Чьи-то инициалы? Плохо сержанты делают свою работу. Вот когда я был кадетом, на столах не царапали.

– Ваш обед, сэр, – раздался голос. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Стюард поставил на стол поднос.

– Спасибо.

К моему удивлению, на подносе оказались не холодные сэндвичи, а горячее мясо с картофельным пюре и овощами, полная тарелка салата и кофе.

Не успел я пообедать, как в столовую влетел гардемарин, остановился передо мной по стойке «смирно» и отрапортовал:

– Докладывает гардемарин Антон Тайер, сэр. – Его рыжие вихры были аккуратно приглажены, униформа в полном порядке. – Лейтенант Слик просил передать, что сенатор Боланд уже у ворот и хочет с вами поговорить.

– Передай сенатору, что… Хотя, нет, подожди. – Я подошел к настенному телефону у двери, позвонил в приемную своего кабинета.

– Лейтенант Слик, сэр. Проводить сенатора Боланда в ваш кабинет?

– Что ему надо?

– Он привез своего сына.

С политиком такого ранга отношений портить не следует, но традиция есть традиция. Для нее неважно, сенатор ты или еще кто-то. Вход родителям на территорию Академии воспрещен. Одна морока с этими сенаторами.

– Пусть подождет у ворот, я сейчас к нему выйду.

– Но ведь он… Есть, сэр.

Я повесил трубку. Антон ждал моих указаний.

– Что стоишь?! Не знаешь, чем заняться? – проворчал я.

Гардемарин спешно ретировался. Я тоже бросился к двери, но вскоре замедлил шаг. Начальник Академии не лакей сенатора, чтобы бежать к нему сломя голову. Однако, проходя мимо плаца, я сменил гнев на милость и решил, что для Боланда можно сделать исключение. Если будет настаивать, приглашу его к себе в кабинет.

За воротами у обочины стояли два лимузина. У контрольно-пропускного пункта мамаша держала в объятиях своего дорогого сыночка; тут же топтался и Боланд.

– Рад вас видеть, сенатор, – приветствовал его я.

• Предыдущая
• 21/102
• Следующая