Беглая (СИ) - Семенова Лика - Страница 24

Отец молчал. Казалось еще немного, и я услышу скрежет его зубов. Он сделал еще один крохотный глоток. Наконец, процедил:

— Пусть так. Дальше? — Он не выдержал и снова стукнул по столешнице, привставая с кресла: — Что ты делал там столько времени?

Теперь надо было быть осторожнее…

— Ждал, когда коллегия Эйдена предоставит женщин на замену. Вам ли не знать, отец, что не было другого способа восстановить необходимое число Теней. Невозможно брать женщин из прислуги.

Он вкрадчиво подался вперед:

— Ты восстановил?

Я сглотнул:

— Вы прекрасно знаете, что не в полной мере. Но я сделал все возможное, чтобы выйти из положения.

Отец вновь глотнул, теперь откинулся на спинку кресла и вытянул губы, шумно выдыхая. Синяя чага делала свое дело — он потихоньку усмирялся. Но это значило не так много. Чага усмиряла лишь чрезмерные эмоции, но на решения никак не повлияет. А о том, что какое-то решение принято, я читал в глазах отца так же ясно, как на экране фактурата.

— Так что с той третьей?

Я напрягся:

— Что именно вы хотите услышать?

— Где она? Кажется, ее пришлось несколько… подождать…

Сердце предательски разогналось, отдаваясь в ушах:

— Эта женщина не желала подчиняться моим приказам. И это стало общеизвестно. Она, разумеется, не была достойна стать Тенью, но такое неповиновение не могло остаться без наказания.

Отец неожиданно кивнул:

— В этом ты прав. Неповиновение в мелочах рано или поздно грозит крупным бунтом. Необходимо пресекать и наказывать любое своеволие, от кого бы оно… не исходило… — Он смотрел так, будто вытягивал жилы. — До меня дошли слухи, что женщина довольно красива. Так, где она?

Он смотрел на меня, не мигая.

— Эта женщина посмела покончить жизнь самоубийством — спрыгнула с крыши. Падение удалось предотвратить, но позже Кайи диагностировал многочисленные внутренние повреждения, несовместимые с жизнью.

Отец поднялся. Задумчиво зашагал, потирая подбородок. Постоял у окна. Наконец, развернулся и надвигался на меня, заложив руки за спину:

— Хочешь, теперь я расскажу тебе, как все было на самом деле?

Я молчал. Отец неумолимо приближался.

— Я прекрасно осведомлен о слухах, которые не дают тебе покоя. И знаю, что ты готов сделать все, что угодно, чтобы отсрочить этот брак. — Он подошел почти вплотную. Я не унизился до того, чтобы пятиться. — Ты приказал Теням повредить энергетическую систему. Ты сам! Потому что ни одной из Теней, если она не лишилась последнего ума, не придет в голову подобное преступление! Ты воспользовался этим предлогом, чтобы оттянуть время. И что ты выиграл?

Я даже усмехнулся, выпрямился, покачал головой:

— Это не так, отец. Клянусь. И поклянусь всем, чем вам угодно. Я знаю свой долг. Эти события — лишь череда случайностей.

Он нервно отвернулся:

— Я больше не желаю слушать твоих оправданий. И развею твои сомнения, раз и навсегда. — Он вновь повернулся, посмотрел мне в лицо: — Принцесса Амирелея здесь. И да, ее внешность весьма и весьма посредственна, если не сказать дурна. Но тебе придется с этим смириться. К счастью, она воспитана в Чертогах так, как подобает. Завтра утром вы будете официально представлены друг другу. Я уже заказал астрологам прогноз, который рассчитает благоприятный для бракосочетания день. А теперь поднимись в свои комнаты.

Я стиснул зубы:

— Я выполню ваше распоряжение, отец. Но я устал с дороги и хочу провести эту ночь в своем доме. Не здесь.

Отец вновь отвернулся:

— Ты проведешь ночь там, где я прикажу. Или меня очень заинтересует эта третья женщина…

Я всегда понимал, что сделаю все, что полагается, и будет так, как должно. Если Астору необходим этот брак — он будет заключен. Остальное недостойно наследного принца. Но почему именно сейчас? Не многим раньше? И не после? Череда случайностей, словно вселенная насмехалась. Умеет ли вселенная насмехаться? Можно было бы задать этот вопрос придворным астрологам… но разве они могли на него ответить? Шарлатаны, посиневшие от собственной глупости и фанатизма. Я даже не сомневался, что верховный уже сляпал по приказу отца ладненький рассказ, в котором звезды сулят мне и наследной принцессе Нагурната великую судьбу и высшее предназначение. Мне придется его выслушать, хоть это и не имеет ни малейшего смысла. Потом… После… Словно отец пытается этим хоть как-то подсластить пилюлю, которую мне предстоит проглотить прямо сейчас.

Это было похоже на плевок — то, как он сделал это вчера. Упомянуть о красоте дикарки и тут же припечатать известием, что слухи о принцессе правдивы. С вызовом и каким-то затаенным удовлетворением. Даже закрадывалось впечатление, что отец не желал, чтобы мой брак оказался лучше, чем его… Отдавало какой-то нездоровой ревностью. Но все и так прекрасно знали, что он не выносил мою мать.

Я особо не надеялся, что дикарку удастся скрыть бесследно. Даже не мог толком понять, что мною двигало. Нечто неосознанное, взрывавшееся внутри яростным вулканом. Я не хотел, чтобы ее касались чужие взгляды, чужие слова. Даже чужие мысли. Меня лихорадило от одного допущения. Моя! Теперь моя вдвойне, как компенсация за предстоящий брак. И ее не отнимет никто, даже отец. А он уже нащупал этот рычаг…

Я смотрел в окно, наблюдая, как огромная транспортная баржа закрывает бирюзовое небо плоским многосекторным брюхом, под которым роились обслуживающие фактураты. Я могу простоять здесь весь день и всю ночь. Все это время принцесса Амирелея будет ждать посреди зала, за дверью у меня за спиной. И простоит ровно столько, сколько я пожелаю… Но есть ли в этом смысл? Никакого! Сам не знаю, почему медлил. Чем быстрее все закончится — тем быстрее я смогу вернуться домой.

Я кивнул распорядителю, жавшемуся у дверей, и тот, наконец, раскрыл их. Ступил в зал и объявил:

— Наследный принц Астора его королевское высочество Тарвин Саркар.

Я увидел синее пятно под столбом света, льющегося через стеклянный купол зала. Моя невеста стояла в сердцевине выложенной на полу розетки. Согнутая фигура, опущенная голова. Драгоценности искрили в прическе, и порой этот блеск резал по глазам. Ее свита выстроилась у стены.

Принцесса Нагурната Амирелея Амтуна… Эти слова с каждым шагом отдавались в висках, дребезжали. Женщина, с которой меня сочетают нерасторжимым браком. Которая будет рядом каждый раз, когда это необходимо. С которой я буду вынужден ложиться в постель. Которая станет матерью моих детей. И чем ближе я подходил, тем сильнее жгло виски. Отец был слишком мягок в своих суждениях… И лучше бы она не поднимала головы… Никогда!

Не будь эта женщина наследной принцессой Нагурната и всего Красного Пути, ей бы было самое место не в Чертогах, а в дворцовых службах никак не выше пятого яруса. Там, где не различают лиц. Такие лица не стремятся различать. Даже после дошедших слухов, после слов отца я был шокирован. Я не ожидал увидеть женщину настолько безликую, блеклую, некрасивую. Все это походило на насмешку, учитывая, что красота — единственная ценность, которая здесь может быть. Нрав жены никто и никогда не обсуждает — она должна быть такой, какой полагается, и никак иначе. Покорной всегда и во всем. Из Чертогов не выходят другими. Но лучше бы она там и оставалась…

Принцесса Нагурната была невысокого роста, не отличалась природной стройностью. Ей попытались подчеркнуть талию широким серебряным поясом, но это лишь ухудшило ситуацию, превратило фигуру в грузный окованный столб. Пухлые руки с толстыми пальцами, внушительная грудь. Неказистое лицо с розовым бантиком губ и мясистым носом. Светлые волосы. Небольшие голубые глаза, словно две пустые цветные стекляшки. Кроме этого взгляда зацепиться было попросту не за что, потому что некрасивее женщины я еще не видел… Она была одета с большим вкусом, увешана драгоценностями, но казалось, что эта тщательность играла дурную шутку — все это было неуместным на ней. Инородным.