Последняя Мона Лиза - Сантлоуфер Джонатан - Страница 59

Вальфьерно сказал, что все деньги там. Спрятаны под одеялом.

Я наклонился над сундуком, и Шодрон ударил меня ногой. Я начал падать, и тут Вальфьерно показал, что в нем еще кое-что осталось от южноамериканского мальчика, выросшего в трущобах. Он сильно толкнул меня локтем и вырвался. Шодрон попытался схватить меня за руки, а в это время Вальфьерно пошарил в сундуке и достал пистолет. Он прицелился в меня. Сказал мне, что у них нет денег.

Я кричал, что убью его. Убью их обоих.

Вальфьерно рассмеялся. Снова назвал меня «милым мальчиком». Наставил на меня пистолет, а Шодрон выкрутил нож из моей руки.

Я кричал, что они украли у меня все. Что они мне должны деньги. Но это было бесполезно.

Шодрон связал мне веревкой руки за спиной. Я сопротивлялся, но Вальфьерно приставил мне пистолет к виску. Он хотел убить меня сразу, но Шодрон уговорил его подождать и убить меня позже. За домом, ночью. Вальфьерно согласился. Он стал дразнить меня. Он потешался надо мной.

Назвал меня иммигрантом и вором. Сказал, что никто меня не хватится. Они обыскали меня. Нашли второй нож. Вытащили дневник у меня из-за пояса. Шодрон пролистал страницы, передал дневник Вальфьерно, и тот тоже почитал его. Они увидели, что я написал о них. Были очень удивлены. Сказали, что оставят дневник себе и прочтут позже. Затем Шодрон сунул тетрадь в карман своего пиджака.

Они силой усадили меня на стул. Привязали меня к нему за запястья и лодыжки.

Я сказал, что знаю, что они всучили мне подделку. Спросил, подлинная ли та законченная «Мона Лиза», что стоит в студии Шодрона. Они отказались отвечать.

Вальфьерно провел своей паучьей рукой по моей щеке, и я плюнул ему в лицо.

Шодрон обвязал мне нижнюю часть лица тряпкой, испачканной в масляной краске, засунув такую же мне в рот.

Потом они пили вино и курили сигары. Они издевательски поднимали свои бокалы с вином за мое здоровье. И смеялись.

Я смотрел на них. Связанный и с кляпом во рту. Бессильная ярость жгла меня изнутри, как кислота.

Я пытался что-нибудь придумать. Мои ножи лежали на столе рядом с пистолетом Вальфьерно. Смогу я пододвинуть стул поближе? Но добраться до них со связанными руками было невозможно.

Эти двое совсем напились. Шодрон завел свой фонограф и поставил пластинку. Он, пошатываясь, пританцовывал, а Вальфьерно аплодировал.

За окнами стемнело. Они стали собираться вывести меня в сад и убить.

Затем дверь распахнулась, и на пороге появился Жорж Фурнье с пистолетом в руке.

Шодрон потянулся за пистолетом, лежащим на столе. Фурнье сбил его пистолет на пол и направил на них свой. Потом приказал им развязать меня.

Когда кляп вылетел у меня изо рта, я начал кашлять и ругаться.

Банкир потребовал, чтобы Вальфьерно и Шодрон вернули ему деньги. Вальфьерно опять стал – сама невинность. Он спросил Фурнье, почему он недоволен своей покупкой. Фурнье сказал, что он знает про подделку.

Вальфьерно все отрицал. Говорил, что это шедевр Леонардо.

Я кричал, что он лжец. Но Фурнье уже знал это. Он видел доказательства. Он ударил Вальфьерно пистолетом по лицу, Вальфьерно споткнулся и упал. Шодрон прижал льняную салфетку к окровавленной губе своего друга. Затем он вскочил. Дикий человек! Он прыгнул на Фурнье и выбил пистолет. Тот заскользил по полу в сторону. Я бросился к нему, но Вальфьерно добрался до него первым. Он взмахнул пистолетом в воздухе, приказывая всем не двигаться. Но было слишком поздно, я уже разогнался, и наши тела столкнулись.

Выстрел разнесся по всему дому.

Вальфьерно на четвереньках подбежал к своему другу. Шодрон смотрел на кровь на своем халате. Через секунду Вальфьерно увидел, куда тот ранен. Он заверил Шодрона, что задето всего лишь плечо, ничего серьезного.

Я бросился к пистолету. Как и Фурнье. Затем Вальфьерно. Мы втроем боролись за оружие. Пистолет выстрелил еще раз.

Фурнье отшатнулся. Схватился за шею. Оттуда хлестала кровь. Затем он упал на пол. Я оторвал край своей рубашки и завязал вокруг его шеи.

Кровь просочилась быстро. Фурнье обнял меня рукой и притянул к себе. Прошептал, что никто никогда не должен узнать, что здесь произошло. Затем его рука опустилась, и тело обмякло.

Только тогда я заметил, что Вальфьерно и Шодрон сбежали. Я увидел цепочку кровавых следов, ведущих к входной двери. Я побежал за ними, но опоздал. «Лорен-Дитрих» уже мчался по дороге и вскоре исчез вдали.

Я вернулся в дом и посмотрел на безжизненное тело Фурнье. Я не думал, что дело так обернется. Никогда этого не хотел. Но было поздно сожалеть.

Я вышел на участок за домом. Нашел лопату. Начал копать. Я радовался, что ночь выдалась пасмурная. Ни луна, ни звезды не освещали мое ужасное занятие. Я копал и копал, поддерживая себя мыслями о сыне. Когда яма стала достаточно большой, я взял персидский ковер и вытащил тело Фурнье наружу. Перед этим я обшарил его карманы. В бумажнике было больше ста франков.

Потом я свалил тело в могилу. Прикрыл его ковром и засыпал землей. Собрал камни, гальку и упавшие ветки и разложил их поверх свежего слоя земли.

Затем я вернулся в дом. Смыл кровь с пола и стен.

Помыл руки и вымыл раковину. Потом я прошел по дому в поисках денег. Мне казалось, что у парочки жуликов не было времени забрать их. Я обыскал все ящики комодов. Посмотрел в шкафах и под кроватью. Разрезал матрас. Обыскал кухонные шкафы. Сбил стаканы и изящный фарфор на пол. Отодвинул плиту и ледник подальше от стен. Топал по половицам. Но ни одна не подалась.

Потом я опять вышел на улицу. Я подумал, что негодяи, возможно, закопали деньги, и снова схватил лопату. Но где копать? Я понятия не имел. Опустившись на холодную землю, я закрыл лицо руками. Тело было истощено и измучено.

В моем сознании возникло лицо Симоны. Я слышал, как она звала меня по имени. Но это звучало скорее жалостливо, чем успокаивающе.

Потом я обыскал студию Шодрона. В ящике под столом были только краски. В единственном шкафчике тоже ничего важного. Я обследовал половицы в студии. Ничего не нашел.

Потом я стал рассматривать его подделки. Голландский натюрморт. Английский пейзаж. Средневековая Мадонна с младенцем. Шодрон великолепно умел старить краски, чтобы они потрескались. В любом другом месте я бы поклялся, что это подлинники. Я снял законченную «Мону Лизу» с мольберта. Мистический ландшафт. Нежная краска плоти. Красиво очерченные руки Лизы дель Джиокондо. Я поискал под ними инициалы. Там их не было. Шодрон еще не успел их нанести. Если только это не оригинал!

Я перевернул картину. Осмотрел пятна и отметины, а также штамп Лувра. Но я уже видел раньше, как Шодрон копирует эти детали, и они ничего не доказывали. Я понюхал поверхность. Но в студии так пахло маслом и скипидаром, что этот запах перебивал все остальные. Я мог бы проверить картину скипидаром, но меня больше не волновало, настоящая она или нет. В моем сознании возникла идея, новый план. Такой культурный человек, как Фурнье, попался на подделку. Найдутся и другие. А может быть, это и есть подлинная «Мона Лиза».

Возможно, это одна из подделок Шодрона. Для меня это уже не имело значения.

Я обернул картину тканью и перевязал шпагатом. Еще раз обдумал свой план. Я собирался сказать возможному покупателю, что отдал в Лувр подделку. Ведь так оно и вышло! А оригинал, мол, спрятал и забрал после освобождения из тюрьмы. И теперь хочу его продать.

Это звучало правдоподобно. И даже могло оказаться правдой. Во мне крепла уверенность, что я смогу осуществить этот план.

Ведь я следил за курьерами, которые шли из студии Шодрона к коллекционерам и перекупщикам произведений искусства. Я мог бы теперь пойти к этим покупателям. Сказать им, что картины, которые они купили, были поддельными. А та, которая у меня – настоящая. Возможно, я бы даже не солгал при этом. Ведь я уже выполнил невыполнимую задачу – украл самую знаменитую картину в мире. Из самого известного музея в мире.