Лиса в аптечной лавке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 31

М-да. На моей могильной плите определенно напишут: «Довыделывалась».

Глава 22

– Так с кем поведешься. – Как бы то ни было, сдаваться я не собиралась. – Это же после общения с вами я так переменилась.

– Переменились или перестали притворяться? Правда, врать следовало бы лучше. Пять минут назад вы сказали, что выставили Руби с кухни, чтобы показать, кто хозяйка в доме. Полчаса назад – что передадите ей, какой завтрак для меня готовить. Или опять скажете, что потеряли память?

– Нет, скажу, что вы торопитесь с выводами. Ужин готовила я. Завтрак готовить будет Руби, потому что в конце концов мы поняли друг друга. Конечно, я присмотрю за ней. Если вот это, – я указала на список, – больше не повторится или найдется разумное объяснение, я бы оставила ее. И если… – Я осеклась.

– Если она в состоянии будет готовить? – договорил за меня Ксандер. – Вы это хотели сказать.

– И давно вы заметили, что она нездорова? – спросила я.

– Сегодня. Я очень редко бываю на кухне, так что раньше случая заметить, насколько она бледная, не было. Я собирался разобраться с этим, когда освобожусь. Все настолько плохо?

– «Настолько плохо» – понятие растяжимое, так что не знаю. Но с вами она не станет говорить.

– Это почему же? Я – целитель. И ее наниматель, в конце концов.

– Вы – мужчина.

– Понял. – Он помолчал. – Но нельзя же это так оставить. Это же… просто нелепо: отказываться от помощи из-за предрассудков!

– Можно подумать, все ваши пациенты блещут умом, – хмыкнула я.

– Да, среди знати предрассудков не меньше, правда, других. – Он покачал головой. – И все же я пойду попробую поговорить с ней.

– Погодите! – воскликнула я, озаренная внезапной догадкой. – Вы можете определить качество зелья, не экспериментируя на пациенте?

– Если это известный рецепт, которым многие пользуются, – в какой-то степени могу.

– В какой степени?

– Органолептически. Примерно так же, как вы определяете, не испорчены ли продукты: вид, запах, вкус, консистенция…

– Тогда подождите немного. – Я шмыгнула в лабораторию, оглянулась, убедившись, что за мной не наблюдают, подхватила зелья, вернулась к мужу. – Я нашла это в «вечном ящике».

В конце концов, раз он называется «вечным», почему бы внутри не осталось то, что готовил прежний хозяин? К слову, а в самом деле, почему не осталось ничего, кроме книг? Или отец Алисии сам убрал все, зная о предстоящем аресте, и положил в тайник послание для дочери? Или это сделала его жена, чтобы в зелья не подмешали яд, превратив в доказательство вины? Кто сейчас скажет?

Ксандер отцепил с пузырька привязанный лист бумаги, на котором я, как полагается, написала название лекарства, состав и способ применения.

– Как интересно, – протянул он. – И в «вечном ящике» были именно эти три зелья? Больше ничего?

– Еще «простое притирание», – глядя на него честными глазами, сказала я. – Принести?

– Принесите.

Я сходила за баночкой с кремом. Ксандер покрутил ее в руках, понюхал, изучил этикетку – такую же, написанную от руки и привязанную толстой ниткой к банке. Я мысленно ругнулась – прав был, зараза, когда говорил, будто я совершенно не умею врать, сейчас сличит почерки на этикетках и списке и все поймет! Но муж, казалось, был занят только зельями.

– Слишком простое притирание для работы Монро, – задумчиво произнес он, открыв крышку и принюхиваясь. – Он даже моему отцу делал сложнее.

– Вашему отцу?

– Для рук. Целители часто моют руки, кожа сохнет и трескается… – По лицу Ксандера пробежала тень. Он снова покрутил в руках баночку. – Можно я возьму это?

– Можно, – не стала жадничать я.

В конце концов, я себе еще сделаю, и от пары дней без крема со мной ничего не случится. Даже приятно будет вспомнить те благословенные времена, когда из всего ухода можно было обходиться одним умыванием.

– Спасибо, – серьезно ответил он. Вскинул голову, как будто что-то вспомнил. – Я совершенно забыл, что женщинам нужны притирания и косметика. Завтра я дам вам денег на хозяйство, возьмите из них, сколько надо.

– Хорошо, спасибо. – сказала я.

Что, спрашивается, на уме у этого человека? То гадости говорит, то, вот, сходи за косметикой и ни в чем себе не отказывай… Видимо, все это отразилось у меня на лице, потому что Ксандер усмехнулся, но не зло, а как-то задумчиво.

– Все же я обещал заботиться о вас, а обещания надо выполнять.

Обида скрутилась внутри колючим комком.

– Вы обещали не мне, и если это обещание – единственная причина, которая держит вас рядом со мной, обойдусь без вашей заботы!

Да что же такое, вроде бы эмоции поутихли, а сейчас я снова готова разреветься! Что мне до того, почему этот человек – недобрый, с острым языком – остался в моем доме? Да пусть катится, мне же легче будет!

– И без притираний с косметикой обойдусь!

– Как ни странно, в этом я больше не сомневаюсь, – все так же задумчиво произнес он и взял в руки зелье, изучая его.

У меня упало сердце – догадался! Точно догадался! И как я ему объясню?

Но Ксандер не стал задавать вопросы. Посмотрел зелье на просвет. Вынул пробку, понюхал. Капнул на палец, растер, снова понюхал, лизнул.

– Насколько я могу судить, в этом пузырьке ровно то, что на нем и написано. Зелье для укрепления сил. Так с ходу не сказать, насколько оно эффективно, но похоже, что сделано правильно.

– По крайней мере никого не отравит? – не удержалась я.

– Не отравит. – Ксандер точно так же изучил два оставшихся пузырька, поставил их на стол передо мной. – Можете отдать их Руби. Кровотечение я бы остановил мгновенно, но раз она настаивает… К тому же, чтобы восстановить нормальный состав крови, все равно понадобятся время и зелья. Ничто не возникает из ниоткуда. – Он усмехнулся. – Как удачно, что в «вечном ящике» сохранились именно они.

– Да, очень удачно, – сказала я, хлопая ресницами. – Пойду унесу их Руби, пока она не легла спать. И вы тоже ложитесь. У вас наверняка был тяжелый день.

– Погодите. Вы спросили, что держит меня рядом с вами. Нет, не только обещание. Уже не только.

Его лицо и голос стали жесткими.

– Теперь это дело принципа. Если вы думаете, что ваши выкрутасы заставят меня отойти в сторону и освободить место для другого, – вы здорово ошибаетесь.

Я осторожно поставила зелья на стол – руки тряслись, и хотелось разбить склянки об голову этого… этого…

– Я ничего не думаю, – ровным голосом произнесла я.

– Совсем ничего? С чего-то же вы решили, будто я стерплю, что вы выставили меня из своей постели?

Значит, правда не хотел устраивать скандал при слугах. Ну ничего, аргумент у меня есть. Увесистый аргумент.

– С того, что сегодня под моей постелью будет лежать топор.

– Так это же отлично! – зло рассмеялся Ксандер. – По народным поверьям, это верный способ зачать мальчика.

– Топором по лбу? А я думала, что дети получаются другим способом.

– А откуда вам, девице, вообще знать, как получаются дети?

Я фыркнула:

– Я вас умоляю! О чем, как вы думаете, девчонки шепчутся с подружками по ночам?

– Не знаю, я никогда не был девчонкой. – Он шагнул ближе. – Но намереваюсь узнать, о чем вы шепчете по ночам.

Казалось, между нашими телами повис разряд статического электричества, пробежался мурашками по коже, по спине.

– Топор, – напомнила я, прокашлялась.

– Думаете, он меня остановит? – Ксандер отвел с моего лба прядь волос.

Захотелось закрыть глаза и потянуться к его руке.

– Думаю, нет, – призналась я.

Он усмехнулся. Склонился еще ниже, так, что его дыхание скользнуло по моей щеке.

– Вы все же не так глупы, как пытаетесь казаться.

Как, пропади оно все пропадом, как он это делает? Еще пара прикосновений, поцелуй – щеки запылали, стоило вспомнить, как он умеет целоваться, – и я растекусь лужицей у его ног.

Вот только сейчас ему нужна не я, а подтверждение своего статуса мужа. А еще – убедиться, что он первый.