Тихоня с искорками в глазах (СИ) - Николаева Раиса Борисовна - Страница 28

«А вдруг Лоут не найдет меня?», - мелькнула у нее здравая мысль. Поэтому она подобралась поближе к кнопке, что запускала вентиляционную установку, в надежде, что успеет ее включить, когда снова вернется в этот мир в свое тело… конечно, при условии, если Энгор ее не отыщет. Элида присела у двери на корточки и выключила свет, почему-то умирать при свете было намного страшнее. Дышать становилось все труднее и труднее, и Элида с ужасом поняла, что умирать от медленного удушья так мучительно, так ужасно, что она может не выдержать. Она быстро выпила снотворное, и снова села у двери, положившись на судьбу. Будь, что будет.

Она уже не слышала, как Лоут не успокоившись исчезнувшим звуком, проверяет скалу, чтобы прочувствовать к ней пустоты. Как он выбил камень, прикрывающий лаз и двигался по тоннелю, к металлической двери. Как потом несколько часов выбивал эту дверь, справившись с ней только тогда, когда искрошил камень, в который она была вмонтирована. Не видела, как Лоут ворвался в помещения, сначала споткнувшись о ее тело, которое лежало у порога, и которое он в темноте не заметил. Она не видела и не слышала ничего, потому что в это время она была очень-очень далеко отсюда.

Глава 8

Элида резко вдохнула воздух и открыла глаза, и тут же чудовищная боль заставила ее закричать так, как она не кричала никогда в жизни. Она поднесла ладони к глазам - они были в крови, а источник боли… она опустила глаза и снова закричала, но уже от ужаса. Левый бок и левая нога с ними было что-то страшное. Он не хотела больше смотреть на это… месиво, другого слова подобрать было невозможно обрывки ткани, обрывки плоти, осколки костей. Она сконцентрировалась, и волна магической энергии прокатилась по телу, останавливая кровотечение и давая энергию сердцу продолжать биться. Чужие воспоминания калейдоскопом пронеслись перед глазами. Первый класс, первый звонок, прием в пионеры, потом в комсомол. Выпускной бал… ВОЙНА. Работа на заводе фрезеровщицей. Восемнадцать лет. Заявление с просьбой отправить на фронт. Ускоренные курсы медсестер. Медсанбат. Кровь, кровь, стоны раненых, изнурительная тяжелая работа. И вдруг прорыв немецких танков. Срочная эвакуация. Тяжелораненых грузили на машины, кто мог держать оружие готовились к обороне. Взрывы снарядов… темнота.

Элида судорожно глотнула, не зная, что ей делать и тут снова начался обстрел. Такого ужаса Элида не ощущала никогда в жизни. Лязг гусениц приближающихся чудовищ парализовал ее на несколько секунд, и вдруг откуда-то из глубины сознания пробилась невеселая ироничная мысль: «Ты считала, что нет ничего страшнее жизни с Лоутом, что ты теперь думаешь?».

- Лоут! – ахнула вслух Элида, мысли заработали спокойно и четко. Она чувствовала, что сейчас умрет в этом Мире и снова окажется в своем. – Я должна себя защитить, - вслух сказала Элида, чтобы страх и ужас от приближения танков не забрали у нее последние силы. Она не могла упустить шанс воспользоваться тем, что ей мог дать этот Мир. Она беспомощно огляделась вокруг и сразу же увидела оброненную кем-то винтовку, лежащую на краю воронки. Рывком она бросила свое тело вверх, сумев вырваться из ямы. Опираться она могла лишь на правую ногу, но она не думала ни о чем, ее целью была винтовка. Когда оружие оказалось в ее тайнике, она вспомнила о ящике патронов и извиваясь, как уж, поползла под навес, где были сложены боеприпасы. Горстями она хватала патроны и запихивала их в санитарную сумку, что висела у нее на плече. Отправив сумку с патронами в тайник, она жадно огляделась. Три противотанковые гранаты, четыре лимонки, лежащие рядом с убитым – тут же были отправлены в тайник. Они заметила дуло автомата, выглядывающее из-под мертвого тела. Схватила за дуло и дернула на себя. Оказалось, что автомат висел на шее у мужчины, от рывка тело дернулось и навалилось на Элиду. Ее на какое-то мгновение охватил ужас, но она все равно сняла автомат и спрятала его в портальном кармане. Зачем-то она схватила еще саперную лопатку и фляжку. Последним она отправила в тайник кисет с табаком - а дальше снова темнота.

Очнулась Элида в своей кровати. Она сразу узнала комнату в замке Лоута. С раздражением громко вздохнула, поняв, что Лоут все же ее нашел. Стало так горько, что она закрыла глаза, не желая видеть ничего вокруг. Тут она услышала чьи-то быстрые шаги по направлению к двери, потом дверь скрипнула и шаги понеслись по коридору. Элида поняла, что служанка, караулившая у ее постели, заметила, что она пришла в себя и побежала докладывать герцогу. Элида… она вдруг поняла, что вообще не боится Лоута, ну вот ни чуточки, и вообще никого не боится. По сравнению с тем ужасом, что она только что пережила… Ну что ей может сделать Энгор? Ну запрет ее в монастырь, и что? Во-первых, и в монастыре живут люди, а во-вторых, может из монастыря легче будет сбежать.

Она резко сбросила с себя одеяло, и села на кровати. «Пусть что хочет говорит, - решила она про себя, - я буду молчать и улыбаться!».

Она услышала уверенные твердые шаги по коридору, дверь открылась и Лоут зашел в ее комнату. Она с вызовом посмотрела ему глаза и вдруг…

- Элида, я хочу попросить у вас прощение, за все то, что случилось в моем замке. Хочу вас уверить, что больше подобного не произойдет. Могу ли я надеяться, что вы примете мое извинение и мы с вами попробуем начать все заново. – Элида оторопела. Тон Лоута, выражение его лица – все говорило об искренности. Элида растерялась и неуверенно кивнула головой. – Как вы себя чувствуете, - больше не возвращаясь к вопросу об извинениях, с заботливыми нотками в голосе, спросил Энгор.

- Хо-хорошо, - чуть запнувшись ответила Элида.

- Сейчас вам подадут еды, вы не против, если я составлю вам компанию за столом?

- Конечно, - страшно смутилась Элида и покраснела. Она была непривычна к подобным знакам внимания и не знала как себя вести и как на это реагировать, но Энгор словно этого не замечал. Он деликатно повернулся к ней спиной, позволяя одеться, а сам, тем временем подвинул два кресла к столу, и занялся сервировкой стола. Элида быстро натянула пеньюар, завязала пояс, пригладила волосы руками, пожалев, что здесь нет такого зеркала, как в убежище отца… «Отец!», - чуть не закричала Элида и с волнением спросила:

- Что с отцом?

- Он умер, - спокойно ответил Лоут. – Разумеется мы будем ждать, когда он очнется…

- Он не очнется, - с трудом выдавила Элида. – Он уже больше не вернется. Он умер навсегда. – Лоут быстро взглянул на нее, хотел что-то спросить, но увидев ее дрожащие губы промолчал. – Надо маме сообщить… - начала она, но Лоут сразу поняв, что она хочет сказать, мягко перебил ее.

- Я сообщил и вашей матери, и Рэннету. Он сейчас прибудет. Я хотел, чтобы вы успели поесть и набраться сил, поскольку Рэннет, очевидно, настроен на очень долгий разговор.

- Спасибо, - тихо сказала Элида и села к столу. Как же она соскучилась за супом! Еда в убежище хоть и казалась вкусной, но было какой-то чужой. Элиде не были знакомы ни продукты, ни приправы. Она не насыщалась той едой, а тут она не могла наесться. Энгор с легкой улыбкой незаметно наблюдал за нею, ни о чем не расспрашивая, не торопя и не смущая. Потом Энгор вышел, тут же в комнате оказались две незнакомых девушки- служанки, одна – убирала тарелки, вторая – стала помогать Элиде принять ванну, потом помогла ей уложить волосы и надеть платье. Как поняла Элида, это была теперь ее личная горничная и звали ее Грэсс. Элиду проводили в кабинет мужа, где ее уже с нетерпением ждали двое мужчин: герцог Лоут и лорд Рэннет. Ее заботливо усадили в кресло, мужчины устроились с двух сторон, и… повисла неловкая пауза. Элида не знала как начать разговор.

- Вы очень испугались, попав в другой Мир? – пришел ей на помощь Рэннет.

- Ходящие всегда попадают в тела только что умерших людей, поэтому первое впечатление – это страшная боль, которая затмевает и удивление, и непонимание, и страх, - начала говорить Элида. - Потом сразу появляются воспоминания умершего, настолько реальные, что ты начинаешь их ощущать, как свои собственные, и это окончательно дает возможность обжиться в этом Мире. – Элида отвечала, как на экзаменах в пансионе. Точно по существу, и очень коротко. Возможно поэтому в разговоре постоянно возникали паузы, когда мужчины обдумывали следующий вопрос. Все изменилось, когда Рэннет спросил об ее отце.