Границы (не)приличия (СИ) - Лари Яна - Страница 7

Ага, рассказываю пошлые байки незнакомцам, пока те наглаживают свои мошонки.

Собираясь с мыслями, провожу языком по пересохшим губам, а взгляд помимо воли спускается ниже, прямо к… Нет уж. Хватит! Мозг перезапускается в аварийном режиме, начиная пробивать пути отхода.

— Это моё личное дело. Дай собраться, я на работу опаздываю.

— Ты меня прогоняешь после того, как сама затащила в постель?

Один — один. Вот на ничье и разойдёмся.

Настроение резко сползает под плинтус. А ещё у меня до сих пор немного кружится голова и стыдно за устроенную вчера сцену.

— Нет у меня никакого хобби, — отрезаю с излишней резкостью. Затем добавляю тише: — Прости за вчерашнее безобразие. Я была не в себе.

— Это ты извини, если напугал, — Стас поворачивает голову в мою сторону, открывает один глаз. — Забыл, что живу здесь не один и не учёл специфики своих друзей. Не обессудь, об остальном жалеть не буду. Слишком сладкие у тебя губы. Пошли, Солнце, соображу тебе завтрак. Изысков, правда, не обещаю. Последний раз я готовил в песочнице.

Он усмехается так непринуждённо, как будто бы предложил что-то обыденное. В какой момент я неудачно пропустила крутой поворот в наших взаимоотношениях?

Сердце пускается в пляс от этой, несомненно, жестокой насмешки судьбы. Скотство. Он ещё и заботливый! Лучше б продолжил язвить, было бы проще.

— Стас… — приподнимаюсь на локте. — Уже не знаю, как до тебя донести. Это всё мило, даже сказочно. Но не про нас. Не нужно никаких завтраков, правда. Не нужно ничего разгадывать. Я обычная квартирантка. Чужой человек.

Стас молчит, уставившись стеклянным взглядом на мою грудь в простом невзрачном лифчике.

Я обхватываю себя руками, отворачивая голову. Под давлением его энергетики трудно дышать. А Королёв всё смотрит и смотрит. Дыру скоро прожжёт рентген недоделанный.

— У тебя всё-таки есть веснушки… Почти прозрачные.

С силой провожу рукой по лицу, отряхиваясь от морока его голоса.

— Хватит игр, Стас. У меня для них нет ни желания, ни времени. Я не собираюсь принимать в этом участие.

— И после сна у тебя такой тёплый цвет кожи…

А ещё мне охота со всей дури хлопнуть себя по лбу ладонью.

Сомневаюсь, что он хоть что-нибудь услышал.

Стас

С обещанием приготовить нам завтрак я, конечно, загнул. Омлет — это максимум на что хватает моих кулинарных познаний. Но и Асе встать у плиты не позволил. Охота чем-то занять беспокойные руки, которые так и тянутся, куда не надо.

Мне никак не удаётся отделаться от мыслей о том случае ночью на кухне. Только о нём и думаю, внимательно приглядываясь к забравшейся с ногами на подоконник соседке. В одной руке она держит зеркальце, второй невозмутимо прокрашивает ресницы, ничуть меня не смущаясь. Покоя не даёт тот взгляд её виноватый. Я такой в последний раз у Аньки, сестры своей, видел, когда она сбежала ночью в клуб с подругой, и Север её пьяную домой приволок. Но чутьё мне подсказывает, что здесь всё не так безобидно, а чутью я привык доверять.

— Что?

Ася замечает мой пристальный интерес. Любопытное сочетание раздражения в связке с язвительной усмешкой. Кажется, она бы предпочла одиночество, но при этом не испытывает рядом со мной дискомфорта.

— Обычно девушки не красятся в мужском присутствии, — с трудом сглатываю, глядя на пухлые губы, тронутые гигиенической помадой.

Мне в целом нравится естественность. Но сейчас отчего-то хочется, чтобы на них была вульгарная ярко-красная помада.

— Неужели так часто приходилось просыпаться с разными девушками?

Хватит на пару футбольных команд. Но обсуждать количество бывших стал бы только идиот.

— Бабушка как-то вдалбливала моей сестре, что это моветон. Да так пламенно, что даже я запомнил.

На скулах Аси сразу же густо проступает румянец.

— Значит, я невоспитанная, — тихо произносит она и, незаметно скользнув кончиком языка по губам, выдыхает: — Некому было подсказать.

— Да брось. Я, наоборот, залип, — признаюсь, представляя, как эти губы, накрашенные кричащим алым, обхватывают мой член и язык мягко скользит по головке. Пальцы нервно вздрагивают от желания поправить ставшие вдруг тесными джинсы. — Открою форточку, душно.

— Сначала омлет с огня сними. Душно, потому что дым валит, — отзывается Ася, убирая тушь в косметичку, и принимается беспокойно разглаживать платье на коленях.

Выругавшись, разворачиваюсь к плите, чтобы спасти хоть то немногое, что ещё поддаётся спасению. В холодильнике шаром покати. Мы с ребятами вчера под коньячок всё, кроме этих яиц, заточили.

Соскребаю со сковородки остатки нашего завтрака, символично отороченного траурной корочкой по краям, и пытаюсь переключить мысли на что-нибудь нейтральное. Ася слишком хрупкая, замученная — едва не просвечивает. Затащить её в постель дело нехитрое. Не слепой, вижу, с каким придыханием она меня тайком разглядывает. Но это не главная цель и не повод борзеть. Даже если потребность в женщине практически животная, так опускаться не стоит. Она далеко не недотрога, и всё же явно не шлюшка. На тех у меня глаз намётан, а навешивать этот ярлык насильно — последнее дело.

— Приятного аппетита, — желаю, не поднимая глаз от тарелки. Боюсь не выдержать зрелища, как она отправляет хоть что-то себе в рот.

Сам даже вкуса не чувствую. Пытаюсь подсчитать, когда в последний раз ласкал женское тело. Выводы напрашиваются неутешительные — больше года прошло. И солнечный аромат мёда, исходящий от облака рыжих волос, будто в издёвку нагнетает голод.

В общем, попытка переключить мысли даёт прямиком обратный эффект. Теперь я думаю о том, какое бельё сейчас скрыто под строгим платьем. Плотный хлопок, как тогда в ванной, или прозрачное кружево. Выдержка в хламину просто. Трещит как стекло под берцами.

Интересно, у неё кто-то есть?.. Неспроста же она себя одёргивает.

— Далеко отсюда работаешь? — хрипло заговариваю, прожигая взглядом ключичную впадину над вырезом ворота. Чем больше тела закрыто, тем больше простора для фантазии. Мне есть где разойтись.

— Нет. Всего четверть часа ходьбы прогулочным шагом.

Отвечает почему-то не сразу. Тоже задумалась? Знать бы о чём. Наверняка что-то менее провокационное, вон как дышит ровно, хоть и чувствуется натянутость.

— Не страшно возвращаться одной по тёмным улицам? — плавно подвожу к интересующему меня вопросу. Вдруг повезёт узнать, кто её подвозит. Пришла она вчера поздно. Не может быть, чтоб ходила одна. Район у нас не самый спокойный.

— По-разному бывает. Иногда девочкам из салона по пути. Тогда везёт по-настоящему насладиться прогулкой. Парк ночью весь в огнях, красиво.

Значит, никого. Что-то здесь не то. Что-то здесь не сходится, но разгорячённые мысли снова сворачивают в привычные дебри, потому что воздух между нами так и трещит. Такое при всём желании сложно игнорировать.

Ася методично хрустит подгоревшим омлетом, а я уже в мыслях прижимаю её грудью к столешнице, задираю платье и стаскиваю нижнее бельё. Хлопок, синтетика, кружево — по хрен!

— Во сколько заканчиваешь? — заливаю пожар в теле остывшим кофе.

— В девять, — звучит неохотно, но тем не менее уже что-то.

— Поблизости несколько салонов. Твой как называется?

— А тебе зачем?

— После работы встречу, — отрываю взгляд от чашки и усмехаюсь недоброму выражению её лица. Ах да, какое «встречу»? Мы ж чужие люди, точно. Так это временно, Солнце, поверь. — Не нагнетай, — придуриваюсь, пряча досаду. — Омлет резиновый, но кушать можно. Или всё-таки пересолил? Тебе вообще, как — вкусно?

Ася протяжно выдыхает. Что-то в стиле «как ты меня достал».

Ох, чувствую сейчас выслушаю. Только всё равно будет по-моему. Без вариантов.

Ася