Баламут 4 (СИ) - Горъ Василий - Страница 17

— Кстати, о продолжении веселья: часа два тому назад дроны Небесного Замка засекли в двенадцати километрах от берега два кораблика с Вольного Архипелага. Петрович, бездельничавший в дежурке, «заглянул» в каждый, убедился, что это пираты, а не торговцы, и вынес этих ублюдков в одно рыло: сначала превентивно продырявил днища их лоханкам через «Око», а затем помог утонуть магам-водникам и слишком хорошим пловцам!

— Бессовестный! — хохотнул я, заметил, что колонна сформировалась, и крутанул ручку акселератора.

— Вот-вот! — обиженно поддакнула Маришка и посерьезнела: — По словам Игната, пираты плыли к нам. Вероятнее всего, выяснять, куда делись четыре парусника, которые мы утопили на прошлой неделе. Так вот, не знаю, как тебе, а мне кажется, что такие беспокойные соседи нам не нужны…

…Возможность вернуться к обсуждению беспокойных соседей рода на Эдноре появилась только поздно вечером, когда близняшки, умотавшиеся до умопомрачения тяжелой тренировкой, экстремальными развлечениями в тайге и сумасшедшим «отдыхом» в бассейне, начали отключаться на ходу и были отправлены на боковую, вроде как слабая половина нашего рода, привычная и не к таким нагрузкам, захотела хватануть еще немного адреналина, а «злобная бабка», вспомнив о плохом поведении пиратов, предложила наведаться к ним в гости.

— В гости поедет только боевое крыло… — заявил я, намеренно выделив интонацией нужную часть фразы, как-то пережил шквал возмущения и… был поддержан Маришкой, почувствовавшей, что я не шучу, и захотевшей понять логику такого решения:

— Ша, девки! Дайте мелкому высказаться!!!

Мои объяснения, конечно же, не понравились, но были признаны более чем логичными, так что матушка обиженно выпятила нижнюю губу, обозвала меня занудой, построила «девок», пролетевших мимо «поездки в гости», и утащила «дегустировать вино». А я открыл «зеркало» к «Мамонту», загнал в него напарниц, прошел следом и дал команду переодеваться по-боевому.

Эта троица попросила подождать буквально четверть часа и свалила в нашу гардеробную. Вернулась через двенадцать, построилась в одну шеренгу, развернула плечи и уставилась на меня смеющимися глазами. Я прогулялся вдоль строя, недовольно оглядел три комплекта прелестей, пытавшихся разорвать разноцветные футболки с принтами в виде смешных детских рожиц, обошел Хельгу, замершую на левом фланге, мазнул хмурым взглядом по красивейшим попкам, обтянутым летними брючками, и по ярким, но удобным кроссовкам, представил реакцию Степановны и матушки на такой внешний вид «боевого крыла», собирающегося вроде как в рейд, и расстроено вздохнул:

— Убьют. И будут правы…

— Поэтому валим прямо сейчас! — хихикнула Язва. — А ты переоденешься уже на Эдноре.

— А-а-а, сгорел сарай — гори и хата! — воскликнул я, взлетел на броню БМСН, проскользнул в десантный отсек и, потянувшись к перстню, услышал мурлыканье Долгорукой:

— Ра-а-ат, милый, надень, пожалуйста, красную футболку со шнуровкой на груди, кожаные штаны и ботинки, выбранные Ларисой…

— А еще РПС-ку под тесаки, солнечные очки и перчатки с обрезанными пальцами! — хором потребовали две другие любительницы повеселиться.

В их голосах было столько предвкушения и мольбы, что я послушался. Одевался, что называется, бегом, не обращая внимания на «сияние» и плавные покачивания машины, начавшей движение. А через пару минут, обуваясь, услышал сдавленные смешки своих женщин, кинул взгляд на внутренний монитор, понял, что его отключили специально, огляделся чувством леса, добавил к нему взор и задал напрашивавшийся вопрос:

— Как я понимаю, мы прибыли вовремя, верно?

— Не сказала бы… — притворно застрадала Маша: — Судя по количеству уже припаркованных карет и отсутствию подъезжающих, мероприятие уже началось!

— Солнце, мероприятия типа приемов и балов начинаются тогда, когда на них появляются Особо Важные Гости! — авторитетно заявила Долгорукая. — А мы, как видишь, еще в лимузине.

— Это меняет дело! — исправилась целительница и решила повиниться: — Простите — мне, как вы, наверное, догадываетесь, не приходилось бывать ни на балах, ни на приемах.

— У тебя все впереди! — улыбнулся я, вышел в «сияние», подождал, пока мои дамы выберутся следом, закрыл машину, вышел за пределы иллюзии и неспешно пошел вверх по широченным каменным ступеням.

В этот раз обошлось без левых телодвижений со стороны аборигенов — вояки, изображавшие статуи по обе стороны от парадных дверей, распахнули створки без каких-либо сомнений, на редкость расфуфыренный придворный, нарисовавшийся за ними, сложился в поклоне из серии «глубже не бывает», крайне вежливо поздоровался и пригласил следовать за ним, а все встречные-поперечные улыбались с таким энтузиазмом, как будто увидели любимейших родственников! И пусть наряды моих спутниц убивали наповал как минимум девять человек из каждых десяти, негатива в этом обалдении не чувствовалось. В общем, по анфиладе, соединявшей крыльцо и вход в зал для приемов, мы прогулялись в удовольствие. Потом порадовались ноткам уважения в голосе глашатая, объявившего о появлении меня-любимого, переступили через порог и, оказавшись в перекрестии взглядов сотен гостей, вальяжно пошли к трону. По прямой. Тем самым, проигнорировав как минимум пару-тройку неписаных правил местного этикета.

Как и следовало ожидать, прежде, чем продемонстрировать хоть какое-то отношение к столь… хм… своеобразному поведению, народ подождал реакции ан’рьё. А тот не только заулыбался, но и подался вперед, так что первая же волна шепотков, стремительно прокатившаяся по здоровенному помещению, получилась благожелательнее некуда. Не разочаровала и вторая — большая часть «посвященных» делилась знаниями с непосвященными, более чем уважительно поглядывая на нас. Ну, а меньшая, если и злословила, то очень и очень тихо. Так что три четверти расстояния до подножия тронного возвышения я, можно сказать, расслаблялся. А потом обратил внимание на группу из семи на редкость высокомерных аристократов, отличавшихся от всех остальных не только манерой держаться, но и одеждой, заметил, что они стоят наособицу, а некоторые гости поглядывают на них с опаской, вспомнил кое-какие нюансы отношений Арле с соседними королевствами и на всякий случай подобрался. Как оказалось, не зря: самый молодой из «особых гостей» — парень лет двадцати двух-двадцати пяти в желтом камзоле, ярко-зеленых штанах до колена и туфлях с носами, подвязанными к синим гетрам — оценил стати моих женщин, затем оглядел с головы до ног меня и… метнул под ноги кошель, небрежно снятый с пояса:

— Я забираю твоих женщин на ближайшие двое… или даже трое суток за пятьдесят золотых монет!

Дематериализация, усиленная тремя синергиями, стерла из реальности его голову вместе с защитой, а я, «забыв о существовании» героя-любовника, равнодушно пошел дальше. Само собой, не забыв вывесить воздушную стену между нами и все еще стоящим телом, фонтанирующим кровью.

Многоголосый обалделый выдох гостей приема, увидевших эту атаку, начало рывка телохранителей Ястела, решивших прикрыть своего ан’рьё от возможного нападения, и слитный шелест мечей, одновременно выхваченных двумя спутниками покойного, никак не сказались на боевой эффективности нашей четверки: мы с Язвой перерубили обезглавливаниями шеи любителей помахать острыми железяками, а Бестия с Хельгой всадили по помутнению сознания в магов, затем накинули воздушные удавки на двух самых солидных дяденек в этой компании и заставили их приподняться на цыпочки. А через мгновение мир отмер — справа-сзади от меня звонко вскрикнула какая-то особо экзальтированная дамочка, рухнуло тело болтуна, за ним упали и зазвенели клинки, и я, мысленно усмехнувшись, «недоуменно» посмотрел на союзника:

— Благоденствия тебе, Ястел! Скажи, пожалуйста, что это за недоумки и с чего это один из них вдруг решил, что имеет право тянуть руку к моему дому?

— Благоденствия тебе, Ратибор! — довольно сверкнув глазами, отозвался ан’рьё, повелительным жестом вернул доблестных защитников на исходные позиции и пожал плечами: — Рьё, пытающиеся дотянуться до потолка — послы Чонгара, старый и новый. Юноша, имевший глупость тебя оскорбить и уже заплативший за это жизнью — наследник последнего. А остальные — свита.