Какая удача - Литч Уилл - Страница 20

– Мне пора. Нам придется заняться этим позже, Дэниел, – говорит она. – Разве только ты не хочешь, чтобы я подвезла тебя до полицейского участка.

Этого я не хочу.

Этого я не хочу.

– Ладно, – фыркает она. – Мы попробуем еще раз сегодня, если они к тому времени его не поймают. Ты согласен?

Да.

Она снова вытирает мне голову, смотрит на меня, хмурясь.

Она так беспокоится. Ее беспокойство заставляет беспокоиться меня, поэтому я улыбаюсь ей изо всех сил.

Все будет номально. Мы слишком разнервничались. Отправляйся по своим делам.

Она смотрит на меня на мгновение дольше, чем нужно, затем берет свою куртку со спинки стула. Снаружи отличная погода, поэтому она открывает дверь и вывозит меня на крыльцо. Она похлопывает меня по коленке.

– Будь осторожен, Дэниел, – говорит она по дороге к своей машине. – Это серьезно. Это довольно серьезно.

Спустившись с крыльца, она останавливается и оборачивается. Но больше ничего не говорит.

Надеюсь, вы простите меня, если сегодня вы являетесь клиентом Spectrum Air, ожидающим какого-то обслуживания, но, видите ли, я переписываюсь с человеком, возможно убившим юную девушку, и я жду, пока он мне ответит. Простите, если у меня не хватает терпения на то, что у вас не откидывается сиденье.

Но день оживленный, потому что приближаются выходные футбольных матчей. Даже крохотный аэропорт нашей сонной деревни переполнен в футбольные выходные. Вот один из моих любимых интересных фактов о замечательно странном городе, где я живу: в выходные домашних игр Джорджии, все законы, запрещающие открытые емкости с алкоголем на улице, приостанавливаются. Это даже есть в городском уставе: туристическое бюро это с радостью рекламирует. В любой другой день округ набивает себе сундуки, весь свой бюджет, за счет штрафов за употребление алкоголя в публичных местах несовершеннолетними студентами или другими негодяями. Здесь в одном ресторане документы как-то спросили у бабушки Трэвиса, а ей восемьдесят четыре, и она выглядит так, будто умерла в 1983-м. (Она была с ходунками! И все равно попросили документы!) Незаконное распитие алкоголя – это живительная сила этого городка, как повелось, это источник и решение всех фискальных проблем общественной жизни. Но когда футбольная команда Джорджии играет в домашнем матче, что ж, все правила забываются – этот немного пуританский университетский городок превращается в Нью-Орлеан.

Это оказывается менее беспорядочным, чем вы можете подумать. В Атенс нет напускной напыщенности в выходные матчей как, например, в Оксфорде, Миссисипи – в футбольные субботы то место похоже на вечеринку из фильма «Прочь[7]»; на всех галстуки-бабочки и соломенные шляпы – но мы и не поджигаем мир просто чтобы взглянуть на костер, как психи из университета штата Луизиана. Это просто особый праздник на целые выходные, случающийся семь раз в год, где участвуют все, практически все, не считая самих игроков, просто пьют примерно тридцать шесть часов без передышки. Цель – не забытье. Это чтобы на все выходные окутать себя теплым коконом, позволяющим тебе забыть о вездесущем распаде цивилизации… но недостаточным, чтобы вырубиться до начала игры. И это делают все, не забывайте. Это не просто отдельная группа придурковатых чуваков из братства с кепками козырьком назад. Они съезжаются со всего штата, более элегантный народ из Северной Джорджии, более молодые, только что выпустившиеся ребята из Атланты и пригорода, юные темнокожие профессионалы из самой Атланты, фермеры из Южной Джорджии, трясущиеся, немного пугающие парни с границы между Джорждией и Флоридой.

Атенс – это прогрессивный город почти во всех возможных смыслах, благодаря его статусу университетского городка. (Наш мэр – провозглашенный демократический социалист!) Но в футбольные выходные это место попросту является домом всей Джорджии, где старые хиппи, растягивающие слова, седые судьи с юга, мамочки, рэперы, проповедники, кокаинщики, музыкальные задроты, бухгалтеры, школьные учителя, профессора физики и фермеры, разводящие куриц, собираются все вместе, чтобы превратить свои тела на 65 процентов в бурбон и поорать за «Доугс».

Футбольный стадион буквально в центре Атенс это свет, привлекающий всех нас. Это единственное, что имеет значение во всем штате семь недель в году, и, я должен вам сказать, наблюдать за этим прекрасно. Мы не можем ни о чем договриться, мы не можем даже просидеть друг с другом достаточно долго, чтобы решить, хотим ли мы о чем-то договориться, но из всех вещей: это футбол, эта ужасная игра, разрушающая мозги студентов, не выплачивая им за эту привилегию ни гроша, этот последний оплот безнадежно глупых качков, это он сближает нас, черт возьми, и мы можем собраться, нацепить красный и лаять друг на друга, подавив все ужасное дерьмо так глубоко, чтобы оно не вернулось оттуда по меньшей мере до вторника, и мы делаем это семь раз в год, и это семь раз в год, когда нам не приходится со всем этим жить, а это не ерунда, скажу я вам.

Еще одна отличная вещь в футбольных выходных – это редкие случаи, когда езда на машинах не одобряется, или, по крайней мере, не одобряется неглупыми людьми. Местные паркуются в пятницу и даже не вспоминают о своих машинах до второй половины воскресенья. В футбольные выходные здесь пешеходная Вальгалла, и это, конечно, как раз моя тема: когда пешеходов больше, водители больше обращают на них внимание и менее склонны резко, не глядя повернуть направо, врезавшись в местного моторизованного путешественника с СМА.

За шесть лет жизни здесь меня уже сбивали дважды, оба раза это были люди, забывшие, что за их лобовыми стеклами существует внешний мир. Один раз это было легкое столкновение, большой старый деревенщина, который катился мимо знака «стоп» и ударил по тормозам, заметив меня. Он выскочил из своего грузовика и подбежал ко мне. Я был в порядке, он правда лишь поцарапал краску на моем кресле. Тогда я еще мог немного разговаривать, и я сказал: «Ничего, я в порядке, все нормально», он посмотрел на меня и тут же разразился слезами. Это было то еще зрелище, этот трехсотфунтовый бородатый чувак со стикером на бампере «Не дави на меня», в слезах, соплях, завывающий: «Извините, извините». Он пострадал гораздо больше меня. Другой раз это была студентка в Форде Эскорт, примерно восемнадцать месяцев назад. Она смотрела в телефон, конечно же, и отпустила педаль тормоза, листая ленту, и ехала на красный, пока я проезжал прямо перед ней по переходу. На этот раз я понес больше урона, отлетев примерно на три фута вперед, почти под проезжающие машины, вылетев из кресла и приземлившись на правое запястье, сломав его при падении. Она даже не заметила, пока люди не начали сигналить. Она ошарашенно вышла из машины, и увидела меня, корчащегося на земле, будто меня ударили электрошокером, или будто я футболист, извивающийся, чтобы выбить штрафной. Должно быть, это было нечто – сам я не был в сознании. Я проснулся несколькими часами позже в больнице с Марджани и Трэвисом, сидящими рядом. Им пришлось использовать аппарат, помогающий кашлять, чтобы контролировать мое дыхание, но при всем этом запястье, вместе с несколькими жуткими царапинами на левой стороне моего лица, каким-то образом оказалось самым худшим из случившегося. Это была даже не та рука, которой я управлял креслом. Могло быть, и однозначно должно было быть, намного хуже. Я слышал, что Трэвис много плакал, но я проспал большую часть этого. Мы не писали заявление на девушку, но я не сомневаюсь, что ее страховка теперь отправит ее в нищету на ближайшие двадцать лет. Добро пожаловать в мой мир, дамочка.

Но никто не забывает смотреть по сторонам в футбольные выходные. На этот раз Джорджия играет с университетом Среднего Теннесси, ничего не значащим университетом и его ничего не значащей футбольной командой. Это идеальная возможность для меня понаблюдать за людьми. Я могу просто прикатиться на кампус и сидеть там часами, глядя на окружающих. Как обдолбанные студенты бросают фрисби. Как парни из братств рассиживаются на порогах домов на Милледж. Смотреть на девушек, еще совсем детей, разодетых в классические платья для мероприятий в сестринствах. На футбольных фанатов с настроенным DirecTV, чтобы не пропустить трансляцию ни одной игры все выходные, всегда скорчившихся в углу и расписывающих причины, почему «Доугс» никогда не выиграют этот матч – мы прокляты, мы обречены, чертов Кирби должен нас вытащить. Старые выпускники, стекающиеся отовсюду, их недельное паломничество в Атенс, домой, в место, где они когда-то правили, место, где они могут вспомнить, кем были и притвориться, что они снова такие. Дети, бегающие везде, понимающие, что на этих выходных у них немного больше свободы, но не совсем уверенные, почему.