Разбуди меня в 4.20 (СИ) - Лис Филипп - Страница 7

Тихо водя руками вдоль стены и двери, я нашел заветную ручку. Повернул. Свет, что был за дверью, не шел ни в какое сравнение с тем чудным аморфным сиянием, которое я ощущал в нексусе. Это было жесткое излучение, получаемое путем трения электронов об атомную решетку вольфрамовой спирали, а не тот божественный ливень из нексуса, которому нет объяснения.

Подставляя свою кожу и свои глаза под яркое, но не щадящее свечение, я вышел из палаты, закрыл за собой дверь и начал думать, что же делать дальше. Думать! Это здорово, ведь какое-то время думать мне нельзя было. Любое мышление могло изменить разные законы существования или еще чего-нибудь, не менее важного. Бездумные люди ущербны, ведь ими движут банальные эмоции или реакции, которые не всегда адекватны и не способны приносить пользу в перспективе: иногда бывают случаи, когда надо подавлять реакции, но потом получать результат. Этого в нексусе делать нельзя.

В коридоре было пусто. Я думал найти кого-нибудь на вахте, но и это было бесполезно, хотя ключи от комнатки дежурного находились в замке. Вряд ли это сойдет за кражу, если я поищу свои вещи там.

Необычайная удача вкупе с умением правильно и логично предполагать, где могут храниться вещи больных сделали свое дело. Мои джинсы и свитер я нашел на третьей полке старенького шкафчика производства шестидесятых годов. Только такие старенькие инвентарные шкафы, куда свое положить жалко, служат для хранения всякого барахла. А еще я нашел пуловер, юбку и куртку Дары. Стало быть, это не мой индивидуальный глюк, она была в корпусе, в этом отделении. Одеваться надо было быстро: в любой момент могла вернуться вахтерша и поднять крик. Когда облачение в привычные шмотки закончилось, я схватил подмышку вещи девушки, вышел из комнатушки вахтера и, смотря, нет ли движения у лифта, направился к ближайшей от моей палаты двери.

Стоило мне подойти на девять шагов к двери, как из-за нее показалась знакомая голова. Виновато улыбаясь, она спросила, как я себя чувствую. На самом деле, с тех пор, как очнулся на железной койке в темной комнате, не задумывался о том, каково мне. Впрочем, это теперь и значения-то не имело. Следовало торопиться.

— Держи, — бросил я коротко. А потом бросил ей её вещи. — Время против нас… Торопись.

Дара скрылась за дверью, появилась снова только через пять минут. Молча мы прошли к лестнице и спустились по ней на второй этаж. Оттуда надо было прыгать, потому что окно на первом этаже было зарешечено, а воспользоваться центральным выходом было опасно. Во-первых, наверняка закрыто, во-вторых, у охраны возникнет море вопросов. Не теряя времени, я начал открывать окно, пытаясь повернуть заржавевшие ручки фрамуги.

— Заметь, я так поражен, что не спрашиваю у тебя, почему мы были на кладбище, а теперь находимся в больнице…

Она сдержанно засмеялась. Голос её резко стих, когда с нашего этажа донеслись звуки открывающегося лифта и подпитые голоса медсестер, распевающих что-то типа «Happy birthday to you!» с жутким вологодским акцентом. Я попытался вспомнить, все ли я сделал правильно, так ли закрыл дверь в комнату, так ли оставил ключ висеть в замке. Вроде да, ничего не забыл, а если и забыл, то возвращаться уже слишком поздно. Поэтому, когда звуки песни стихли, я возобновил попытку открыть окно — единственный путь к отступлению. Вскоре ручки поддались, тихо пискнув, повернулись. Это тоже один из сегментов той комплексной удачи, что преследует меня уже второй день.

Я выпрыгнул первым. Прыгать приходилось в слепую, поэтому я действительно опасался, что внизу может быть достаточно жестко и/или там могут быть остатки арматуры, ломаный кирпич, чья-то машина. Я вздохнул с облегчением, когда почувствовал под ногами ровную, но плотную площадку, о которую хоть и отбил ноги, зато не покалечился. Только после того как я крикнул, что все в порядке, прыгнула Дара.

Поймав её в объятья, я как-то неловко уловил нелепость ситуации и отпустил её, хотя она совсем не противилась. Вместе, держась за руку, мы добежали до решетчатого металлического забора, который пришлось перелезать. Вскоре и это препятствие было далеко позади, открывался большой и широкий путь, по нему тяжелогрузные машины подвозили к больнице еду и постельное белье для больных, а персоналу униформу.

— Нексус обладает точкой входа/выхода, которая перемещается, — ответила она на незаданный мной вопрос. — Такое часто бывает: входишь в одном месте, а выходишь в другом. Вот прошлый раз мы вошли в котловине за городом, а вышли из нексуса в милицейской машине. Причем в той её половине, где обычно возят задержанных.

Что-то было в этом экстремальное. Да, путешествие к пограничным мирам меня забавляло, но исключительно тем, что никогда не знаешь, где вынырнешь, а главное, в каком виде и в каком состоянии.

— Знаешь, у меня море вопросов, — попытался я развязать разговор. С тех пор, как мы бежали, она не очень разговаривала, да и мне было бы приятно кое-что для себя прояснить. — Что это был за туннель, по которому я мчался, почему я ощущал страх, который напустил Тачан, что это за ворота и что за радость там спрятана за ними, где эти двое, что с нами инсталлировались?

Дара немного покраснела, я увидел это в свете уличного фонаря, одиноко горевшего посреди незнакомой улицы. Вряд ли я сказал что-то, что могло её смутить, но это все ровно произошло. Я не мог ошибиться. А потом она глаза отвела как-то в сторону, словно признавая какую-то свою ошибку, но боясь сказать об этом.

— Туннель — это Червоточина… — тихо произнесла она. — Извини, мы забыли тебе сказать. Существа, приходящие из пограничных миров, отличны от нас, но очень похожи на червей. Они такие длинные, четырехмерные, метров по двадцать, с огромной пастью, утыканной зубами размером с твою ладонь. Нормальную «девятку» могут проглотить. Природа или сам нексус наделил их способностью пробивать ходы в смысловых проекциях. Возможности червей безграничны, а интеллект отсутствует. Это тоже минус, который против нас. Они не агрессивны большей частью, но есть такие, что специально ищут людей или других существ, посещающих нексус. На основании этого мы считаем, что потенциально опасны все черви. Они как акулы: санитары нексуса. Их важнейшая функция — уничтожать души тех, кто пришел в нексус случайно. Это как людей касается, так и духов…

Ну вот, теперь еще червей размером с трейлер мне не хватало. Прав был мой дедушка, когда говорил, что всё новое надо пробовать помаленьку, а не обжираться как поросенок. Правда, он говорил это про еду, но ведь в условиях детерминизма в философии любые физические и физиологические законы являются универсальными! Это выражение я с успехом могу экстраполировать и на инсталляцию.

— Эрга и Тачана мы сейчас не найдем… — продолжила она после некоторой паузы. — Они вышли через служебный выход, который забыли запечатать люди Мордина. Они сами нас найдут. Кстати, — она снова выдержала паузу, прислонив палец к своим пухленьким губкам, — ты помнишь ту дверь? Не многие могут вспомнить, что же они видели в самом деле. Мы считаем, что это путь между нексусом и пограничным миром номер пять. Некоторые называют его «калиткой», некоторые «порталом». Ты думал в логике, в которой мы втроем с Эргом и Тачаном условились думать, поэтому тебе могло показаться, что это «шлюз»…

— Да…

Мы перешли улицу и двигались в каком-то направлении. Куда — неизвестно, зачем — непонятно. Я точно был тут впервые, она, наверное, тоже. Все-таки было в этом что-то приятное и близкое, что вот мы с ней идем почти в полной темноте и просто говорим, говорим о простых и сложных вещах. Если есть романтика, то она в этом и нет другой альтернативы для меня.

Пройдя полкилометра вдоль темного ряда домов, в которых через один было одинокое светлое окошко, где люди не спали. Или не спали, или просто забыли погасить свет на кухне. Если не считать эти очаги бодрствования, кругом была природная темнота, и не было других источников света. Я мог наступить в собачьи отходы, мог бы провалиться в открытый люк или просто сойти с дороги, но сейчас о таких вещах я не думал, поэтому шел вперед, не задумываясь о последствиях своего безрассудства. Она шла рядом, осторожно ступая на черную невидимую землю.