Держитесь, маги, вас нашли! (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 32

Ученый-исследователь в Данире довольно потер ручки и вдохновенно согласился следовать за девушкой мечты куда угодно. Разложив для себя все по полочкам, Данир посмотрел на девушку и залюбовался ею: такое милое личико, все время старательно удерживающее маску суровости и неприступности. Эта маска уверенной в себе и все знающей и умеющей женщины слетает на миг только при его внезапных появлениях и ее возгласах: «Ой, рыжик!». В этот миг видно, что она рада его приходу и он ей нравится, несмотря на то, что явно не соответствует ее представлениям о том, каким должен быть мужчина. Судя по ее прошлым поступкам, странным репликам, рассказам, поведению ее родственников – у них в общине принято, чтобы домашнее хозяйство вел муж, а пропитание добывала женщина. Ну, это мелочи, вместе они со всем разберутся. В конце концов, что такого сложного в том, чтобы сварить кашу? Он тысячу зелий с закрытыми глазами сварить может, так неужто обед не сварит? В вопросах варки рыбы он уже вообще эксперт! А раз магов у них в общине нет, то ему, как магу-лекарю, там много работы найдется, на шее у жены он сидеть точно не будет.

В общем, Данир не предвидел никаких особых сложностей в своей будущей семейной жизни. Осталось убедить в том же свою будущую ясноглазую супругу.

– Так, давай еще раз обговорим все моменты проведенного испытания, – вернулся к насущной проблеме Данир. – Тебе не трудно было «открыть мою дверь»?

– Легче легкого. Я могла бы сразу сообразить, что ты сам мечтаешь избавиться от этого неприятия сырой рыбы. Заслон был очень хлипкий: дунешь – распахнется.

Данир даже обиделся немного:

– Этот хлипенький заслончик мне много нервов помотал, между прочим! Но я совершенно не уловил момента твоего воздействия. Почувствовал твое присутствие в моем сознании, потом недолгая тупая боль, потеря ориентации и точно провал в памяти, а потом очнулся – и почувствовал, что жую рыбу. Очень трудно сопротивляться тому, что не имеет каких-то конкретных проявлений кроме небольшой боли.

– Когда Старшая занималась со мной, она говорила, что для воздействия на разум мне нужно научиться визуализировать объект воздействия. Тропа воспоминаний у всех женщин с Даром визуализируется сама собой, а вот над остальным нужно работать. Я давно пробовала снимать заслоны, но мне не удавалось этого сделать до тех пор, пока я не смогла представить себе двери и стены. Раньше, как я уже говорила, ветерком повеет и все, сложные значимые установки мне задавать не удавалось, люди выполняли лишь те команды, что и без внушения были готовы сделать. Ну там, полить цветы, выпить воды, рассказать сказку... Про стирание памяти тоже уже рассказывала тебе: я представляю темную ткань, которой закрываю участок памяти, – подробно повествовала Исла.

– Хм, визуализировать, значит. А как это сделать?

Исла с искренним огорчением развела руками:

– Понятия не имею. У меня это получается как-то вдруг и само собой. – Тут Исла вспомнила про слова Старшей о влиянии на развитие дара сильных чувств и покраснела.

– Давай попробуем поэтапно, – предложил Данир. – Просто постой на моей тропе, а я для начала постараюсь визуализировать тебя.

«Всегда пожалуйста, – хмыкнула про себя Исла, ныряя в сознание мага, – на такой тропинке постоять – одно удовольствие. Эх, подсмотреть бы его давние воспоминания – как он жил тут до встречи со мной? Наверняка я так много сведений о магах получу, разведданные соберу, так сказать. Да, трудно врать самой себе: меня куда больше интересуют его прошлые увлечения, а сведений о магах я и так собрала более чем достаточно».

– Эй, рыжик, – негромко, чтоб не сорвать эксперимента, позвала Исла, не отрывая взгляда от голубых глаз, – можно на твои воспоминания взглянуть?

– Подожди, – пропыхтел Данир, – я тебя еще не визуализировал, только тепло от твоего присутствия ощущаю. Как же эта штука работает?!

– Какая штука? – растерялась Исла. В руках у мага ничего не было.

– Мозг мой! Не хочет удерживать в сознании твой полный ясный образ, все отрывочно: то глаза с пушистыми ресницами, то гордо вздернутый носик, а целиком и четко – никак. Ты же объемную, детальную и стационарную картинку у меня в голове видишь?

– Да, конечно.

– А мои потуги тебя представить – чувствуешь?

– Нет, если честно. Даже ветерка нет.

– Значит, не тем путем иду, – разочарованно протянул Данир. – Ну, походи по моим воспоминаниям – может, что почувствую.

Надо же, вот так запросто разрешил во все воспоминания заглянуть?! Исла поразилась беспечности своего рыжика. Ее прошлые подопытные всегда заранее просили какие-то определенные временные отрезки не посещать, и Исла честно обходила те сгущения стороной: человек имеет право сугубо личные моменты своего прошлого никому не разглашать. Впрочем, мужчины ее долины хорошо знали, на что идут – Исла помнила фразу Солонира, что «с женщинами такое обсуждать не принято», а промеж собой, значит, мужчины обо всем разговаривали. Порядочность девушки потребовала намекнуть рыжику на необходимость задать рамки...

– В какие периоды твоей жизни мне лучше не заглядывать? – уточнила Исла.

– Да заглядывай, куда хочешь, – отмахнулся от нее маг, – только помолчи, пожалуйста, – мне трудно сосредоточиться. О, Донатос, как сложно разобраться в собственных мозгах!

Ну, раз куда хочешь... Исла начала с детства. Детства в королевском дворце, под присмотром любящего отца и брата, которые изо всех сил старались заменить младшему братику отсутствующую мать. Потрясенно задержалась рядом с жуткими воспоминаниями шестилетнего мальчика о первой жене-человечке старшего брата. Безумной, жестокой жене-наркоманке. Вот маленький Данир потрясенно смотрит, как на идущего по коридору лакея выскакивает худющая блондиночка. Страшно перекошенное лицо, свалявшиеся волосы, дико выпученные глаза не оставляют сомнений в ее невменяемости. В скрюченных руках мелькает нож, и лакей беззвучно падает на пол, а вокруг него медленно расползается лужа крови... Данир кричит, кидается к человеку, его ручки начинают светиться слабеньким голубоватым светом, но шестилетний ребенок не в силах управиться с проснувшейся в нем магической силой, голубой свет бессильно соскальзывает с тела человека, который становится все бледнее и бледнее... Данир орет истошным криком, зовя на помощь отца и брата, человек теряет сознание, а трясущаяся всем телом блондиночка шипит:

– Да-да, кричи громче, змееныш, чтоб скорее ОН пришел!

Вот в поле зрения маленького Данира появляется старший брат. Не обращая внимания на впившуюся в него зубами жену, кусающую до крови его предплечье, Рейс Сартор формирует белесые воздушные «повязки», останавливающие кровотечение у человека, требует немедленно доставить к месту происшествия лорда Гиола. Вместе с каким-то магом-стихийником в вихре прилетает лекарь-маг, жизнь человека удается спасти.

Не удивительно, что после такого ее рыжик сто тридцать лет в брак не вступал, а потом так за Ислу уцепился ради одной только надежды, что она сможет преодолеть зависимость. Да, во время своего первого и единственного визита в центр Тоска она слишком сильно выделилась среди других человечек – после трех месяцев наблюдений за жизнью внешнего мира Исла понимала это очень отчетливо. Потом в памяти Данира пошли пестрой чередой школьные годы, начало взрослой жизни, работа лекарем в столице, на окраинах, везде, где возникали эпидемии и смертельные заразные болезни. Бессонные ночи, проведенные в кабинете за кипящими котелками с зельями и в лекарских домах. Бескорыстная помощь всем, кто нуждается в этой помощи. А потом появилась та рыжая девчонка... Ух, стервоза! Попадись мне только! Значит, из-за тебя Данир из столицы к троллям сбежал. Утешал Ислу тот факт, что воспоминания об этой девушке не были ни золотыми, ни желтыми – они светились светло-синим мягким светом дружеской привязанности. Ладно, рыжая, живи. Только подальше от моего мага.

Исла вернулась в начало тропы. Лорд-маг Данир Сартор действительно оказался необыкновенно, нереально хорошим человеком. Слишком хорошим для этого бренного мира. За сто тридцатилетний период жизни – ни одного отвратительного и грязного оттенка на тропе воспоминаний. Ни одного. Это более волшебно, чем вся его магия. Может, все маги такие? Исла сильно сомневалась, что все. Большинство лекарей – возможно, но точно не все. Тот же Рейс Сартор, судя по собранным Ислой сведениям, был весьма жестким политиком, хоть и предпочитал мирное урегулирование конфликтов. Да и смертная казнь в Тавирии существовала, и маги из охраны явно не могли быть столь же миролюбивыми и незлобивыми, как ее рыжик.