Мурный лохмач (СИ) - Преображенская Маргарита - Страница 12

– Я требую, чтобы меня оградили от грубых посягательств этого котообразного нахала! – мощным басом возопил хомяк, пытаясь вырваться. – Это произвол! Вот только дай мне обернуться, и тогда увидим кто кого! Я даже не посмотрю на то, что ты маркиз и интеллигент в сорок пятом колене, что кстати не подтверждено никакими фактами!

– Базиль! – укоризненно покачала головой Мари Туше, едва сдерживая смех.

Оборотень нехотя выпустил из когтей хомяка и принял человеческий облик. В следующий миг рядом с ним вырос крупный упитанный мужчина ростом головы на две выше Базиля. Это он по издевательскому проклятию одного из некромантов уже много лет превращался в хомяка и по-совместительству служил связным между повстанцами в силу высокой компактности и невероятной степени умилительности его звериного образа, отводивших подозрение властей по ту и по эту стороны.

– Ну? Что вы теперь мне скажете, маркиз де Монбельяр?! – грозно, но весело вопросил связной, с вызовом взглянув на Базиля, и сложил мощные руки на груди. – Сойдёмся в честном поединке?

– Я принимаю ваш вызов месье ла Амстер! – с шутливым гонором в голосе отозвался Базиль, приподнимаясь на цыпочки чтобы казаться выше. – Ля лют или простое рукоборье?(словом «ля лют» обозначали все виды борьбы во Франции – прим. автора)

– Ну, какое рукоборье?! – всплеснула руками Мари Туше. – Нам же пора делать переход! Сюда некроманты могут нагрянуть в любую минуту! Вдруг это тайное пристанище уже раскрыто?

– В общем-то, да... – растерянно пробормотал связной, виновато взглянув на призрачную девушку.

Несмотря на угрожающий внешний вид, связной был известным добряком, хотя в гневе мог и озвереть, что играло с ним злую шутку.

– Так и скажи, что испугался! – продолжал подначивать Базиль, продемонстрировав внушительный бицепс на правой руке.

– Я?! – гневно воскликнул в ответ ла Амстер. – Ничуть! И вообще, не буди во мне зверя!

После этой фразы мгновенно произошло обратное превращение.

–Вот чёрт! – под заливистый смех Базиля воскликнул связной уже в образе хомяка. – Опять проговорился! Чёртово проклятие!

После этого Мари уговорила мужчин не меряться силами до перехода в безопасное место. Они быстро собрали шкатулки, табакерки и золото, добытое за время их тайного пребывания Париже, а потом, наспех попрощавшись с освободившимся от дел аптекарем, отправились к месту перехода. Мир Живых и Потусторонний Мир имели несколько точек соприкосновения, в которых можно был легко создать портал. Наиболее энергетически мощная точка находилась невдалеке от Парижа на Шарронском холме, где ещё во времена Короля-Солнце орден иезуитов создал монашеский сад с фонтанами и кладбище, названное по имени одного из отцов-наставников Франсуа де ла Шеза. Там, среди потемневших от времени крестов и угрюмых склепов, и располагалась точка перехода.

– Прости, дорогая! – промурлыкал Базиль, нагружая Мари Туше тюками с награбленными ценностями, которые всё это время он и связной тащили на себе.

Тюков было шесть, некоторые из них обладали значительной тяжестью, поэтому Базиля, можно было смело назвать затюканным, а вот хомяк в его человеческой ипостаси выглядел просто созданным для ношения тяжестей. Оборотни умели прекрасно оборачивать пространство, создавая порталы, но для этого они должны были освободиться от ручной клади. Базиль начал творить магию оборота, бормоча себе под нос:

Кот, сбежав от разной жути,Вход в свой мир сейчас замутит.С ним Мари и два тюка,И гротеск на хомяка!

Связной собирался возразить против гротеска и упомянутого количества ручной клади, но не посмел, так как сейчас от них обоих зависела безопасность перехода Мари и доставка ценностей. Сейчас ла Амстер стоял напротив Базиля, а между ними находилась Мари и вышеупомянутые тюки. Энергия оборота постепенно охватывала их, чтобы закружить в воронке, уносящей прочь из мира живых.

– Как же здесь холодно! – проворчал Базиль, когда переход состоялся.

Потусторонний Мир был изнанкой, отражением Мира Живых, поэтому весной там свирепствовала промозглая осень, а летом лютая зима. Сейчас они тоже попали в предзимье. Багровые лучи чёрного диска солнца мёртвых не согревали, а лишь придавали окружающему пространству эффект какого-то мрачно-прекрасного трагизма, подчёркивая эстетику вечного разрушения и увядания.

– Идёмте! – кряхтя, позвал ла Амстер. – Шарман не любит ждать!

Местом тайной сходки служила Церковь Сен-Сюльпис, расположенная в латинском квартале Парижа. Дело в том, что призрак епископа Сульпиция Благочестивого, которому и было посвящено это пока ещё недостроенное сооружение, оказавшись среди повстанцев, сам предложил использовать церковь, как место сходок, не вызывающее подозрений властей. Обрядившись в монашеские облачения Базиль и компания прибыли туда, когда основная сходка уже подошла к концу, и в подземном зале, используемом служителями церкви для хранения различных запасов, остался только Шарман и самые надёжные его сподвижники. В такие круги был вхож только Базиль, поэтому Мари и ла Амстер отправились отдыхать в церковной трапезной. Когда маркиз де Монбельяр, он же интеллигент в сорок пятом колене, вошёл в подземелье, Шарман как раз рассказывал о новом плане действий. Главарь повстанцев всегда выглядел как разбойник с большой дороги, хотя разбойником на самом деле не был, словно иллюстрируя известное высказывание о том, как обманчиво первое впечатление.

– Нам просто необходимо привлечь на свою сторону кого-то из элиты общества некромантов! Вот те, кто мог бы быть полезен нашему общему делу,– сказал Шарман и сделал знак художнику.

Этого рыжеволосого мастера знали все: Фьорентино Россо, хотя и был итальянцем, жил, творил и умер в Париже, и теперь входил в тайную ячейку повстанцев. Он мгновенно начертал на стене портреты некромантов, один из которых относился к обнажённой натуре, чем сразу привлёк внимание Базиля, потому что пройти мимо таких форм этот дамский угодник просто не мог. Шарман тем временем называл имена, и после каждого из по залу эхом проносилось:

– Невозможно!

Некромантов боялись все. Ни один плотный фантом или оборотень, а тем более призрак или скелет, не мог противостоять их силе. Базиль с восхищением созерцал волнующие изгибы, целомудренно скрытые художником под невесомыми и полупрозрачными струящимися тканями, а потом его взгляд добрался до лица дамы с портрета, заставив оборотня обомлеть от её неожиданного сходства с предметом его тайных воздыханий.

– Клодина де Нозиф! – объявил Шарман, словно произнося приговор. – Глава Пыточного следствия.

ГЛАВА III. Узник замка Консьержи

– Но её, по понятным причинам, мы в расчёт не берём, – проворчал главарь повстанцев, опасливо покосившись на картину, наспех намалёванную на стене, словно даже этот рисованный образ Главы Пыточного следствия был опасен.

– Точно! – не сговариваясь, дружно отозвались все присутствующие повстанцы. – Среди нас сумасшедших испытателей нет!