Бывших не бывает - Варюшенков Денис Евгеньевич - Страница 66

– Батюшка! – мальчишка наконец продышался. – Боярин-воевода тебя звать велел! Там, это, христиане пришли! Из лесу!

– Из какого леса?!

– Не ведаю, батюшка! Только боярин скоро велел!

– Они здешние?

– Нет, батюшка!

– А откуда тогда они взялись?

– Из лесу!

– Тьфу на тебя! – рассердился священник. – Беги передай, что со всей поспешностью буду.

– Батюшка, боярин мухой велел!

«Я тебе сейчас покажу муху!»

– Молчать! Отца духовного именовать «Отче»! Других слов не говорить! Смирно стоять! Ты понял меня?!

– П-понял, ба… отче!

– Воеводе Кириллу доложить, что прибуду со всей поспешностью! – отец Меркурий рубанул рукой воздух. – А сейчас кру-гом! Бе-гом!

Холопчонка вынесло из избы.

«Вот так вот, эпарх Кирилл. Мухой пусть твои рабы летают, а мне достоинство Церкви ронять не пристало. Да и отбегал я своё резвым кабанчиком. Но что это за христиане вышли из лесу? Пустынники какие-нибудь, что ли?»

Воевода Корней встретил священника во дворе в компании десятника Егора и ратника Арсения, подошёл под благословение, а едва разогнувшись, заявил:

– Ты уж прости, недосуг мне нынче. Егор с Сюхой сейчас всё тебе покажут и расскажут, тем более что Сюха их и нашёл. Ну, будь здрав! – И захромал куда-то в глубь усадьбы.

– Здрав будь, отче, – кивнул десятник. – Недолгая у нас с тобой разлука вышла. Вишь, Сюха сподобился – христиан беглых от боярина заболотного в лесу нашёл. Утесняют их там язычники.

– Ага, – ухмыльнулся ратник, – так и сидели рядочком под кусточком, хоть в лукошко складывай.

– Постой, язычники утесняют христиан?! – вскинулся отец Меркурий.

– Есть такое дело, – кивнул Егор. – Летом за Болото ходили боярина того воевать – сами видали. Хотели по зиме его совсем того, да вишь, ляхи помешали.

– Ясно, – отставной хилиарх непроизвольно провёл рукой по месту, где следовало бы висеть мечу.

Ратники понимающе переглянулись.

– Воевода сейчас думает, как без большой крови соседушку к ногтю взять, а тебя просит с их попом о делах ваших поговорить, мы-то о своих уже побеседовали, – Егор выдержал паузу. – А потом обустроить. Ну и остальное, что потребно. Что надо – говори Сюхе, он сделает.

– В лучшем виде, – снова ухмыльнулся ратник Арсений.

– Подожди, декарх! – отец Меркурий подался вперёд. – Среди них есть священник?

– Ну, он так говорит, – пожал плечами Егор, – а на деле кто его знает. Ты тут лучше нашего разберёшься, отче. А сейчас, прости, и мне недосуг – десятники на совет званы. Оставляю тебя на Сюху.

– Ступай, сын мой, – кивнул священник и повернулся к Арсению. – Расскажи мне, воин, о братьях наших, что ты в лесу нашёл.

– Еду я, значит, по тропке, – начал ратник, не переставая ухмыляться, – гляжу, сидят…

«Ведь умён исключительно, но всегда валяет дурака! Зачем ему это надо? Надоедает! Но ведь не просто же так балагурит, не находишь, Макарий? Язык дан человеку, чтобы скрывать мысли, да…»

– Сам, значит, поп длинный, костистый, бородёнка козлиная – ну никакой в нём солидности, аж плюнуть хочется, – разливался соловьём ратник. – Где такому жердяю достоинство сана блюсти и должное почтение гладкостью и благообразием внушать? Смех один! Вот отец Симон с Княжьего погоста: солиден, чревом обилен, крест наперстный на чреве, почитай, вдоль земли покоится. И шествует – сразу видно: муж солидный, с понятием.

– Ну я тоже не больно чревом богат, – улыбнулся отец Меркурий.

– Э, отче, ты дело другое, – маска весельчака и балагура с лица Арсения никуда не делась, а вот взгляд стал льдистым и цепким, как у выбирающего цель лучника. – Ты солидность не чревом… Отец Михаил, Царство ему Небесное, вот тоже, – ратник перекрестился, и отец Меркурий последовал его примеру. – Только иначе, чем ты…

– А со мной вообще не понятно, – отец Меркурий поймал взгляд Арсения. – Откуда и зачем взялся такой монах, у которого воинская мозоль[102] до смерти не сойдёт, верно?

– Не любишь ты, отче, вокруг да около ходить, – прищурился ратник.

– Не люблю, – согласился отставной хилиарх.

– А тогда скажи, отче, откуда ты и зачем? Как-то греческих воевод у нас раньше в отцах духовных не водилось.

– Верно всё понимаешь, акрит!

– Это кем ты меня сейчас, отче, похвалил-то? – взгляд Арсения стал ещё более цепким.

– Акритом назвал. Разведчиком то есть, – отставной хилиарх не отвёл глаза. – Ведь мы же ещё в дороге поняли, кто есть кто. Ваш десяток обо мне, а я о вас.

Арсений еле заметно кивнул и снова занялся игрой в гляделки.

– Тогда слушай, акрит Арсений. – Священник давил взглядом не хуже ратника. – Воина прислали к воинам. Первый раз за историю вашей сотни, я полагаю. Думаю, вы и сами догадались, что стали очень нужны. Подтвержу ваши догадки – стали. И очень многим. Живыми и способными воевать. По крайней мере, пока.

– Выходит, прав боярич Михайла, – хмыкнул ратник. – Щенок совсем, а умнее всех оказался. Это не он куда не надо полез, а его за жопу взяли и в дерьмо кинули – плыви, мол. Вот он и выплывал, как мог – по-щенячьи, но выгреб ведь. Пока. И не сегодня то купание задумали – тебя-то, отче, надо думать, сильно заранее выписали.

– Ну вот ты и ответил сам на свой вопрос, акрит, – невесело усмехнулся отставной хилиарх. – Почти. Тебе ещё знать надо, какой тут мой интерес. Что ж, отвечу – я тоже многим нужен. И даже живым. Но только до тех пор, пока вы живы и воевать способны. Вы все. Боярич Михаил и его отроки вошли. А дальше, прости, сын мой, уже не с тобой. Пусть твой начальник всё хорошенько обдумает, заодно и от ран немного оправится. Теперь он знает, какие вопросы мне задавать.

– Понял, отче, – Арсений коротко склонил голову.

– Так что там с нашими братьями во Христе, от язычников претерпевшими?

– А попадья у попа того на мужа ничем не похожа, – Арсений мгновенно натянул маску балагура, – кругленькая, крепенькая, будто репка. Ну и детишек с ними четверо. Еще причетчик – молодой, а на пугало похож. Парень с девкой ещё. У девки живот уж на нос лезет. Говорят, замуж её силком за язычника выдавали, ну так они с женихом до лесу и подались, а пузо молодухе уже в лесу соорудили.

– А священник их что?

– Так он говорит, что венчаные, – Арсений подпустил смешок, – могут плодиться и размножаться невозбранно.

– Ясно, – кивнул отец Меркурий. – Всё?

– Ещё ткач с дочкой. Почему ушёл, правды не говорит. Врёт, что от утеснения.

– Почему врёт?

– Пуганый сильно. От страху и врёт. Ничего, успокоится – разговорим, – ратник ухмыльнулся. – А вот дочка у него ягодка-малинка – так бы и съел!

– Нельзя тебе, брат-акрит, – с преувеличенным сочувствием отозвался отец Меркурий. – Когда я служил в войске базилевса, наш полковой священник говорил, что Господь прощает воинам в походе грехи пьянства, сквернословия, блуда и обжорства без покаяния за тяжесть доспехов и оружия, а во искупление насылает рвущий задницу понос.

– Экий поп-то понимающий был! – хмыкнул Арсений. – Истинно златоуст! Нам бы сюда такого.

– Я бы не отказался, – кивнул отец Меркурий. – А то не разорваться мне и сюда, и в Михайлов Городок. Вот только не помог бы тебе отец Порфирий. Грешить-то ты не на походе собрался, а за это Господь карает в жизни будущей, а в сей – жена богоданная. Всякой домашней утварью. Так что ступай и не греши, воин Арсений!

– Силён ты, отче! – заржал ратник. – Я прям до печёнок умилился!

– А раз умилился, пошли к братьям нашим во Христе.

Братья во Христе обнаружились в довольно тесной, но тёплой пристройке. Впрочем, удивляться тесноте не стоило – после прибытия каравана из Турова в Лисовиновой усадьбе стало не протолкнуться – больно много народу понаехало.

– Слава Иисусу Христу! – возгласил отец Меркурий, входя.

– Во веки веков, аминь! – довольно дружно отозвались беженцы.

«Однако насколько точно описал всех Арсений – все узнаются сразу и без труда! А вроде шуточки! Да, навык акрита не пропьёшь!»