Половецкий след - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 2

– Отыскать! – помня наказ сотника, тут же приказал Велька. Отправил отроков, покусал губы – ладно эти-то тюхи промазали, но ведь он и сам! Урядник называется, ага. Видел бы Михайло Фролыч! Ужо бы поиздевался. Да еще зачет бы сдавать заставил. По стрельбе из самострела. Да все не просто так, а поученому – теория, практика… Практику-то рыжий бы вмиг, а вот теория… Кое-что и подзабыл уже.

– Ну что там? Нашли стрелы?

– Нашли, Вель… господин урядник! Все, кроме одной…

– И кто ж такой несчастливый?

Да поди тут узнай. Стрелы все одинаковы, в одной мастерской делали, как объяснял Кузнечик – «на конвейере» и «по стандарту». Да уж, несмотря на юный возраст, Тимка много таких мудреных слов знал. И с Михайлой-сотником они дружили. Крепко.

Первым все же запромыслили зайца. Повезло Малу, неразговорчивому парню с вечно недовольным лицом. Затем еще гонялись за лисой, но упустили, зато всадили несколько стрел в куницу, удалось-таки! А потом еще взяли на стрелу здоровенного глухаря!

– Ой, братцы! – пуще всех радовался-суетился Глузд. – Это ж на целый котел, на похлебку!

– Лучше в глине потушить! С кореньями. Знаете как вкусно?

– А похлебки зато больше получится!

– А в глине – вкуснее!

– А в похлебке…

– Цыц! – хмыкнув, Велимудр прекратил ненужный спор и глянул на солнце. До полудня оставалось уже совсем немного – как тень от обрыва ляжет точненько поперек реки, тогда и поддень – менять самострелы на луки, а из лука-то еще попробуй кого подстрели!

– А Глузд по сове промазал! – сдал сотоварища угрюмый Мал. – Он стрелял, я видел. Стрела вверх ушла.

– Значит – дернул! – рыжий важно сдвинул брови, дословно припомнив, что в таком случае говорил сотник. – При выстреле плавненько надо крючок тянуть, плавненько, а не дергать.

– Да я ж и не дергал, клянусь! – размашисто перекрестился Глузд.

Кто-то из ребят тут же осадил:

– Не крестись всуе!

Велька же прищурился:

– Не дернул – значит, вверх слишком ложе задрал. Неверно рассчитал расстояние. Ну, сколько шагов до той совы было?

– Шагов с полсотни…

– Врет! Двадцать пять – вряд ли больше.

– Ну, значит, точно – задрал. Так! – оборвав спор, рыжий поднял вверх указательный палец и внушительно так сказал: – Теперь – каждому свое задание. Как говорит наш сотник, инди… инди… винди… альное! Ты… – урядник показал рукой: – Вон тот ельник. Ты, Рябой, рядом, за овражком… Глузд – в орешнике, и ты, Мал, в распадке. Задача – взять на стрелу любую дичь. Хоть сороку! Времени у вас очень мало. Живенько – туда-обратно – по моему свисту. Ясно?

– Да ясно…

– Не слышу!

– Так точно, господин урядник!

– Да! Там и Златомир-десятник будет вас проверять… Не знаю только, где точно. Что ж… Да пошлют вам удачу Иисус Христос… Велес, Перун и все древние боги.

Выразившись таким образом, Велька проводил разбежавшихся по сторонам лыжников рассеянным взглядом и, передернув плечом, вытащил из-за пазухи плетеную баклажку с квасом. Попить. Не снег же жевать, коли квасок имеется! Добрый квасок, бодрящий… даже хмельной…

Сделав пару глотков, отрок убрал баклажку и довольно потер руки. А ведь не такой уж и плохой он командир! Вон как его все слушаются. Интересно, у дружка Ермила так получилось бы? Да вряд ли! Нет, Ермил – парень хороший, к тому ж и земляк… Почти что последние они и остались от вымершей от мора Нинеиной веси… Славный воин Ермиле и добрый друг… Вот только в десятники не рвется, ему в библиофеке уютнее, с книгами…

Так… А не пора ли уже и свистеть? Интересно, запромыслили парни кого-нибудь?

Рыжий сунул два пальца в рот… Да так и застыл, услыхав донесшиеся из орешника крики. Что такое? Случилось что? И кому там вообще кричать?

Но ведь кричали! И вот уже кто-то показался на лыжне… Мал! Бежал. Размахивал руками, кричал… по-простому, без всякого почтенья…

– Вель! Велька! Там это… это… убили!

– Как это? Кто кого убил? Ну, говори же!

– Унот Глузд, – отдышавшись, сообщил отрок. – Златомира-десятника. Стрелою!

– Стрелою?!

– Да прямо в глаз!

Десятник Златомир лежал на небольшой полянке в орешнике, упав спиной в сугроб. В левой глазнице его торчала арбалетная стрела, красивое мертвое лицо было залито кровью…

– Я думал… думал, лиса… Хвост мелькнул – я и выстрелил… Слышу – крик! Выскочил, а тут…

Бледный как смерть Глузд суетливо взмахнул рукою.

– Так ты что же, не видел, куда стрелял?

– Говорю ж… в лису целил… Там хвост мелькнул… Ну, в зарослях… Я и не думал, что…

– Понятно, что не думал…

– Десятник нас недалече оставил, а сам – проверять, – пояснил один из «лучников». – Нам за собой ходить не велел. Ну, он же всегда так делал.

– В том-то и дело, что всегда.

Неожиданно пошел снег, повалил крупными хлопьями, хотя и солнышко никуда не скрылось, пока и его не поглотила наползшая грозная серая туча.

Осмотрели все вокруг – ничего подозрительного не обнаружили. И никого. Лыжных следов, правда, было во множестве… Так это ясно почему.

Что ж, поохотились… потренировались…

Сплюнув в снег, Велимудр взял командование на себя и велел собираться.

– Что значит – не видел? Не видел, куда бил? А куда целился-то?

Дознание вел сам сотник – Михаил Фролыч Лисовин, боярич и внук воеводы Ратного, Корнея Агеича Лисовина. Высокий и сильный, с небольшими усиками и бородкою, сотник выглядел куда старше своих неполных восемнадцати. Что ж, жизнь побила парня: жесткий недоверчивый взгляд, упрямый подбородок, ухмылка. Зеленые, как у матушки, боярыни Анны Павловны, глаза сейчас пылали гневом. Еще бы… Это ж надо же так!

– Эх! – Мишка пристукнул по столу костяшками пальцев, набитыми постоянными упражнениями. – И угораздило же…

Вот именно что угораздило! Типичный несчастный случай. Тем более – на охоте, бывает… И сухая палка, словно ружье, стреляет!

И он, сотник, должен был сейчас принять решение. Что делать с этим вот… с Глуздом…

Нелегкое решение в восемнадцать лет… Впрочем, восемнадцать – это самому вот телу, в которое когда-то переселился… Правда, лучше сказать – был создан симбиоз… Слияние средневекового отрока из села Ратного и вполне себе состоявшегося мужчины, управленца из высших слоев, бывшего депутата Госдумы (и много кого еще) Михаила Андреевича Ратникова! Именно он из города Санкт-Петербурга был перемещен силой науки в тело юного славянского парня! И перемещение прошло успешно. Симбиоз удался. Поначалу это как-то напрягало (не только других, но и самого Михаила) – уж слишком мудро рассуждал и действовал двенадцати – тринадцатилетний пацан, ну, а теперь, когда восемнадцать, а по виду и все двадцать пять – уже не так напрягает, чего ж…

Уже с самого первого момента появилась у Михайлы привычка к внутренним монологам или, вернее, диалогам с язвительным Михаилом Андреевичем, иронично обращающимся к отроку как «сэр Майкл». Зачастую Мишка легко побеждал Михаила Андреевича, и тот на некоторое время как бы отстранялся, но когда выпадала спокойная минутка, мысли, отнюдь не детские, начинали литься многоводной рекою, захватывая сознание безраздельно.

Кроме самого Миши, таким вот «перемещенным» в Ратном еще был Тимка, Тимофей Кузнечик, а еще – сгинувший (скорее всего, вернувшийся обратно в свое тело и время) боярин Журавль, а также отец Тимки Дамир (может быть) и сын Журавля Юрий, в прошлом году зверски убитый предателями. Так и не съездили они к нему с Кузнечиком Тимофеем! А ведь собирались.

– Так… – еще раз выслушав путаный рассказ Глузда, Миша задумчиво почесал бородку. – Раз убил ты, случайно или нет – неважно… То, по закону русскому, обязан заплатить родичам убитого виру. Очень даже значительную!

Парнишка, побледнев, несмело моргнул:

– А сколько!..

– Да нисколько! – хрястнул по столу сотник. Так хрястнул, что подпрыгнули и тяжелый серебряный подсвечник, и кувшин с квасом, и расписанные под хохлому деревянные кубки… – У тебя таких денег нет. Да и у меня – тоже. Думать надо, что со всеми вами делать. Вот что… Тебя пока – под арест, в поруб.