Путь на восток (СИ) - "Эфемерия" - Страница 79

А ведь это всё моя вина. Абсолютно всё.

Если бы я не настояла, мы бы не оказались в этом проклятом супермаркете. Если бы я не попыталась незаметно улизнуть в аптеку, хренов герой не пошёл бы за мной. И если бы я не была беременна, ему не пришлось бы спасать меня ценой собственной жизни.

Многотонный груз вины давит на плечи невыносимо тяжёлым прессом — и я чувствую, как безвольно горбится всегда прямая спина, словно из позвоночника разом вынули несокрушимый стальной стержень.

Одна слезинка всё-таки срывается вниз, прокатившись по впалой щеке солоноватой дорожкой и капнув с подбородка на залитую кровью футболку доморощенного героя.

— Не вздумай сдохнуть, не вздумай оставить меня одну. Не вздумай, ясно тебе? — я шепчу как заведённая одни и те же слова как самую заветную мантру, самую сокровенную молитву, не видя и не слыша ничего вокруг.

И ощущаю, как внутренности медленно сковывает ледяной волной кристально чистого страха, когда Ксавье совсем перестаёт реагировать на мой жалкий испуганный лепет. Расфокусированный взгляд насыщенно-зелёных глаз становится совсем стеклянным, трепещущие веки начинают опускаться, а слабое биение пульса под моими пальцами постепенно затихает.

Oh merda, нет.

Нет. Нет. Нет.

Это не должно быть… так.

— Не вздумай бросить меня тут, чёрт бы тебя побрал! — неуклонно нарастающая паника странным образом придаёт мне сил, от чего севший голос наливается сталью, несмотря на плотный колючий ком в горле. — Не вздумай меня оставить, я… Я беременна!

Я не сразу понимаю, что действительно произнесла это вслух — практически прокричала. Осознание сказанного накрывает меня только через пару секунд, когда Энид тоненько взвизгивает, Тайлер издаёт изумлённый невнятный звук, а Ксавье резко распахивает глаза, впившись стеклянным взглядом в моё лицо. Не уверена, что он действительно понял смысл услышанного, но это слегка обнадёживает — по крайней мере, мне удалось заставить его не отключиться.

Вот только какой в этом смысл? Ведь беспощадное рациональное мышление упрямо твердит, что с такими ранами долго не живут.

Как и в случае с Бьянкой, я просто продлеваю его жуткие мучения, не желая смириться с фатальной неизбежностью.

— Нет! Так нельзя! — внезапно заявляет Синклер и упрямо топает ногой, заставив притихшего было младенца разрыдаться с новой силой. — Так не должно быть!

Боковым зрением без особого энтузиазма наблюдаю, как блондинка решительно обходит распластанное тело Торпа и садится на корточки, шаря рукой под стеллажом — а потом достаёт оттуда взятую с буксира рацию. Очевидно, она выпала, когда хренов герой бросился наперерез твари, чтобы оттолкнуть меня в сторону. Положив крохотный хныкающий свёрток прямо на пол, Энид сосредоточенно сводит брови на переносице и принимается беспорядочно крутить круглые кнопки — но из динамика доносится только монотонный шипящий треск.

Робкая тень надежды, непонятно зачем зародившаяся внутри, стремительно рушится.

Oh merda, да чего мы вообще ожидали?

Чудес не бывает. Вполне возможно, устройство неисправно — мы ведь даже не смогли поймать прежний сигнал, который транслировался на повторе каждый понедельник ровно в полдень.

Но блондинка всё равно не сдаётся.

— Помогите нам! Кто-нибудь, пожалуйста! Отзовитесь! — упрямо повторяет она, перекрикивая белый шум радиопомех. — Мы в Данвилле, в супермаркете! Помогите! У нас есть раненые, пожалуйста!

В конце концов я совсем перестаю обращать на неё внимание, окончательно и бесповоротно утратив жалкие остатки последних надежд.

Придётся смириться с неизбежным — даже если город выживших и впрямь существует, мы окажемся там без хренова героя.

Совсем скоро вожак умрёт, и стая осиротеет. Ровно как и наш незапланированный ребёнок, которого всего пару часов назад я даже не собиралась оставлять… Но не знаю, смогу ли избавиться от него теперь. Ведь отныне только от меня зависит, оставит ли Ксавье Торп какой-нибудь след на этой земле. Не просто тускнеющие с каждым годом воспоминания, а живое подтверждение из плоти и крови, что хренов герой и доморощенный любитель Ремарка действительно существовал, дышал, жил. Любил меня. И я…

— Вертолёт!

Наверное, я свихнулась.

Мы все. Да, именно так.

Когда-то давно я прочитала множество пособий по психиатрии, чтобы максимально достоверно воссоздать образ буйно помешанного маньяка в одной из своих книг — и там чёрным по белому было написано, что в минуты глубочайших душевных потрясений человеческий мозг способен сгенерировать невероятно реалистичные фантазии.

Скорее всего, сейчас со всеми нами происходит нечто подобное. Ведь это же совершенно невозможно — чтобы мы действительно слышали быстро нарастающий гул вертолётных лопастей. Такого просто не бывает.

— Вертолёт! — звонко повторяет Энид, и в её небесных глазах загорается лихорадочный ненормальный блеск, подтверждающий мою теорию о коллективном безумии. — Вы слышите?! Почему вы молчите?!

Почему? Oh merda, я молчу, потому что вот уже три секунды совсем не чувствую биения чужого пульса под своим пальцами и совсем не слышу хриплого прерывистого дыхания. И даже если каким-то невероятным чудом таинственный вертолёт не является массовой слуховой галлюцинацией, это ничего не изменит.

Наши спасители всё равно опоздали.

Хренов герой больше не дышит.

Он уже мёртв.

А потом двойные двери супермаркета резко распахиваются, и в помещение врываются люди в одинаковой камуфляжной форме спецназа США. Синклер испуганно взвизгивает и подхватывает с пола истошно вопящий свёрток, вжимаясь спиной в стеллаж с продуктами. Галпин срывается с места и стремглав бросается к ней, порывисто заключая перепуганную блондинку в объятия — она зажмуривается и доверчиво прячет лицо у него на груди… А невесть откуда взявшийся Вещь угрожающе рычит и припадает к земле, готовясь к нападению. Я же наблюдаю за происходящим без какой-либо реакции, совсем не будучи уверенной, что глаза меня не обманывают.

— Мисс, быстро отойдите от заражённого! — один из спецназовцев осторожно приближается ко мне и кивком головы указывает в сторону.

Что? Он это всерьёз? Зачем?

Разумеется, я игнорирую приказ незнакомца, продолжая неподвижно сидеть на одном месте и совершенно машинально поглаживая слипшиеся от крови каштановые пряди.

— Кент, не надо, она же в шоке, — укоризненно произносит другой спецназовец мягким женским голосом и решительно стягивает с себя камуфляжный шлем. По плечам рассыпаются длинные белокурые пряди. Женщина средних лет выдавливает ободряющую улыбку и убирает автомат за спину, примирительно вскидывая обе ладони прямо перед собой. — Можно я осмотрю вашего раненого? Меня зовут Валери. Я врач.

— Вэл, аккуратнее, — предостерегающе заявляет тот, кого она назвала Кентом. — Вдруг они уже заражены.

— Мы здоровы! — возмущённо взвизгивает Синклер, выглядывая из-за плеча миротворца.

Продолжая мягко улыбаться, Валери приближается к распростёртому телу Торпа и садится рядом с ним на корточки, тщательно ощупывая шею с другой стороны от раны и не сводя с меня внимательного взгляда — кажется, она считает меня психически нездоровой и немного опасается, хоть и старается этого не показывать. А потом коротко кивает собственным мыслям и выносит вердикт.