Выбери любимый жанр

В постели со Снежной Королевой - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 30


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

30

А сейчас Алена сочиняла мелодию, которая уже была в ней — сначала в зачатке, потом в более оформленном виде — и не зависела ни от чего, кроме ее фантазии.

По трехдольному размеру она поняла, что это вальс. Сначала она наигрывала его умеренно-спокойно, потом в лихорадочно-вихревом темпе.

«Снег… вот он едва-едва сыплет, а потом разыгрывается самая настоящая метель. И страшно, и хорошо!.. Любовь. Он идет ко мне, и я сквозь снег различаю его силуэт… Он все ближе и ближе, а потом протягивает ко мне руки, и метель уносит нас куда-то, и весь мир заполнен предчувствием счастья, надеждой, тревогой… Полное безумие!»

Сбиваясь и начиная снова, Алена играла этот вальс — и постепенно мелодия становилась все более узнаваемой, ясной. Потом Алена схватила нотную тетрадь и принялась записывать ноты (в консерватории ее учили азам композиции). Больше всего она боялась, что эта мелодия так и останется незаконченной.

«Я как будто уже знала ее — давно. Очень давно. Словно она была во мне еще до моего рождения. А теперь мне надо только вспомнить ее!»

Алена с сумасшедшей скоростью записывала нотные знаки, едва не прорывая карандашом бумажный лист, — скорей-скорей, надо схватить эту мелодию за хвост и вытащить ее из того, потустороннего, загадочного мира — в этот.

Она не сочиняла, она вспоминала.

«В консерватории нам говорили — нельзя научить быть Моцартом… Тот же Сальери был гораздо более образованным в музыке и теорию композиции знал намного лучше! Но Моцарт никогда ничего не вымучивал. Мелодия рождалось в нем сразу и легко, словно он уже ее слышал где-то. Где? Почему он ее слышал? Бог ему напевал? Или Моцарт тоже вспоминал ее? Вспоминал то, что было уже заложено в его душу, может быть, еще до рождения?..»

Алена так увлеклась, что совершенно забыла о времени.

Потом вдруг взглянула на часы — и разом отрезвела.

— Господи, какая ерунда! — пробормотала она, глядя на листы с разбегающимися нотными знаками. — Что это на меня нашло?.. И еще с Моцартом посмела себя сравнивать!

И такое отвращение нахлынуло на нее, что она взяла и разорвала тетрадь в клочья.

— Нечего ерундой заниматься…

Она быстро оделась и выбежала из дома, в сырые московские сумерки.

Позже, анализируя этот свой порыв, Алена поняла, что ее подвигло на творчество. Любовь. Любовь, что же еще! Сочиняя музыку, она представляла Романа Селетина — это именно он шел к ней сквозь метель, это к нему она тянула руки.

«А ведь я ревную его. Ревную к той женщине с васильковыми глазами, которая давно мертва. Сима говорила, что если человек уже любил кого-то — сильно и преданно, то это значит, что он в принципе способен любить… Наивно, конечно, думать, что любовь приходит только раз в жизни. Если б оно так было, то все человечество давным-давно бы вымерло! Глупо ревновать к мертвой, очень глупо! И вообще, может, она не женой ему была, а какой-нибудь дальней родственницей…»

* * *

В этот вечер Алена сумела освободиться пораньше — Халатов лежал дома с гриппом, а значит, не задержал ее после работы на традиционную трапезу.

В половине одиннадцатого она переоделась в гримерке и побежала к выходу — прямо через зал, с перекинутой через плечо сумкой. Она торопилась — Селетин обещал позвонить.

— Алена! — Она вздрогнула и едва не упала в проходе между столами.

Сбоку, в небольшой нише — так называемом «кабинете», сидела Люба. Одна.

— Алена, можно тебя на минутку?

Алена мгновение колебалась, а потом взяла и подсела к той за столик.

— Чего тебе? — мрачно спросила она.

— Не очень-то ты вежлива, — вздохнула Люба, откинув назад свои роскошные волосы. — А я вот специально сюда пришла, чтобы тебя послушать.

— Послушала?

— Да. Хорошо играешь. Зажигательно. Эти с тобой ни в какое сравнение не идут… — Она кивнула на сцену, где в данный момент наяривал псевдоцыганский ансамбль.

— Люба, мне позвонить должны…

— Господи, Лозинская, ты до сих пор без сотового? — поразилась Люба. — Ты, наверное, единственный человек в Москве, который ходит без «трубки»! У моей бабки, которой, кстати сказать, скоро девяносто, и то есть мобильник! Во-от такой огромный, с огромными кнопками — чтобы видно было хорошо…

— Очень рада за твою бабушку… — буркнула Алена.

— На, по моему позвони, предупреди кого надо, что задерживаешься. — Люба протянула Алене изящную «раскладушку» серебристо-вишневого цвета.

— Ладно.

Алена позвонила Селетину и коротко сообщила, что этим вечером у них не получится встретиться. Селетин вздохнул и ответил, что ему тоже, наверное, придется задержаться на объекте.

Люба с большим вниманием слушала Алену. Слушала, и на лице ее расцветала удивленно-радостная улыбка.

— У тебя новый кавалер? — спросила потом.

— Не твое дело.

— Да брось ты…

К ним подошел Николя с блокнотом. Белоснежная рубашка, черные брюки, мягкие, черные, чуть вьющиеся волосы до плеч… Люба посмотрела на него одобрительно.

— Алена, будешь что-нибудь заказывать? — официально спросил Николя.

— Буду. Принеси мне, пожалуйста, кружку пива — нашего, фирменного, и рыбное ассорти.

Он ушел. Люба проводила Николя долгим взглядом.

— Красивый мальчик… Очень красивый. Это он — новый Симкин обожатель?

— Ты уже все знаешь… — усмехнулась Алена. — Да, он.

— Сколько ему лет?

— Какая разница.

— Алена, он же лет на пятнадцать младше нашей Серафимы!

— На десять.

— Ну, тоже многовато… — Люба отпила из своего бокала вино. На закуску у нее было мясное суфле, по рецепту девятнадцатого века (Халатов восстановил его по какой-то старой книге). — Но я все не о том…

— А о чем ты хотела поговорить?

Николя принес Алене заказ. Когда он ушел, Люба сказала уже совершенно другим голосом:

— Алена… Алена, прости меня, пожалуйста.

Некоторое время Алена молчала, глядя, как медленно опускается пенная шапка над кружкой пива. В душе у нее царила тоскливая пустота. Как простить Любовь, как смириться с тем, что она отняла у нее Алешу, вычеркнула из жизни целый год… Ведь целый год Алена жила, словно блуждая в густом тумане, не видя ни прошлого своего, ни будущего!

— Прощаю, — наконец тихо уронила Алена.

— Господи. Алена… — Люба, до этого вызывающе нахальная, ёрничающая, окончательно преобразилась. Она всхлипнула и принялась тереть глаза салфеткой. — Нет, это невозможно… я… Ты не представляешь, как паршиво я себя чувствую! Я… я себя самой настоящей свиньей чувствую! Ты на меня правда не сердишься? У тебя ведь теперь есть этот, как ты его называла — Рома?..

— Да, Рома. — Алена с жадностью принялась пить пиво. Подцепила вилкой прозрачный нежно-розовый завиток семги, положила его в рот. Стоило ей сказать, что она прощает Любу, как к ней стали возвращаться запахи и звуки, вообще — вкус жизни. К чему сжигать себя на костре ненависти?.. — Вот такой мужик!

Она показала большой палец

— Замечательно. — Люба плакала и смеялась. — Я за тебя рада. Аленушка...

— Что?

— Если у тебя Рома, то значит… Значит, Алеша тебе больше не нужен?

— Не нужен, не нужен! — Алена залпом допила пиво и попросила у Николя еще кружку. В голове у нее слегка зашумело, по телу разлился блаженный покой.

— Понимаешь, после Нового года у нас с ним все пошло наперекосяк, — призналась Люба, чертя пальцем на столе какие-то узоры. — То уйдет, то придет… Говорит, что только о тебе думает.

— Пройдет! — великодушно сказала Алена.

— Что-то не проходит… Он ведь знаешь, очень совестливый. Из породы самоедов.

— Знаю. Ты ему скажи, что Алена замуж выходит.

Люба остолбенела. Потом принялась быстро-быстро моргать.

— Это правда?

— Да. Рома недавно сделал мне предложение! — гордо сказала Алена.

— Он мне не поверит! Послушай, Алена, ты должна сама сказать это Алеше… Ты скажешь?

— Конечно, скажу. Я ему завтра позвоню и скажу…

— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас! — От волнения руки у Любы задрожали, она едва не уронила на пол свою щегольскую «раскладушку». Потыкала наманикюренным пальцем в крошечные кнопки. — Вот…

30
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело