Девочка у моста (СИ) - Индридасон Арнальд - Страница 47

– А может, она элементарно не знала, как ей поступить, – предположила Эйглоу. – Времена-то ведь были другие.

Конрауд лишь пожал плечами.

– А я ходила к ней на могилу, – добавила Эйглоу.

– Вот, значит, кто оставил там розу. Это была ты?

Она кивнула.

– Я поговорила с администрацией кладбища: за все эти годы ни один человек не поинтересовался тем захоронением. Нанну закопали в землю и забыли. Все, кроме нас с тобой. Нам надо что-то делать.

– Ты предлагаешь раскопать могилу? Нам самим?

– Вряд ли бы Нанна была против, – произнесла Эйглоу, будто эта идея казалась ей ничем не хуже других.

Струйка жидкой овсяной каши перелилась через край кастрюли и стекла на раскаленную плиту. Через незапертую дверь запах пригоревшей пищи проник в коридор. Ливерная колбаса, уже нарезанная ломтиками, дожидалась своего часа на столе.

В коридоре не было ни души, но одна из дверей была слегка приоткрыта – она вела в комнату той женщины, которой Конрауд рекомендовал обращаться в полицию, в случае если ее сосед будет ей угрожать или проявлять агрессию.

Запах пригоревшей каши просочился и туда. Комната была таких же размеров, что и та, которая располагалась в конце коридора, однако в ней имелось окно, выходившее во двор без единого деревца. Замызганная занавеска на окне была наглухо задернута и не пропускала в помещение солнечный свет. Обстановка состояла из дивана и стола, на котором была разбросана разная косметика, а также стоял лоток с каким-то полуфабрикатом, предназначенным для разогрева в микроволновке. Посреди комнаты валялся пакет из супермаркета – из него на пол выкатились несколько упаковок с продуктами. В воздухе пахло дешевым парфюмом.

Тишину нарушали лишь приглушенные стоны боли, издаваемые женщиной. Смиренная и беззащитная, казалось, она полностью отдалась на милость своего истязателя, который наносил ей в лицо тяжелые, равномерные удары.

Потом все стихло. Немного спустя Эймюндюр вышел из комнаты, аккуратно прикрыл дверь и вернулся к себе. Тряхнув головой, чтобы откинуть назад упавшую на лоб прядь волос, он окровавленными руками снял кастрюлю с плиты, вылил в миску не успевшие сгореть остатки овсяной каши, добавил в нее колбасу и как ни в чем не бывало продолжил с того, на чем остановился.

В клинике наступило время ужина. Марта беседовала с одним из врачей возле палаты Ласси, когда ей сообщили, что в западной части города была жестоко избита женщина, проживавшая в съемной комнате в доме неподалеку от улицы Фрамнесвегюр. Несчастная сумела выползти в коридор и привлечь к себе внимание. Учитывая степень тяжести нанесенных ей побоев, это преступление можно было классифицировать как попытку убийства. Полиция арестовала соседа жертвы – довольно пожилого человека. Женщина сама указала на него как на своего обидчика. Тот являлся старым знакомым полиции: на него уже не раз поступали заявления за избиение женщин, в связи с чем он неоднократно оказывался в тюремной камере. Полицейские обнаружили негодяя в его комнате на том же этаже и немедленно доставили его КПЗ полицейского управления на Квервисгата. Сопротивления он не оказал и без тени раскаяния признался в нападении на свою соседку.

– Каков мерзавец! – отреагировала Марта.

– Он, однако, отказывается поделиться с нами своей версией событий, – пожаловался ее коллега на другом конце провода.

– Ну, пусть тогда маринуется в камере.

– Это с нами он разговаривать не хочет, но утверждает, что с Конраудом пообщается.

– С Конраудом? А почему именно с ним?

– Никаких объяснений он не дает.

– Но что ему нужно от Конрауда?

– Откуда мне знать? Я же говорю – объяснений на этот счет мы от него не добились.

Марта присела возле койки, на которой лежал Ласси. Ее пригласил приехать врач: по телефону он сообщил ей, что к Лаурюсу Хинрикссону возвращается сознание. Марта поспешила в клинику, где находилась уже около часа, но пациент пока не подавал никаких признаков пробуждения. Врач объяснил Марте, что состояние молодого человека остается крайне тяжелым, но после полудня тот открывал глаза, и, судя по тому, что он смог ответить на несколько простых вопросов, его мыслительная активность восстанавливалась, поэтому Марта решила подождать еще немного.

Между тем она набрала номер Конрауда, который ответил после нескольких гудков.

– Удобно разговаривать? – спросила Марта.

– Ну, я, вообще-то, немного занят…

Марта пообещала, что отвлечет его от дел буквально на минуту и, сообщив Конрауду о задержании Эймюндюра, спросила, знакомы ли они.

– Да, это сводный брат утонувшей девочки, – ответил Конрауд. – Ты понимаешь, о ком я? Той самой девочки, о которой я тебе рассказывал, но ты решила никаких действий не предпринимать.

– Так ты с ним недавно встречался?

– Да, а что? – спросил Конрауд, и в ту же секунду у него возникло ужасное подозрение: – За что его задержали?

– Рукоприкладство. Он до полусмерти избил свою соседку.

На линии воцарилась тишина.

– Алло? – прервала ее Марта.

– Сукин сын! – сквозь зубы процедил Конрауд.

– А ты-то как связан с этим Эймюндюром?

– Какая же он скотина! – прошипел Конрауд. – Я говорил с той женщиной и рекомендовал ей вызывать полицию, если он поднимет на нее руку.

– Видимо, она просто не успела последовать твоему совету. Однако теперь он возжелал поговорить именно с тобой. У тебя есть какие-то соображения почему?

– Со мной? – изумился Конрауд.

– Сейчас он в КПЗ на Квервисгата. Если у тебя есть время… Было бы интересно узнать, что у него к тебе за разговор. Хотя вообще-то я против того, чтобы идти на поводу у таких сволочей. Если и есть кто-то недостойный никаких поблажек, то это они.

– Но почему он хочет говорить только со мной?

– Понятия не имею.

– Признаться, мне и самому надо бы с ним побеседовать, поэтому…

– Прости, должна тебя оставить! Созвонимся завтра, – Марта поспешно нажала на отбой, заметив, что Ласси просыпается. Его дыхание было неровным, и в следующий момент он разомкнул веки и увидел сидящую рядом Марту. Та убрала телефон в карман и представилась: сказала, что она из полиции и ведет расследование его дела.

– Вы готовы ответить на пару вопросов? – спросила она.

– Дан… ни?.. – только и смог произнести Ласси.

Марта на мгновение растерялась.

– Данни?.. – повторил он едва слышно.

– Она умерла, – сказала Марта тихо. – Мне очень жаль.

Ласси снова закрыл глаза, и его лицо исказила гримаса боли.

– Как?..

– Ее обнаружили у вас в комнате. Она ввела себе лошадиную дозу наркотика… Пока не понятно, намеренно или случайно.

Ласси замотал головой, и Марта, опасаясь, что он опять потеряет сознание, поспешила задать ему вопрос, связанный с тем, что показал на допросе Бидди:

– Данни собиралась опубликовать в Интернете какой-то компромат на Рандвера?

Ласси молчал.

– Поэтому он рассвирепел? – не отступала Марта. – Или Данни угрожала кому-то другому? Кому-то, кто пришел к вам в комнату, когда она там находилась, и оставил ее умирать?

Казалось, Ласси провалился в небытие, но Марта продолжала говорить в надежде, что он все же улавливает ее слова.

– Может, это был не Рандвер, а наркодилер покрупнее?

– Не… Ран… – прошептал Ласси. – Баб… бабушка…

– Что?

– … знала…

– Бабушка? Бабушка Данни? Знала? Что она знала?

Все эти вопросы больше не проникали в сознание Ласси. Он вновь погрузился в забытье, где не было страданий и необходимости отвечать на вопросы, где боль притуплялась, а горе отступало.

Закончив разговор с Мартой, Конрауд отключил мобильник и вернулся в офис человека, назначившего встречу им с Эйглоу. Уже опустился вечер, но он сказал, что сможет принять их, поскольку все равно еще находится на работе. Эйглоу подозревала, что это лишь повод, чтобы не приглашать их к себе домой, но Конрауд с ней не согласился: у того человека не было причин проявлять к ним недоверие. При этом Конрауд не удержался от замечания, что как раз сама Эйглоу редко доверяет ближнему.