Валькирии Восточной границы (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 57

— Вот ты где! Отдай мне мои секиры! Сейчас же! — топает она ногой и в мерзлой земле тут же образуется ямка от ее удара. Глядя на все это, я только успеваю задаться вопросом — когда это барышня Лан из рода Цин успела настолько в себя поверить, что начала мной помыкать пытаться? Вот вроде совсем недавно в углу ямы этой сидела и взгляд поднять боялась, обрывочками своего ципао прикрывалась, а тут вон — и голос на меня повысила и даже ножкой топнула. Что за перепады в настроении?

— С каких таких пирогов я тебе должен твое оружие вернуть? — отвечаю вопросом на вопрос я: — ты у нас пленница, вот и сиди в плену. Твое дело телячье — сидишь в палатке и ждешь, когда тебя дальше повезут.

— Как ты можешь так! Ванбадан! — надувает губы барышня Лан: — Я же твоя наложница! В отсутствие жены — главная твоя женщина. И без оружия! А у вас — Девятые Врата, я слышала! Все понадобятся!

— Ну во-первых о изменении твоего статуса я ничего не слышал — говорю я: — во-вторых застегни пуговицы на мундире, простудишься, у тебя же там все до самого Челябинска видно, отморозишь себе достоинства.

— Она и правда ваша наложница⁈ — округляет глаза стоящая рядом Цветкова: — грех-то какой!

— И не говори — откликаюсь я, глядя на покрасневшую барышню Лан: — сплошной грех. Содомский. Кстати о Содоме…

— Н-не надо! — тут же отстраняется барышня Лан и прикрывает ладошкой что-то позади себя, одновременно краснея: — не надо Содома! Я… сама потом! Секиры только верни!

— Вообще-то у нас сейчас каждый маг на счету — задумчиво говорит Цветкова: — хоть и грех, конечно, содомский, но все-таки. Я бы с нее клятву взяла что в спину не ударит…

— Да за кого ты меня принимаешь⁈ — возвысила голос барышня Лан, но на всякий случай — все же сделала шаг назад от меня: — я — Мастер Парных Секир из рода Цин!

— Слышала уже — машет рукой Цветкова: — секиры «взад-вперед»… мне Вероника Зимина рассказала по чему ты там мастерица. Или… «туда-сюда»? Или все-таки «и туда и сюда»?

— Для непорочной девы и монашки ты как-то подозрительно легко в таких намеках разбираешься — поднимаю я бровь и Цветкова — краснеет.

— Вот теперь я узнаю брата Володю! — раздается громогласный голос и Леоне фон Келлер — спрыгивает со своего коня: — когда вокруг него все барышни краснеют, а он стоит и похабщину несет! Ну что, смертнички, собрались? Замечательный день чтобы умереть, может кто-то все-таки поцелует гусара напоследок?

— Смотри-ка, чжуры тоже тут. — ворчит фон Келлер, натягивая поводья своей лошади. Я держусь с ним рядом, навыки езды верхом не самая сильная моя сторона. Слава богу и гвардии лейтенант Уваров в свое время тоже не был замечен за джигитировкой с двумя шашками стоя в седле, так что гусар только хмыкнул, глядя на то, как я в этом седле держусь. Нагладив меня чем-то вроде «ну, хоть не падаешь и то ладно».

Барышне Лан, распоряжением вышестоящего командования (полковника Мещерской) были выданы ее секиры, а мне распоряжением этого же начальства было сказано, чтобы я за ней приглядывал, будто у меня своих дел мало. Она ехала на гнедой кобылке немного справа и сзади меня. Еще праве — держалась в седле само вышестоящее начальство в лице Мещерской, которая нещадно дымила своей трубкой, сложив руки на груди. Как она умудрялась при этом своей лошадью управлять? Есть у меня мысли что сжатием бедер, как монгольские всадники и амазонки, но как только я об этом думал — начинал невольно завидовать лошади. Оказаться между сильных бедер полковника Мещерской, сжимающих тебя, сдавливающих до тех пор, пока не попросишь пощады… а мы в гвардии — пощады не просим. Умираем, но не сдаемся. Вот прямо между бедер этой сильной женщины…

— Опять Вашблагородие непотребства думаете — говорит валькирия Цветкова, которая теперь с легкой руки Мещерской мой адъютант и потому всегда и везде рядышком. Я уже привык к тому, что едва голос повысишь и вот так «Цветкова!» крикнешь — она тут как тут. Удобно. Но иногда с мысли сбивает, вот как сейчас.

— Помолчите все. — вынимает трубку изо рта Мария Сергеевна и вглядывается в темные ряды чжурской конницы: — можешь расслабиться, Уваров. Чжуры не воевать идут.

— В прошлый раз вы тоже так говорили — тихонько себе под нос замечаю я. Мещерская только фыркает. От строя чжурской конницы отделяется всадник и стремительно приближается к нам. Хорошо идет, быстро, сам всадник как будто в пространстве прикреплен — только его ноги отрабатывают, амортизируют стремительный галоп. Рядом прищелкивает языком в восхищении фон Келлер и подмигивает мне, повернувшись, мол вот как надо на лошади ездить, а ты… пехота ты Володенька.

Трогается с места Мещерская, выводит своего коня вперед на два корпуса, привлекая внимание всадника чжуров. Сиятельный князь Муравьев и генерал Троицкий находятся в глубине строя, на острие мы с Мещерской, а у нее звание повыше и вообще она понимает, что тут происходит, а я только усугубить могу.

Чжурский всадник меняет направление, заметив Мещерскую, направляется к нам и вот он уже совсем рядом, и я вижу, что это не всадник, а всадница. В меховой безрукавке поверх теплого дэгэла, в отороченной собольим мехом шапке, под шапкой — румяное лицо, темные глаза, пухлые, чувственные губы, обветренные и словно бы тронутые морозом — белесые. У седла приторочена волчья голова, из-за спины торчат рукоятки мечей — над каждым плечом. Из рукояток вниз свисает цепь, заканчивается где-то там за спиной. Лошадь всадницы с трудом останавливается, гарцует на месте, поворачивается боком, и я вижу, что за спиной у всадницы в меховой шапке не мечи, а молоты. Два молота на длинных рукоятях, связанные цепью. И как они на спине у нее удерживаются? Впрочем, о чем вопрос, я узнаю эту девушку по описаниям. Волчица Шаоци, Мастер Парных Молотов «Две сестры». Вот так молва народная и разносит были-небылицы. Прямо сейчас, глядя на меховую шапку, на обветренное, румяное лицо, на две рукоятки молотов над плечами, на притороченную голову волка у седла — так и хочется сказать «ваша слава опережает вас, Волчица Шаоци».

— Приветствую, Тигрица Голодной Страны — говорит всадница, справившись с своей лошадью и развернув ее к нам, она говорит с легким акцентом, но довольно чисто.

— Вэй хоу му ланг Шаоци… — отвечает ей полковник и наклоняет голову в знак уважения.

— Обалдеть! — шепчет валькирия Цветкова: — они наконец встретились!

— Шаоци-дацзе! — окликает всадницу моя пленница, барышня Лан из Цин: — во зай дже! Во ити доу хэн хао!

— Ар ни зай джели… — скользит по ней взглядом Волчица Шаоци и останавливает свой взгляд на мне: — значит и ты тоже выжил. Как и ожидалось от Неуязвимого Отшельника…

— Отшельника⁈ — давится рядом воздухом фон Келлер, но чжурская всадница не обращает на него внимания, она поворачивается к Мещерской.

— Меня не было на поле боя в прошлый раз — говорит она ей в лицо: — иначе ты бы не сидела сейчас в седле.

— Если бы ты была на поле боя в прошлый раз — ты бы сейчас лежала в палатке у целителя — отвечает ей Мещерская. Они смеривают друг друга взглядами и сзади меня тихонько пищит Цветкова, именно пищит, иначе этот звук «иииии!» — я и назвать не могу. Она вообще ведет себя словно семиклассница, попавшая на концерт своего поп-идола, даже не на концерт, а в гримерку после концерта.

— В любом случае — я бы не напала на тебя исподтишка. — умеряет силу своего взгляда чжурская всадница: — и ты это знаешь.

— Знаю — кивает Мещерская: — как ты знаешь меня.

— Чертов принц Чжи — ворчит всадница чжуров: — меня отправили в обоз за возражения.

— Начальство — пожимает плечами Мещерская: — такое начальство… — они обмениваются взглядами и синхронно хмыкают. Две сильные женщины понимают друг друга, они соперницы, они конкуренты, но они — не враги. Всадница чжуров — легко спешивается, встает на землю и поднимает голову на Мещерскую. Мещерская в свою очередь — спрыгивает с лошади и делает мне жест рукой, жест, значение которого понятно мне абсолютно. «Уваров — ко мне!». Я спешиваюсь, бросаю повод Цветковой (должна же быть и польза от обладания собственным адъютантом!) и подхожу к ним.