Лубянская империя НКВД. 1937–1939 - Жуковский Владимир Семенович - Страница 20

Впрочем, ошибется тот, кто посетует: «Не повезло же человеку. Так оступиться…» Что касается отца, то троцкистский эпизод никакой или почти никакой роли в его жизни и карьере не сыграл. На приговор суда данный факт не повлиял. Кстати, аналогичные, условно говоря, «проколы» вовсе не были редкостью и в других биографиях. Например, Евдокимов на допросе (июнь 1939 г.) указывает, что близко знал Фриновского «по совместной работе с 1919 г. и его правые настроения и обиду, которые он часто проявлял по отношению к руководству ЦК, начиная с 1929 г., т. е. после проработки его по делу правых в Сокольническом районе г. Москвы…»

Да и Ежов в 1919 г. армейским трибуналом был приговорен к одному году тюремного заключения условно. Об этом говорится в постановлении о привлечении к уголовной ответственности, написанном 10 июня 1939 г., т. е. ровно через два месяца после ареста. Правда, за что приговорен — не сказано. Наконец, более известны факты меньшевистского прошлого таких любимых сталинских клевретов, как Мехлис и Вышинский, к коим с полным основанием можно присовокупить также Заславского — многолетнего автора «Правды».

Особого внимания заслуживает упомянутый в записке отца Стешенко. В доносе Неруса он назван «видным петлюровским генералом», Людмила аттестует его «крупным петлюровским начальником». Процитируем справку от 17.Х. 1938 г., присланную Центральным Архивным Управлением УССР.

«О СТЕШЕНКО сообщается следующее. Был убит грабителями в ночь на 31-е июля 1913 г. по пути с вокзала в Полтаве в город. «Киевская Мысль» в некрологе писала о нем: «В дни Центральной Рады СТЕШЕНКО И.М. был сначала генеральным секретарем, а потом министром Просвещения».

В должности министра Стешенко состоял в кабинете ВИННИЧЕНКО.

В последнее время Стешенко состоял «генеральным комиссаром по просвещению» — «Киевская Мысль» № 127 от 2/VIII — 1918 г.

В гетманском официозе «Державный Вестник» № 7 от 29/V—1918 года есть приказ: — «назначается генеральным инструктором по министерству просвещения СТЕШЕНКО И.М. по штату 4-го класса с 1 /IV—1918 г.».

Отец пишет о — хочу сказать светлой памяти — Стешенко как-то отстраненно, с холодком, что вполне объяснимо. А я помню маленькую, но отлично выполненную и наклеенную на паспарту фотографию Стешенко с надписью «Моему любимому ученику». Чекисты, проводившие у нас обыск в этом же октябре месяце, фото видели, но остались равнодушными и его к опечатанным материалам (как и весь альбом) не присоединили.

Славный городок Полтава! По крайней мере — тех лет. Великий полтавчанин Короленко возмущался разгулом бандитизма, в частности, когда освобожденный революцией преступник использует неожиданно обретенную волю для расправы с судьей, пославшим его (разумеется, вполне заслуженно) на каторгу.

Комиссия продолжает работать с выдающейся интенсивностью. Той же датой, что и объяснительная главного персонажа, помечено письмо некоего Лишанского. А если точнее — Лишанский Семен Аркадьевич, 1985 г. р., рабочий, образование домашнее, член партии с 1916 г. Он весьма активно участвовал в партчистке отца, ход которой лишний раз подробно описывает в документе, адресованном «Центральной комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б)…» Даже тут слегка намазал: не было такой «Центральной» комиссии. Одним «домашним» образованием такие огрехи не объяснишь. Немного погодя читатель, надеюсь, согласится, что я не придираюсь.

Лишанский вспоминает не только о чистке. Процитируем.

«В 1930 или 31 по поручению сектора кадров ЦК ВКП(б) (Гавриленко) я производил с бригадой проверку кадров Металлоимпорта. Председателем Металлоимпорта я застал Жуковского, который, кажется, раньше был членом правления Металлоимпорта, когда председателем был враг народа Биткер».

Опять ему кажется: в Металлоимпорте Жуковский никогда не работал.

«…я узнал, что в Берлине представителем Металлоимпорта работает некий Райк. Я Жуковскому там же заявил, что слыхал о Райке много неблаговидного, как о человеке с нечистыми руками… Кажется, в этот период приезжал Райк и, недолго пробыв в Москве, уехал в Берлин и больше в С.С. не возвращался. Если память мне не изменяет, я в записке ЦК ВКП(б) на имя Гавриленко ставил вопрос о снятии с работы ряда работников Металлоимпорта и в том числе Жуковского и Райка.

Возможно, что Райк был кем-то предупрежден о том, что требовали его отзыва в Советский Союз.

Очевидно, этот же Райк или Райх упоминался в процессе троцкистского центра, который связывал с заграницей врагов народа с Троцким».

Память Лишанскому, видимо, изменяет стабильно. Об этом говорит следующий отрывок, взятый из чернового материала Шкирятова.

«Что же касается заявления Лишанского о близких отношениях Жуковского к Райку, впоследствии невозвращен-цу, то нам не удалось разыскать докладной записки Лишанского в ЦК, в которой он настаивал на немедленном снятии его с заграничной работы. А т. Жуковский отрицает свои близкие отношения к Райк и заявил нам, что сигналов в отношении сомнительности Райк он не получал».

Интересно познакомиться с Райком Ефимом Львовичем. Член ВКП(б) с декабря 1917 г., б. рабочий-скорняк, инженер-электрик, окончил МВТУ в 1924 г., в старой армии был в 1915–1916 г.

Приводим выписку из стенограммы беседы 11.Х.38 г. работников Комиссии Виноградова и Ястребова с Тяпки-ным — директором конторы Союзметимпорта (бывшего Цветметимпорта).

«ЯСТРЕБОВ: — А вы не знаете, какое было отношение правления к Райку?

ТЯПКИН: — Я знаю, что Жуковский его очень хвалил. По моему предположению Райх «нашел» Гаммер-шмидт, причем тов. Жуковский, когда вернулся из командировки…, очень хорошо отзывался о Райхе, как хорошем, толковом коммерсанте…

ВИНОГРАДОВ: — Вы все-таки в те времена были человек сведущий. У нас есть одно сообщение…, что Райх занимается взяточничеством. Были такие слухи в 30–32 гг.

— Мне казалось, что до 31 г. Райх был звездой. Мне казалось, что это человек, который имеет будущее. Может быть, это ошибка, но у меня не было оснований о нем плохого думать.

— Так что слухов таких не было?

— Я никогда не слыхал. Может быть, это было в более поздний период, но я должен предупредить вас, что вещи, которые могли касаться членов партии, не были известны другим работникам.

— Вы знали Лишанского?

— Да, но я его знал как работника в английском отделе, причем он себя никак не проявлял. Просто нуль. Ничего о нем сказать ни хорошего, ни плохого не могу…»

Из сказанного Тяпкиным можно, кстати, заключить, что в описываемое им время он членом партии не был. Ну а сравнительная характеристика Райка и Лишанского впечатляет.

Следующий итоговый документ в комментариях не нуждается. Отметим лишь, что фигурирующий там Аллилуев — «тот самый», т. е. брат жены Сталина.

«10 мар. 1932.

Секретно Слушали:

Райк… В декабре 29 г. командирован в Берлин для работы в отделе металлов Торгпредства вместо инженера Кнышинского, отказавшегося вернуться в СССР…

В январе 31 г. Райк был в отпуске в Москве. После его возвращения из отпуска, в марте последовало телеграфное требование откомандировать его в Союз. В бытность в Москву зав. отделом Цветметзолота т. Аллилуев ходатайствовал об оставлении Райка в Берлине, и после переговоров с т. Озерским он был оставлен там.

В августе последовало вторичное распоряжение об откомандировании Райка в Союз. Тов. Аллилуев снова телеграфно и в письме т. Розенгольцу излагал свои соображения о возможности случайного дублирования первого распоряжения. Т. к. возражений на свою телеграмму и письма не получил, Райка в Союз не откомандировал. В октябре т. Аллилуев, будучи в отпуске в Москве, рекомендовал предоставить Райку отпуск. Райк отпуск получил, но в Союз не поехал.

В ноябре 31 г. выяснилось, что Райк отказался вернуться в СССР.