Меня зовут Шон - Макгоуэн Клер - Страница 36

Услышав, как кто-то, подойдя к дому Норы, продирается через сад и пробует открыть заднюю дверь, я выскочила через переднюю и бросилась в темноту за дорогу. Я не знала, кто это, и слишком боялась обернуться. Машин поблизости я не заметила. Забежав к себе в прихожую, я некоторое время стояла в темноте, трясясь от прилива адреналина, страха, шока — всего сразу. Нора. Элинор. Твоя жена жила в соседнем доме. Это безумие. Что ей нужно?!

Я не знала, что делать. Ник скоро должен был вернуться с работы, и я никак не смогла бы ему объяснить, почему расхаживаю взад и вперед в темноте. Прошло, наверное, минут десять, и я увидела подъезжающую машину Норы — значит, это не она меня спугнула. Интересно, тогда кто? Забавно, если это и в самом деле был взломщик, которого я собиралась использовать в качестве предлога, если бы она застала меня в своем доме. Я увидела, как она посмотрела в сторону моего окна, и пригнулась — глупо, ведь при выключенном свете она не могла меня увидеть. Нора, которая бывала в моем доме, в доме которой бывала я, с которой я вдвоем гуляла по пустынной местности, стала воплощением ужаса. Я вспомнила о мертвом кролике. О слове на снегу. О том моменте, когда я упала и увидела, что она не сразу решилась мне помочь. Но та странная музыка в моем доме — разве она могла это сделать?

Я не знала, что мне теперь делать. Клодия дала понять, что ей немного не до меня, а рассказать всю историю маме я не решалась. Был только один человек, к которому я могла обратиться, практически незнакомый, но отнесшийся ко мне с участием. Человек, который в каком-то смысле тоже стал твоей жертвой. Оставалось только надеяться, что он согласится мне помочь.

Телефон звонил долго. У меня в голове проносились слова: «Все это звучит безумно… Простите, что беспокою, но… мне кажется, кто-то меня преследует».

— Алло? — мой голос звучал неестественно высоко. — Доктор Холт?

— Я вас слушаю…

Мягкие интонации, но с ноткой раздражения. Я удивилась, что он сам ответил на звонок; обычно попытка дозвониться кому угодно из государственной службы здравоохранения превращалась в путешествие по лабиринту добавочных номеров в духе Кафки.

— Я недавно была у вас. Я… я сказала, что меня зовут Нора.

Похоже, он вспомнил сразу:

— Ах да… Подруга Патрика Салливана, моего alter ego.

Странная вышла история… Зачем тебе, сотруднику финансового отдела, понадобилось идти на медицинскую конференцию? Это не имело никакого смысла. Или ты на подобных мероприятиях клеил женщин? Или проделывал что-нибудь еще?

— Я подумала… Просто странно, что он назвался вашим именем.

— Я знаю. В том-то и дело. Он, кстати, должен был заниматься регистрацией на той конференции. А я не говорил, что собираюсь, это точно. А еще… сейчас в отделении проводится какая-то внутренняя проверка. Определенно не могу сказать, но вроде обнаружена утечка средств из бюджета или что-то подобное, а за это как раз он и отвечал. Нора…

Я перебила его:

— Простите, но это не мое имя. Меня зовут Сьюзи.

— Так… — не сразу отреагировал он.

— Мне очень жаль, — извиняющимся тоном продолжила я. — Я могу это объяснить. Мы не могли бы встретиться за чашкой кофе, например?

Конечно, это было опасно. Но и альтернативы я не видела. Ты постоянно обманывал меня — почти всегда. А этот человек выступал связующим звеном между твоим враньем и твоей настоящей жизнью и был знаком с доктором Конвеем, который явно знал что-то о происходившем между нами. Ты как-то раз сказал, что вести двойную жизнь — это все равно что наполнить презерватив водой и начать искать, где он протекает. Доктор Конвей был потенциальной утечкой. Возможно, единственным, кто мог связать мое имя с мертвецом из Суррея. И мне очень хотелось узнать, много ли ему известно. Может, тогда даже удастся выяснить, что за чертовщина творится в моей жизни.

— Хорошо, — ответил он.

Голос у доктора Эндрю Холта был приятный. Спокойный, глубокий, каким твой не был никогда. Мы договорились встретиться в Гилфорде на следующий день — мне оставалось только придумать, как добраться туда еще раз. Я повесила трубку, пытаясь определить, насколько виноватой себя чувствую. Намного меньше, чем думала. Наверное, существует некий предел самобичевания. Или у эмоций есть какая-то своя иерархия, но сейчас меня переполнял ужас — безграничный, отупляющий ужас.

Снаружи послышался шум машины. Ник? Я подбежала к окну, но ничего не увидела. Шум двигателя затихал вдали. Наверное, гость Норы припарковал машину дальше по дороге, где я обычно ждала тебя. Теперь в ее доме за опущенными шторами горел свет, и мне стало интересно — не стоит ли она там, наблюдая за мной, пока я наблюдаю за ней.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я снова, вывернувшись из объятий Конвея.

Я заметила, что он успел приложиться к небольшой бутылочке бренди, которую я держала на кухне, и мое отвращение к нему только усилилось. Как можно быть таким скотом?! Но как он меня здесь нашел?

— Ты смылась, — заявил он, омерзительно улыбнувшись. — Не успела похоронить мужа, как все продала и съехала. И даже адреса не оставила для друзей. Повезло еще, что в больницу сообщила.

У меня сердце упало. Он был прав. Эдди связывался с ними и уточнял информацию о пенсии Патрика; какой бы скромной она ни была, я нуждалась даже в этой небольшой сумме. Должно быть, Конвей как-то залез в систему. Я отступила от него на шаг. Меня тошнило от его прикосновений.

— Что ж, ты меня нашел. Что тебе нужно?

— Что мне нужно? Посмотрим… Деньги, которые занимал у меня твой муж.

— У тебя нет никаких доказательств, — я сняла куртку и ботинки, показывая, что это мой дом и ему здесь не место.

— Разве? — он снова подошел ближе. Человек, понятия не имеющий о личном пространстве! А от мысли о том, что он имел доступ к анестезии, меня чуть не вывернуло. — Мы можем все уладить по-тихому. Просто ты мне заплатишь, и я исчезну.

— С чего бы это? Ты больше ничего не можешь нам сделать. Патрик мертв. А мне больше нечего терять.

— А если я скажу той девчушке через дорогу, кто ты такая? — Я заморгала; я даже и не думала, что ему известно о Сьюзи. — Это ведь ребенок Пэдди у нее в животе, верно? — Он еще раз попал в цель.

Конвей знал намного больше, чем я предполагала. Может, ему рассказал Патрик? Я представила, как мой муж с нежностью говорит о Сьюзи, и у меня стало тяжело на сердце.

— Конечно, нет. Послушай, шантаж — это преступление. Если ты немедленно не уйдешь, я обращусь в полицию.

Он рассмеялся:

— Пойдешь в полицию? Расскажешь им, кто ты такая на самом деле? Не думаю, Нора.

Я помолчала немного, обдумывая следующий ход, словно играла в шахматы:

— Сколько он тебе должен?

— Двадцать штук.

Было крайне сомнительно, что сумма настолько велика, даже если мой муж что-то и занимал. Но я была у Конвея на крючке. Одно слово Сьюзи о том, кто я такая, и она скроется, забрав с собой ребенка. Ребенка Патрика.

— Мне понадобится время, чтобы их найти, — сказала я, стараясь контролировать эмоции. — Видишь ли, Патрик оставил меня практически ни с чем.

— Говорят, совсем тебя обчистил. Но что-то же осталось. После того, как твоя семья погибла в том пожаре… Какая жалость, бедняжка Элинор! И какое совпадение — она жива и здорова, а остальные — пшик! И твоя удачная карьера пианистки. Денег должно быть достаточно.

«Элли! Элли! Мне страшно!» Бледное лицо в окне.

Я должна была сохранить спокойствие. Этот ублюдок не мог об этом знать. Никто не мог.

— Он растратил все, — сказала я, злясь от осознания правды. — Он разорил меня, Джеймс. Прости, если он аналогично поступил и с тобой, но что я могу сделать? Денег нет. А он погиб, врезался в дерево и умер, поэтому я едва ли смогу заставить его все вернуть.

Конвей улыбнулся мне ужасной, хитрой улыбкой. Как же я ненавидела его в этот момент! Будь у меня под рукой что-нибудь тяжелое, так и ударила бы его по голове.