Нулевой контракт (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 47

— Все… все… — язык более-менее слушался, а под одеждой и броником я был буквально мокрым от пота — и откуда взялась жидкость, все давно должно испариться. — Отпустило.

— Что это было? — спросил он. — Рожа красная, глаза закатились, я едва не обделался. Эпилепсия?

Выстрелы загрохотали с новой силой, и я вспомнил, что мы вообще-то воюем, пытаемся штурмовать укрепленную позицию.

— Давай вперед, потом расскажу, — дышал я как загнанная лошадь, в груди хрипело, каждый вдох будто царапал сердце.

Я полез вверх, едва поднял голову, как по каске словно долбанули молотком и меж ушей зазвенело. Тут же Вася матюкнулся вполне по-сибирски, ухватился за плечо, и через мгновение мы оба очутились на дне канавы.

— Броня? — спросил я.

— Выдержала, — ответил он. — Но рукой пока шевелить не особо. А ты?

Я только хмыкнул — мне по башке за последние дни прилетело столько раз, что там наверняка не осталось живых нейронов, а кость покрылась трещинами.

— Есть один!! — заорал кто-то, явно из старичков, и словно эхо издалека донесся стон.

Завалили кого-то из наших.

Злость накатила такой силы, что мне захотелось укусить себя за губу, броситься в самоубийственную атаку в полный рост, что угодно, только бы не ощущать себя бессильным и бесполезным! Но она же и помогла немного прийти в себя, очистила сознание от болезненного дурмана, что остался после приступа.

Вариантов нет — либо мы прорвемся во внутренности разрушенной башни, либо доверившиеся нам девчонки погибнут, и похоже очень дурной смертью.

— Кое-что придумал, — сказал я, посмотрев на Васю. — Выглядит странно.

— Ну? — он нахмурился.

— И если что — я не сошел с ума, — за минуту я израсходовал дневной лимит слов, и если так пойдет, то выдам сегодня недельный. — Пока. Но обязательно сойду. Потому что… Потому что…

Признаться оказалось неожиданно сложно, язык прилип к нёбу.

— Я заражен, — произнес я наконец. — Жить мне осталось часов восемь, не больше.

Вася перекатился в сторону, а потом шарахнулся от меня, буквально пополз на локтях спиной назад, волоча за собой автомат, и в другой момент это выглядело бы смешно и нелепо, но только не сейчас.

Будь у Васи такая возможность, он бы выскочил из нашего убежища и рванул прочь, сверкая пятками.

Но я спокойно лежал на месте, зубьями не скрежетал, кровожадный вой не издавал, и даже слюну не пускал, так что Макунга успокоился. Подозрительно осмотрел меня с головы до ног и подполз ближе, чтобы можно было разговаривать шепотом.

— Может ты ошибся? — первый вопрос был предсказуем как удар грома после молнии.

Я покачал головой и продемонстрировал руки, ногти на которых были ярко-желтого цвета.

— Остальные симптомы тоже, — сообщил я.

— То-то я думаю, что ты, братан, сегодня не совсем в порядке, — пробормотал Вася. — Печаль какая, эх, горе-кручина…

— Придумал кое-что, — напомнил я, поскольку времени на то, чтобы предаваться горю, а тем более кручине у нас не было.

Вася выслушал меня, качая головой, пуча и так большие глаза и шепча матерные словосочетания и их комбинации.

— Да ты свихнулся, — сказал он наконец. — Не сработает. На любом этапе провалится. Глупость это, забудь.

— А ты что предлагаешь, сдаться? — спросил я. — Чтобы этот урод девчонок перебил? Жанна твоя наверняка до заката не доживет.

Перестрелка тем временем почти стихла, атака наша захлебнулась, все пары добрались до хорошо прошиваемых очередями рубежей и там застряли, и один из наших то ли убит, то ли тяжело ранен.

— Нет, — Вася нахмурился, подвигал желваками. — Ладно, давай. Чего делать, мать ети? Где резать? — в руке у него появился штык-нож.

Нам требовалось много крови, чтобы создать видимость настоящей лужи, натекшей из моего тела. Тактической медицине нас конечно учили, но там подобной информации не давали, и ничего удивительного. Я помнил, что вроде бы обильно кровоточат раны на голове, поскольку там много мелких сосудах, но этот вариант не очень годился.

— Давай руку, — сказал я, закатывая рукав.

Рану на внутренней поверхности плеча спрятать легко, а если жидкости вытечет недостаточно, то сделаем вторую. Беспокоиться о заражении мне смысла нет, я уже заражен, да так, что обычные вирусы с бактериями должны сдохнуть от зависти.

Штык-нож коснулся моей плоти почти нежно, боль явилась немного позже, я стиснул зубы. Но кровь потекла как надо, тоненькой струйкой, и я выставил конечность так, чтобы капли падали на песок.

— Давай еще одну, — велел я.

Голова закружилась, то ли от кровопотери, то ли от терзавшего меня бешенства, то ли от жары и обезвоживания. В ушах появился гул, похожий на рокот прибоя, все вокруг почернело, но я как-то удержался на грани сознания, не упал в обморок.

— Эй, хватит, — пробился мне в мозг голос Васи.

— Да, — я встряхнул башкой. — Теперь в атаку.

Из канавы мы высунулись немного в стороне от того места, где пытались сделать это раньше. Враг отреагировал так, как нужно — грянула очередь, заплясали выбитые пулями фонтанчики песка.

— Ааааа! — заорал я как можно громче. — Ешь меня кони! Ногаа!

Мне нужно было, чтобы Цзянь и остальные услышали мой голос, опознали бойца Ивана Серова, который причинил им столько неприятностей.

— Братан! Тебя ранили?! Братан! — вполне натурально подыграл Вася, и сдернул меня обратно на дно канавы, где продолжил уже шепотом. — Целый? Не попали в тебя?

— Все хорошо, — подтвердил я.

О том, что порезы адски болят, я говорить не собирался — не до того сейчас, да и не мешает особо.

Вася обхватил меня, как положено раненого, и поволок дальше, прочь от вражеской позиции. Сейчас он изобразит попытку эвакуировать меня в тыл, но попытка эта провалится, старички не дадут ему сделать ничего.

И пули засвистели вокруг как по заказу, одна едва не щелкнула меня по кончику носа, другая по касательной зацепила бронежилет, ребра под ним хрустнули, но выдержали.

— Достаточно, — прошептал я. — Уходи.

Вася столкнул меня все в ту же канаву, и пополз дальше без груза, стремительно и ловко. Если в ближайшую пару минут в него не попадут, то он окажется в безопасности меж песчаных кочек.

Я же собственным штук-ножом проткнул штанину на бедре и сделал в нем дырку. Надо изобразить, что мне прострелили ногу, и я истек кровью из бедренной артерии, и для этого улечься мордой вниз так, чтобы пах оказался как раз на кровавой лужице… эх, невелика она для такой раны, но можно списать на то, что песок впитывает.

Руки безвольно разбросать и прикинуться даже не ветошью, а дохлым воробушком.

Конечно есть вероятность, что за мной никто не полезет, но учитывая темперамент Джавала — не очень большая, этот тип на месте не усидит, зуб даю.

— Один ушел! — донесся полный досады голос Энрике, и я порадовался за Васю.

— Второй был Серов, клянусь подмышками Вишну, — откликнулся потомок кшатриев. — Комотделения, разрешите… — и он забормотал в сторону, так что я перестал различать слова, уловил только «священная плоть».

— Только быстро. Усекли? — сказал наконец Цзянь, и сердце мое замерло.

Шорох послышался не с той стороны, откуда доносились голоса, а сильно правее, с севера. На меня посыпался песок и чужой ствол болезненно ткнулся в шею, на что я никак не отреагировал.

— Дохлый? — спросил Энрике.

— Проверим, — сказал Джавал, и чья-то рука взяла меня за запястье. — Нет, живой. Великолепно. Переворачивай его.

Меня перекатили на спину, сдернули автомат и принялись обыскивать.

Когда меня резали, я подумал, не спрятать ли хорошенько штык-нож, чтобы потом им воспользоваться. Но потом вспомнил, что имею дело с профессионалами, что найдут, и тогда подозрений не избежать.

И точно, эти двое заглянули во все места, где я мог скрыть что-то опасное, разве что задний проход не стали проверять.

— Священная плоть — это живая плоть, и жизнь ее теперь наша, — бормотал Энрике, и в голосе его звучала алчность.