Подводная лодка - Буххайм Лотар-Гюнтер - Страница 11

«Они отправляют нас в поход из шлюза», — произнес Командир. «Обычный чертов нонсенс!»

Команда была выстроена на корпусе сзади боевой рубки. Всего лишь пятьдесят человек — в возрасте 18, 19 и 20 лет. Лишь старшины и главные старшины были на год или два старше.

Я не мог в полумраке различить их лиц, и не смог запомнить их четко произносимых имен, когда делали перекличку.

Корпус подводной лодки был скользким от морского тумана, который вплывал из наружного ковша. Серо-белый туманный свет был столь ослепляющим, что в нем растворялись очертания выходных ворот.

Старший помощник отдал честь. «Все на борту, за исключением матроса центрального поста Бэкера. Команда по местам к выходу из гавани. Готовы к выходу в море»

«Главные двигатели, электродвигатели и рулевое управление готовы», — добавил Стармех. «Воздух на тифон подан».

«Очень хорошо». Командир поднял свой голос. «Смирно! Молчать и слушать меня. Вольно».

Он подождал, пока шарканье ног утихло.

«Я полагаю, вы слышали, что Бэкер был убит. Воздушный налет на Магдебург. Чертовски обидно — Бэкер был славным малым». Пауза. «Ладно, в прошлый раз в походе удача не сопутствовала нам».

Более длинная пауза. Командир недовольно нахмурился.

«Если честно, это не наша вина. Но все равно, сделайте так, чтобы в этот раз было лучше. Будьте наготове, вот и все».

Ухмылка промелькнула на одном или двух лицах.

«Никогда не тратит слов попусту, не так ли?» — пробормотал Стармех.

Теплый пар струился из открытого люка камбуза по корме. Появилось лицо кока. Я передал ему свои вещи.

Боевой перископ беззвучно скользнул вверх. Глаз циклопа повернулся во всех направлениях, поднялся до максимальной высоты на своей сверкающей серебристой антенне, затем снова ушел вниз и исчез из вида. Я взобрался на боевую рубку. Краска, которая была еще липкой, оставляла следы на моих руках. Передний люк уже был задраен. Захлопнулся люк камбуза. Единственный оставшийся доступ внутрь был через боевую рубку, через её верхний и нижний люки, или «крышки».

Внутри подводной лодки все еще царил беспорядок. Невозможно было попасть куда-либо без того, чтобы не пришлось сжиматься и протискиваться. Запасные гамаки, набитые буханками хлеба, свисали с подволока. Ящики, мешки и консервированная пища были расставлены в проходах. Я с удивлением попытался представить, куда все эти дополнительные припасы можно будет разместить. Каждый закуток и промежуток кажется уже был занят.

Строители подводной лодки проекта VII–C сэкономили как на помещениях для хранения (на надводных кораблях обычно просторных), так и на устройствах для умывания. Они просто установили свои двигатели в большую стальную сигару и приняли за основу как само собой разумеющееся, что как бы ни были плотно напичканы в имеющееся пространство переплетения труб, массивная силовая установка, многочисленные вспомогательные двигатели и системы вооружения, в ней все равно будет еще достаточно места для команды и её пожиток.

Подводная лодка U-A погрузила на борт 14 торпед. Пять были в торпедных аппаратах, две в хранилищах в корпусе, а остальные под палубой носового и кормового отсеков. У нас также было 120 зарядов для 88-мм орудия и большое количество противовоздушных боеприпасов.

Мичман и боцман, двое старших из рядовых команды, — люди очень занятые по службе. Обязанности боцмана на борту корабля подобны обязанностям старшины в сухопутных войсках. Наш боцман по фамилии Берманн выглядел весьма внушительно, возвышаясь ростом над остальными почти на голову. Я уже узнавал его на слух: «Ты, наглый педераст, ты! Я из твоих кишок подтяжки сделаю!»

Полчаса до выхода в море. У меня еще есть несколько минут, чтобы осмотреть машинные отделения — моя старая любовь: машинные отделения кораблей, готовых к отходу. Однако сначала я уселся за пультом станции управления погружением в центральном посту, окруженной трубами, клапанами, маховиками, манометрами, вспомогательными механизмами и переплетениями зеленых и красных проводов. В полутьме я различил индикаторы положения рулей, один электрический и один механический. Над пультом управления горизонтальными рулями с кнопками управления глубиной погружения я увидел кренометры, один грубый и другой более точный. Прибор Папенберга, индикатор глубины погружения, напоминавший большой термометр, располагался посредине шкал обычных указателей глубины с их вращающимися стрелками. Он показывал глубину погружения с точностью до десяти сантиметров и был бесценным прибором, когда требовалось точно удерживать лодку на заданной глубине при использовании перископа.

В нос и в корму центральный пост был отделен от остальных отсеков водонепроницаемыми полусферическими переборками. Такая форма придавала им большую прочность по сравнению с обычными плоскими переборками. Они разделяли прочный корпус на три основных отсека, но это вовсе не обеспечивало полную безопасность в Атлантике, потому что если бы был затоплен хотя бы один отсек, то лодка затонула бы на глубине значительно большей, чем максимальная глубина, при которой возможен аварийный выход из нее. Конструкторы вероятно имели в виду мелкие воды, как на Балтике.

Машинное отделение, моя основная цель, располагалось в корму от камбуза.

Я пробрался в корму через ящики и мешки в кубрике старшин, где мне было выделена койка, и дальше через камбуз, который еще надо было приводить в порядок.

Наше машинное отделение нельзя было сравнивать с машинным отделением большого корабля. Оно не было величественной пещерой, простиравшейся на всю высоту судна в виде многоэтажной последовательности сияющих проходов и трапов. Здесь была только узкая труба, в которой вынуждены были тесниться, подобно скрюченным зверюгам, два массивных дизеля и все их вспомогательное оборудование. Буквально все ниши в сплетении окружавших их труб были заняты и использовались: циркуляционный насос, насос смазочного масла, сепаратор масла, баллоны с пусковым воздухом, топливный насос, и покрывавшие оставшееся между ними пространство манометры, термометры, измерители крутящего момента и частоты вращения.

Два шестицилиндровых дизеля развивали мощность 2800 л.с.

При закрытых люках водонепроницаемых переборок переговорная система обеспечивала единственную связь с центральным постом. Во время боевых действий тесный проход между двигателями был особенно неуютным местом для нахождения там, потому что большинство забортных клапанов — наиболее слабое звено в прочном корпусе — находились в машинном отделении. Если глубинная бомба повредит в каком-либо месте корпус, то наиболее вероятно, что первым будет затоплено машинное отделение.

Двое старшин машинного отделения усердно работали. Йоханн был тихим, бледным человеком с впалыми щеками и покатыми плечами. Его взгляд был спокойным и фаталистическим, волосы светлые, борода почти отсутствовала. Второй, Франц, был так же согнут и бледен, но он был брюнетом с острым взглядом и бородой. Он выглядел угрюмым. Вначале я предполагал, что они обращаются друг к другу по именам, но теперь я знал, что Йоханн и Франц были их фамилии. Их имена были Август и Карл.

Еще дальше в корму было отделение гребных электродвигателей. Электромоторы приводились во вращение от аккумуляторов, которые в свою очередь заряжались при работе дизелей. Их общая мощность составляла 750 л.с. Все в помещении гребных электродвигателей было чистым, холодным и спрятанным из вида, как на электростанции.

Корпуса электромоторов, которые приводили в движение лодку под водой, незначительно возвышались над сверкающими серебристыми плитами настила. По обеим сторонам были станции управления с черными шкалами и множеством амперметров, вольтметров и реостатов. Электродвигатели работали без необходимости подвода наружного воздуха. Это были электромоторы постоянного тока, которые непосредственно вращали гребные валы и гребные винты. Когда на поверхности работали дизели, они также вращались и при этом работали как генераторы для зарядки аккумуляторов. В самом конце помещения гребных электродвигателей была крышка кормового торпедного аппарата, по бокам которого располагались два компрессора, вырабатывавших воздух высокого давления для продувания главных балластных танков.