Подводная лодка - Буххайм Лотар-Гюнтер - Страница 19

Крихбаум направил свой инструмент на Сатурн и приложил правый глаз к окуляру. Он стоял так некоторое время, наклонив голову и скривив лицо. Затем он опустил секстан, одновременно застопорив микрометрический винт: он поймал Сатурн в небе и его положение относительно горизонта.

«Внимание — Сатурн — время!» прокричал он вниз.

Внизу в центральном посту щелкнул секундомер. Мичман в утреннем свете с трудом разглядел цифры на шкале прибора. «Двадцать два градуса тридцать пять минут», — доложил он.

Комбинация времени и высоты светила над горизонтом определяла линию, на которой должна была находиться подводная лодка. Но линия положения тем не менее не определяла однозначно позицию корабля. Для точного определения местоположения требовалось взять второе определение.

Крихбаум снова поднял свой секстан.

«Внимание — Юпитер — время!»

Пауза, затем: «Сорок два градуса двадцать семь минут».

Он осторожно передал секстан вниз и протиснулся через люк. Я последовал за ним вниз. Он стянул свою куртку и склонился над столом для карт. У мичмана не было просторного помещения для карт, как у штурмана на большом корабле. Он вынужден был обходиться маленьким столиком в центральном посту, закрепленным с левого борта среди путаницы переключателей, труб и клапанов. Над ним был рундук для секстана и звездного глобуса, а сбоку полка с навигационными таблицами и навигационными справочниками, таблицами широты и азимута, таблицы приливов, навигационные извещения, список маяков, справочники по погоде и месячные карты погоды.

Крихбаум взял карандаш и нацарапал несколько вычислений. Он был «на ты» с синусами и косинусами, тангенсами и их соответствующими логарифмами.

«Очень утешительно, правда», — произнес я, только для того, чтобы разрядить молчание. «Я имею в виду то, что мы все еще пользуемся звездами».

«Я вас не понимаю».

«Я только имел в виду, что со всем этим технологическим совершенством на борту, кажется странным определять наше положение при помощи секстана».

«А вы можете придумать другой способ, лейтенант?»

Я смешался, поняв, что мое замечание было неуместным. Возможно, просто было еще слишком рано.

Крихбаум поднял лист целлулоида, покрывавший карту. Она была равномерно сине-серая. Ни границ суши, ни отмелей — только плотная мозаика квадратов, букв и цифр.

Зажав циркуль зубами, Крихбаум пробормотал: «Вот тут мы находимся. Немного сбились с курса — всего на пятнадцать миль». Он прищелкнул языком и прочертил карандашом линию от нашей последней позиции до нового определения места, затем постучал костяшками пальцев по близлежащему квадрату.

«Тут у нас было дело. Нам почти вставили пистон в одно место».

Очевидно, мичман очень хотел показать, что он может в конце концов быть вовлечен в пустяшный разговор. Он взял свой циркуль и ткнул в точку, где происходило «дело».

Старшина из центрального поста подошел и уставился через его плечо.

«Это было в нашем четвертом походе — настоящий нахал. Большую часть времени шторм 10 баллов, а они следовали за нами с самого начала. Весь день сплошные контратаки. Мы почти потеряли им счет…»

Крихбаум не отрывал глаз от точки, отмеченной циркулем, как будто бы следы столкновения все еще были видны. Затем он глубоко вздохнул, закрыл циркуль и резко отложил в сторону.

«Не шутка, скажу я вам».

Я знал, что большего не следует ждать. Как и Айзенберг, который остановился было подслушать. Крихбаум тщательно уложил свой секстан на отдых в его ящик. Циркуль оставил тонкий прокол в карте.

Зюйдвестка, резиновая куртка и бинокль мичмана висели на крючке. Он взял их и стал готовиться заступить на вахту.

Вместо того, чтобы создавать помехи утреннему потоку перемещений по лодке, который все еще не утих, я решил нанести еще один визит на мостик.

Облака теперь были резко очерчены — теневые куски инкрустации, вставленные в сизо-серое небо. Одно из них дрейфовало через диск солнца, и в его тени пропало зеленовато-белое свечение моря. Облако было таким большим, что его нижний край казалось пропадал за линией горизонта, но в нем были разрывы, через которые солнце выстреливало в море косые столбы света. Один из них был направлен прямо на лодку, и на некоторое время мы были пойманы в луче небесного прожектора.

«Самолет слева на траверзе!»

Вопль старшины Дориана потряс меня как удар электричества. За секунду, которая потребовалась мне, чтобы достичь верхней крышки люка, я успел разглядеть темную точку на сером фоне облака. Задрайка нижнего люка ударила меня по голени, почти заставив меня закричать от боли. Падая вниз, я ясно разглядел кожаную оплетку, которая должна была меня защитить от выступающей железной рукоятки.

Резко приземлившись, я слишком поздно отпрыгнул в сторону. Следующий был уже на пути вниз. Один из его ботинок врезался в мою шею. Я услышал, как Дориан с глухим стуком спрыгнул на плиты.

«Чертовски близко!» — выдохнул он, тяжело дыша.

Командир уже стоял под боевой рубкой с открытым ртом, уставившись верх.

«Срочное погружение! — прокричал второй помощник вниз. Главные клапаны вентиляции были открыты. Вода каскадом лилась через нижнюю крышку люка, когда фигура второго помощника спрыгнула вниз. С него капала вода.

Стрелка глубиномера медленно стронулась, как если бы преодолевая жесткое сопротивление. Казалось, что подводная лодка приклеилась к поверхности.

«Всем в нос!» — проревел Стармех.

Команда бросилась в нос лодки через центральный пост неуклюжей, пригибающейся кавалькадой. Нос пошел вниз, и лодка наклонилась вперед до такого положения, что я вынужден был зацепиться, чтобы не упасть.

Второй помощник без дыхания докладывал Командиру. «Он появился с левого борта на траверзе, через прореху в облаках. Тип я не смог определить».

Мысленно я увидел черную точку на сером фоне, затем крупным планом открывающиеся бомбовые люки.

Мое дыхание сбилось. Глаза Командира не отрывались от глубиномера. Его лицо было бесстрастным, почти безразличным. Вода капала в льяла, тип-тап, тип-тап. Мягко гудели гребные электродвигатели.

Минута ожидания, в которую грудь сжималась от неопределенности. Наконец, осторожный вздох.

Ничего?

«Первая вахта, походное расписание» — приказал Стармех. Команда прошла назад вверх по уклону, держась за руки, как альпинисты.

«Оба горизонтальных руля вверх».

Я выпрямился, глубоко дыша. Резкая боль пронзила мою ногу. Я до этого момента не замечал, насколько сильно ударился о задрайку.

«Очень хорошо», — произнес Командир. «Тридцать метров».

«Черт побери», — пробормотал Крихбаум.

Командир стоял посреди боевой рубки, засунув руки в карманы. Свою фуражку он сдвинул на затылок.

«Теперь они нас засекли. Будем надеяться, что они не наведут на нас целую армаду». Он повернулся к Стармеху. «Нам некоторое время лучше оставаться на глубине». Затем, обращаясь ко мне: «Вчера я вам говорил — они знают точное время, когда мы выходим из гавани. Теперь нам придется пострадать из-за этого».

Вторая воздушная тревога была объявлена несколько часов спустя, во время вахты Крихбаума. Он прокричал: «Тревога, самолет справа!» и снова я мельком едва разглядел точку на сером фоне невысоко над горизонтом. В следующий момент я скользил вниз по металлическому трапу, охватив руками и ногами его тетивы.

Крихбаум пронзительно орал сверху: «Срочное погружение!»

Я увидел, как он повис на маховике верхнего люка, скребя ногами, искавшими опору. Наконец люк был задраен.

«Пять! — Три левый и правый борт! — Один!» Матросы центрального поста перекинули рычаги привода клапанов в положение открытия. Вода с ревом устремилась в главные балластные танки. «Самолет справа по носу, дистанция три тысячи метров», — доложил Крихбаум. «Он не идет прямо на нас».

Снова задержка дыхания.

«Погружаемся хорошо», — доложил Стармех, и через некоторое время: «Продуть цистерны быстрого погружения!» Цистерны быстрого погружения были продуты сжатым воздухом высокого давления. В них находилось пять тонн воды, на поверхности их держали заполненными и они придавали подводной лодке дополнительный вес, который помогал ей быстро погружаться. Теперь она была слишком тяжелой на эти самые пять тонн. Воздух высокого давления с ревом был подан в цистерны, и вода стала с гулом выходить наружу.