Дрянной декан (СИ) - Райот Людмила - Страница 6

– Мне больше по душе литература… – выдавила я.

– Надо же. А вот великие религии – и христианство, и ислам ставят под большое сомнение факт наличия у женщин души, – заметил декан. – Этот вопрос выносился на обсуждение в Маконском соборе в 585 году, и большинство присутствующих…

– Пап, перестань, – вступился за меня Рома. – Твои исторические вставки сейчас абсолютно не к месту. Смотри, нам уже несут роллы!

Вернулся официант, груженный японской едой. Через несколько секунд на стол перекочевал огромный сет – цепочка из роллов загибалась улиткой, радуя взгляд разнообразием цветом: красная и зеленая икра, оранжевые полосочки форели, намотанные вокруг риса, коричневые спинки тунца и белые островки сыра, в дополнение к которым шли едко-зеленые айсберги васаби. Самым последним с подноса "спустился" мой коктейль. Слава тебе, Господи, алкоголь! Хоть какая-то отдушина.

Рома первый накинулся на еду.

– Приятного аппетита, милая!

Спасибо, конечно, вот только не уверена, что мне хоть одна сушинка в горло полезет… Да и не настолько уж я хороша в азиатской кухне, честно говоря. В Британии такие блюда не особенно популярны, и я успела отвыкнуть от экзотического способа их употребления. Ну, ладно. Абстрагировавшись от мирской суеты, я поместила палочки между пальцами. Подцепила ролл, обмакнула его в соевый соус и осторожно поднесла к лицу, широко открыв рот… В решающий миг выдержка отказала мне: я поймала на себе заинтересованный взор Верстовского.

Рука дрогнула, и ролл с плюханьем упал обратно в миску с соусом.

У декана дернулся уголок рта.

Я предприняла еще одну отважную попытку отведать изысканной японской кухни – на сей раз, соблюдая правила приличия. Промокнула салфеткой забрызганный стол и снова взялась за палочки, правда, уже не столь твердой рукой… К несчастью, ролл успел размокнуть за это время и попросту развалился в воздухе, доставив декану минуту чистой радости.

Пряча снисходительную ухмылку, он подозвал официанта.

– Пожалуйста, уберите со стола и принесите девушке традиционные приборы. Вы предпочитаете вилки или ложки, Маргарита?.

– А зачем? – Рома посмотрел на нас затуманенными от удовольствия глазами. Он был слишком увлечен поеданием суши и не заметил моего фиаско.

Даже не знаю, что было более унизительным: то, что я не справилась с какими-то дурацкими палочками, или то, что отец Ромки расценил это как полнейшее поражение и сразу же предложил вывесить белый флаг. Что ещё обиднее, сами Верстовские управлялись с палочками так умело, будто появились на свет сразу с ними, тренируясь еще в утробе матери!

Официант принес вилку, и у меня появился шанс расквитаться с зловредным деканом – нет, не воткнуть ее прямо ему в лоб, как хотелось, а просто съесть наконец хоть что-нибудь. Еда больше не падала, но я все равно чувствовала себя вконец опозоренной. Поковырялась немного в роллах, больше наседая на коктейль, захмелела, чуть не опрокинула Ромкину кружку и наконец сдалась. Хорошо хоть, можно было не стараться поддерживать беседу – мужчины ели молча. Но не в тишине – певцы из соседнего зала покончили с лепестками роз и перешли к нетленным западным хитам.

– Наелась? – спросил довольный Рома, когда роллы начали подходить к концу.

– О, да! – откликнулась я с чрезмерным воодушевлением. Пожалуй, переиграла.

– И я, – в унисон протянул мой чуткий и наблюдательный молодой человек. – Закажем еще что-нибудь? Десерты?

– Нет! – меня охватил ужас при мысли о том, что эта пытка, моральная и физическая, еще не окончилась. – Мне пора ехать домой. Я обещала вернуться пораньше.

– Так быстро? – Рома явно расстроился. – Мы даже толком не поговорили…

– Поговорили достаточно! – ляпнула я.

– Поддерживаю, – сказал декан, поднимая руку и подзывая официанта. – Хорошего понемножку… Счет, пожалуйста.

Мужчины вызвались проводить меня до метро – сами они собирались возвращаться на такси, так как жили загородом. Хотя я бы с большим удовольствием сбежала от них в одиночку, чем терпела общество декана лишние пятнадцать минут. Преподаватель накинул на плечи строгое пальто, Ромка облачился в куртку модного фасона. Какие же они все-таки разные! Хоть и с одинаковыми голосами и очень схожие внешне… Оба высокие, худощавые, с изысканными чертами лица, достойными пера художников. Но если образ младшего Верстовского был окутан легким сахарным сиянием, сглаживающим резковатые линии носа, рта и бровей, то над обликом старшего словно поработал чересчур старательный скульптор, вдавливающий инструмент чуть глубже, чем следовало бы.

– Папа, Марго. Спасибо вам за этот вечер, – перед входом в метро Ромка сделался жутко торжественным. – Я очень рад, что вы познакомились.

Мы с Вениамином деликатно промолчали, ибо не могли сказать то же самое. Рома обнял меня и поцеловал.

– Пока, киса, – прошептал он мне в губы. – Завтра увидимся.

– Пока! – я вывернулась из-под его руки и дружески похлопала по плечу.

Ни разу в жизни не сбегала от объятий любимого. Его прикосновения – желанней мечты, поцелуи – слаще десертов… Но тискаться с ним на глазах у его отца оказалось неимоверно сложно. Декан не отводил глаза и не покашливал скромно в сторонке. Он смотрел.

И его взгляд вызывал во мне стойкое и нелогичное желание… родиться на свет обратно.

О, если все, кто любит, злополучны,

То, стало быть, таков закон судьбы.

Приучим же и наш удел к терпенью,

Затем что скорбь с любовью неразрывна,

Как сны, и грезы, и мечты, и вздохи,

И слезы, спутники печальной страсти.

(“Сон в летнюю ночь”, У. Шекспир)

Мы с Юлькой расположились на пустующем университетском подоконнике. Я поерзала, устраиваясь поудобнее и прижимаясь к холодному стеклу, за которым опускались ранние осенние сумерки. Мимо сновала толпа учащихся.

Зданию Ливера было больше века, и никакие ремонты не в силах были изгнать поселившийся в нем дух тлена и быстротечности времени. Новенькая побелка, год или два исправно маскирующая его преклонный возраст, на третий осыпалась, приоткрывая старое, не желающее меняться нутро заведения. На рельефной плитке санузлов проступала плесень, да не абы какая, а с "породистой" прозеленью. Если найти уединенное место, расслабиться и позволить мыслям течь в свободном направлении, можно удивиться и чуть-чуть испугаться: разглядеть краем глаза неясное мельтешение в пустых коридорах, расслышать гул, доносящийся из библиотеки – равномерный бубнеж многотомных романов, нервные вскрики поэтических сборников…

Правда, местную кухню “высокой” не назовешь. Полная тетенька в белом переднике, уместившая тележку между двумя величественными колоннами, успешно собирала очереди голодных студентов. Ее хот-доги пользовались не меньшим спросом, чем тома Фицжеральда или Дюма.

– Уже думала, что наденешь на Хэллоуинский бал? – спросила Юлька с набитым ртом.

Я вздохнула.

– Какой там... В последнее время мысли совсем другим заняты.

– Ты все о своем! – подружка закатила глаза. – Да трахнитесь вы, никуда не денетесь. А вот осенний бал, это, между прочим…

– Чш-ш-ш! – зашипела я, дергая ее за рукав. Не хватало только, чтобы весь вуз оказался в курсе новости: самая скандальная парочка сезона, Роман Верстовский и его новая пассия, так до сих пор и не переспали! Потому что сплетни ходили прямо противоположные. Если верить им, то мы, как кролики, совокупляемся на каждой перемене, в любом мало-мальски подходящем для этого месте.

И никто не брал в расчет, что с посещаемостью Романа это чисто физически невозможно сделать. Мне хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать дни, когда сын декана честно отсидел все заявленные в расписании пары. Вот и сегодня он безбожно прогуливал. Осталось всего одно занятие по “Читательской грамотности”, перед которым красовалось жирное и так любимое всеми “окно”, так что надеяться на появление Ромки не приходилось.