Боги мира реки - Фармер Филип Хосе - Страница 43
- Предыдущая
- 43/82
- Следующая
— Не знаю. Но я чувствую посторонний взгляд. А как ты, Дик?
— Галлюцинациями не страдаю.
— Я тоже чувствую, — сказал Фрайгейт. — Но это ничего не значит. Меня всю жизнь преследует мысль… что за мной кто-то наблюдает.
— Кто может наблюдать за наблюдателем? — с улыбкой спросил Нур. — Кто посмел судить судью?
— Не обижайся, Пит. Эти суфии все немного с приветом, произнес Бертон.
— Гитлер, Сталин, Мао и Иван Грозный имели на Земле огромную власть, продолжал Фрайгейт. — Они заняли исключительно важные места в мировой истории. И вот теперь…
— И теперь ты, безгласный и сирый, получил над ними власть, закончил за него Нур.
— Хотел бы я, чтобы они попались мне не здесь, а в самом начале своих злодеяний, — сказал Фрайгейт.
— И тогда бы ты нажал на кнопку «Ликвидация»?
— О Иисус! Не знаю! Наверное, нажал бы…
— А что если кто-то нажмет кнопку, чтобы уничтожить тебя? — спросил Нур.
— Мои грехи не так велики, — ответил Фрайгейт.
— Их размер зависит от мнения того, кто давит на кнопку, сказал Нур. Или от суждений тех, кому повредили твои грехи.
Бертон встал и направился к двери. Но, прежде чем уйти, он подошел к столику, где сидели Звездная Ложка, Ли По и его друзья — семь поэтов и художников, которых воскресил китаец. Простившись с их шумной компанией, англичанин хотел было удалиться, но тут на его плечо легла изящная ладонь.
— Нам с тобой надо увидеться еще раз, — тихо шепнула Звездная Ложка. Как можно скорее.
— Конечно, еще увидимся, — ответил Бертон.
— Я имела в виду тайную встречу. Наедине, — сказала она и, заметив пристальный взгляд Ли По, быстро вернулась к столу.
Бертон не поверил своим ушам. Она сама захотела «увидеться». При других обстоятельствах он пришел бы в восторг от такого предложения. Однако ситуацию осложняла дружба с Ли По. Пусть китаец и не имел законных прав на Звездную Ложку, но он считал ее своей женщиной. Эта встреча вызвала бы у него обиду и ревность, и он никогда не простил бы старому другу подобного поступка.
«Она свободная женщина, — убеждал себя Бертон. — Ли По дал ей жизнь, но она — человек, а не собственность. Хотя, возможно, китаянка думает по-другому. Тем не менее, если бы Звездной Ложке понадобилось встретиться с ним по каким-то обычным делам, она могла бы сделать это открыто, предупредив Ли По. Значит, ей действительно захотелось…»
Такой эгоист, как Ли По, не сразу поверил бы в измену женщины, которую он любил. «Я самый лучший. Разве можно предпочесть другого мужчину?» Но потом последовала бы буйная сцена с криками, напыщенными обидами и угрозами.
Возможно, Ли По вызвал бы Бертона на дуэль. Хотя и вызов и его принятие в равной степени выглядели бы глупо. Ли По родился в 701 году; Бертон — в 1821-м. И тот и другой не признавали кодексов чести своих эпох и понимали, что сражаться за женщину нелепо. И все же Ли По разорвал бы с ним дружеские узы. А Бертон этого не хотел.
С другой стороны, Звездная Ложка — живое существо. Воскрешая ее, Ли По мог бы учесть, что она будет жить своей жизнью. Эта женщина — свободный человек, а не прежняя рабыня его тестя.
Ее покачивающиеся бедра походили на звониящий колокол. Прекрасный колокол под короткой юбкой. Динь-дон! Динь-дон!
Бертон вздохнул и попытался забыть о своей жаждавшей восставшей плоти.
О, как же долго она оставалась без дела! Он устал от одиночества. Устал от аскетизма! Устал! Устал! Устал!
Но если они познают друг друга — не в библейском смысле слова, — будет ли она и дальше столь соблазнительной и желанной? Что если она не заслуживает тех жертв, на которые ему придется пойти? А что пойти на них придется, он не сомневался.
«Я так и остался семидесятилетним стариком, несмотря на свое молодое тело. А оно бунтует и рвется в бой! Гормоны трубят боевой сигнал вопреки богатому жизненному опыту! Правду говорят, что в головке члена нет ни стыда, ни совести. Но надо добавить, что там нет и мозгов!»
В принципе, Бертон мог бы оживить любую из девяти с половиной миллиардов женщин. Но в тот момент он хотел только ее — странную и прекрасную, загадочную и почти неземную. Это не было любовью; никакой разумный человек в свои сто тридцать шесть лет уже не трепещет в сетях романтической любви. Нет! Его сейчас звала природа! И кто бы только знал, как сильно она звала!
Из восьми с половиной миллиардов мужчин, информация о которых хранилась в файлах, пожалуй, только шестнадцатая часть достигала возраста Бертона. Из них в романтику любви не верила, возможно, тоже шестнадцатая часть. Так что он мог составить компанию лишь немногим из немногих.
Он включил экран, вызвал для просмотра «фильм жизни» и устало откинулся на спинку летающего кресла. Через пять минут компьютер отыскал заказанное событие, которое Бертон пережил в возрасте тридцати девяти лет. В ту пору он находился в Лондоне, подготавливаясь к путешествию в Мекку. А поскольку Бертон планировал выдать себя за мусульманина, он решился на обрезание. Эта мера была необходима, иначе случайные попутчики могли распознать в нем «неверного» и разорвать на части. Он знал, что мусульмане обычно оправлялись на корточках, прикрывая полами халатов интимные части тел. Но в долгом пути могли произойти любые непредвиденные случайности. Поэтому Бертон сделал себе обрезание, используя вместо обезболивающего средства полкварты пшеничного виски.
Он сцепил пальцы рук и приказал компьютеру подключить неврально-эмоциональное поле. От внезапной боли его зубы непроизвольно сжались, откусив при этом кончик сигары. Мысли затуманились и расползлись по черепу, как маленькие черепашки. Невральное поле передало ему все ощущения, которые он пережил в момент обрезания. Бертон снова почувствовал опьянение.
Однако оно не могло заглушить адской и жгучей боли.
— Хватит! — закричал он. — Убери невральное поле.
Боль тут же прошла. Но была ли она на самом деле? Он вздрогнул, вспомнив призрачное ощущение того тянущего медленного отделения плоти.
Бертон не был мазохистом. Он пошел на эту муку только для того, чтобы умерить свое желание. И эмоциональное поле помогло. Правда, не надолго.
Глава 21
Когда-то давно Фрайгейт сказал Бертону, что на Земле так и не удалось установить личность Джека Потрошителя. Но, поскольку Потрошитель должен быть в долине Реки, его можно здесь отыскать, хотя шансы наткнуться на него крайне ничтожны. Еще меньше шансов, что он сознается, даже если его найти. К тому же в преступлениях может сознаться какой-нибудь самозванец. Короче говоря, решение загадки тут не более вероятно, чем на Земле.
Все это Фрайгейт говорил задолго до того, как они с Бертоном попали в башню. Теперь они находились в таком месте, где шансы отыскать человека, известного под именем Джека Потрошителя, сильно возросли. У Фрайгейта был список нескольких кандидатур, хотя не исключено, что настоящего Потрошителя между ними не было, но компьютер мог по крайней мере найти их в своих файлах.
Однако Фрайгейт не стал заниматься этим проектом, поскольку по уши погрузился в другие исследования, а именно в составление собственной родословной. Башня, по его словам, была настоящим раем для специалиста по генеалогии. Ему не надо было разыскивать труднодоступные и зачастую утерянные документы, как-то: завещания, налоговые и земельные акты, постановления судов о наследстве, опеке и лишении прав, окружные хроники, газеты, кладбищенские, военные и пенсионные записи и прочие зыбкие следы людей, которые могли — или не могли — быть вашими предками. Здесь вы пускали по следу компьютер, предложив ему в качестве отправной точки самого себя, и он уже раскручивал вашу родословную, начиная с родителей. Вы видели на экране, как выглядели ваши родители в разное время, где он или она бывали, смотрели на их жизнь их собственными глазами и глазами окружающих. Иногда приходилось подождать, пока компьютер, взяв за основу ватан одного из ваших предков, искал соответствующий ему ватан в своих файлах, а затем устанавливал ватаны его родителей. Когда возникало сомнение по поводу отцовства, компьютер сравнивал генетический код ребенка и родителя и определял их взаимоотношения. Если было доказано, что данный ребенок не мог родиться от данного мужчины, компьютер исследовал гены потенциальных отцов.
- Предыдущая
- 43/82
- Следующая
